Роман Артемьев - Хроники Аскета. Вторжение
– Раньше мне казалось – он беспокоился о тебе. Теперь не знаю, что и сказать.
– Он действительно беспокоился обо мне. Что я убью Мийо и у меня будут неприятности. У меня ведь намного больше опыта, знаешь ли. Я в политику не лезу.
Конечно, у Мийо оставались шансы победить. У бойца с его способностями, опытом, шансов не может не быть. Просто он переоценил свои силы и недооценил мои. Вступая в бой – диктуй условия боя. На самом деле, Белоснежка, даже если бы у меня не было всех тех преимуществ, о которых я только что сказал, я все равно бы победил. Понимаешь, он меня боялся. Я чувствовал его страх. Когда я гляжу на Паладина, Монаха, того же Злобного – мне не хочется с ними драться, потому что уверенности в победе нет. А с Мийо такая уверенность была. Думаю, он злился на меня еще и потому, что хотел доказать себе, что сильнее, и тем самым побороть свой страх.
– Аскет, ты мне вот что скажи, – подал голос Злобный: – Ты с самого начала все так и планировал? Я имею в виду французиково ранение.
– Нет. Лишаться сильного бойца накануне серьезного штурма – нерационально. Я действительно хотел его побить, но не рассчитал силу удара: у Мийо слишком необычная оболочка. Если же ты имеешь в виду, что я планировал убийство, – тоже нет: слишком много вредных последствий. Хотя желание было.
Разговор с Сергачевым прошел, как и ожидалось: он немного поорал, немного постонал. Передал привет от Призрака и Студента. Поединок служил пищей для пересудов несколько дней – потом забылся. Началось наступление.
Последние ярусы дались тяжелой кровью. К концу этого этапа из пятидесяти человек, которых я привел в Амазонское Пекло, погибло четырнадцать, у остальных отрядов счет мясника стал не меньшим. Чужаки не появлялись меньше чем втроем – только в стаях, схватки с ними редко оканчивались без потерь. Тем не менее, мы продвигались вниз и к концу недели блокировали королевскую камеру.
– Скоро этот ад закончится – вслух мечтал Мальцев. – Кто бы знал, как мне надоело бегать по подземельям. Возьму отпуск, целый месяц, семью прихвачу, махну в Крым.
– Не каркай, – одернул его Пак: – Сглазишь.
– Не сглажу. Я заметил, что если я говорю, что все будет хорошо, так и становится. Даже если я сам в это не верю. Аскет, а ты что скажешь?
– Ничего.
В сглаз я не верил, потому что сам умел его насылать и снимать – учился вместе с Покойником. Если Дракон считает, что слова ему не повредят, пусть говорит что хочет. Намного серьезнее отвлеченных рассуждений о «влиянии вербальной составляющей на формирование будущего» – название диссертации одного исследователя способностей оракулов – волновал Хозяин, чей пристальный взгляд всегда встречал меня в Гнезде. Если на верхних уровнях я еще мог прятаться от него, прикрываясь щитами, то возле камеры он засекал меня почти сразу. Я опасался, что он сумеет захватить контроль над моим телом, влезет в мысли, – но никаких попыток влияния с его стороны не следовало. Простое наблюдение, не более.
Злобный постоянно крутился поблизости. Он ничего не говорил, однако ни разу не выпустил меня из своего поля зрения. Мое обычное поведение не давало ему повода для беспокойства, и тем не менее, без опеки я не оставался. Злобный правильно поступал: взбесившийся архангел – это страшно.
В результате я старался побольше времени проводить подальше от нижних ярусов. Правда, удавалось плохо, потому что Коробок уломал меня пропустить команду исследователей под тем предлогом, что Гнездо полностью чисто. Тут он был не прав: твари, особенно на нижних ярусах, продолжали появляться. Видимо, некоторые провалы вели прямо в королевскую камеру. Пойманные чужаки принадлежали к новой породе – низкоуровневые, прекрасно маскирующиеся, обладающие высоким интеллектом. Нападали они редко – только наблюдали. Заметили их совершенно случайно, и то благодаря Папе Джиму. Тем не менее, все действительно шло к тому, что Гнезду осталось стоять недолго, а опасность для исследователей считалась небольшой.
Так что четыре научника, принадлежащие к разным отделам Коробкова ведомства, сейчас ползали по ярусам с десятого по пятнадцатый, со счастливыми лицами собирая всякую дрянь, и вымаливали разрешение спуститься ниже. Учитывая, что их охрана и так отнимала силы половины моих бойцов, не знаю, на что они надеялись. Сегодня был последний день, когда я пустил исследователей в Гнездо: штурм камеры Паладин назначил через два дня, и бойцам надо отдохнуть, отоспаться.
Пока что наша группа сопровождала одного из научников по четырнадцатому ярусу, вслух мечтая о том времени, когда операция закончится, и попутно помогая ему в сборе материалов. Туши мертвых чужаков разлагались быстро: если из них сразу не вынуть ценные артефакты или ингредиенты, те исчезают вместе с остальным телом. Идеальным считалось время не позднее пары часов после гибели существа, но такая удача у исследователей случалась редко. Как правило, артефакты приносили бойцы, если у них имелись тяга к знаниям и склонность к авантюрам. Или жажда денег: за артефакты платили неплохие премиальные.
На долю же научников, приходивших в уже зачищенное Гнездо, доставалась не менее грязная и куда более нудная работа. Тщательно, метр за метром, обследовать весь лабиринт, найти неизвестные образцы флоры – все не способное передвигаться считалось растением – или «живых кристаллов», поместить их в специальные контейнеры, доставить на поверхность, описать и сдать на хранение. Другая группа проводила многочисленные замеры по всему Гнезду, пытаясь вычислить его расположение относительно нашего пространства, построить математическую модель, а со временем самим научиться оперировать измерениями нашего мира. Еще одна группа исследователей интересовалась природой пронизывающего подземелье излучения, превращающего людей в псионов и служащего источником пищи для чужаков. До сих пор успехами они не хвастались, хотя финансировались – дай боже каждому.
Очередную партию груза доставили в промежуточный лагерь, чтобы позднее отправить на поверхность. Исследователи выслушивали свежие инструкции от начальства, бойцы отдыхали или помогали разбирать сегодняшнюю добычу научников. Ко мне подошел Папа Джим:
– Не возражаешь, если я посижу немного?
– Что-то случилось?
– Почему сразу случилось? Просто захотелось повидаться.
Мои щиты слегка раздвинулись и пропустили внутрь тонкий ментальный щуп, быстро внедрившийся в ауру. Теперь можно и поговорить.
– Ты ведь чувствуешь это? Взгляд, смотрящий снизу?
– Ты тоже?
– Да. Он видит нас – тебя, в ком есть его сила, и меня, служащего подобным ему.
– Хозяин – дух?
– Нет. Но их силы чем-то похожи, как дерево похоже на скалу. Они части одного мира – пусть это сразу и не разглядеть.
– Что еще ты знаешь о нем?
– Ничего. Мои слуги боятся приближаться к Господину: его присутствие причиняет им боль. Все, что мне известно, – ты нужен ему больше, чем я.
– Это не новость. – Отдых закончился, пора уходить. – Спасибо, что рассказал. Тем не менее, твои слова ничего не меняют. Дух, материальное существо или нечто среднее – не важно, нам все равно придется войти в камеру и сражаться. Мы с тобой, кстати, в первых рядах.
В первую волну штурмующих вошло двадцать человек – сильнейшие псионы мира. Следом за нами готовились идти еще шестьдесят. Остальные прикрывали тылы от возможного нападения, но при необходимости собирались прийти на помощь, если первые два отряда не справятся. Будь это Гнездо обычным, можно бы назвать опасения смехотворными. Сейчас я так не считал.
Мне удалось уговорить Паладина назначить меня «провокатором». Предполагалось, что я выманю слабоуровневых чужаков из камеры, используя свою способность к ускорению. Впрочем, у меня была и другая причина действовать подобным образом – более личная.
Я должен был встретиться с Хозяином. Мое присутствие в рядах наступающих представляло угрозу: существовала вероятность, что чужак сумеет меня подчинить. Оставлять троянского коня среди бойцов нельзя. Но у медали существует и другая сторона – чужаки не захотят причинять мне вреда без приказа своего господина. Я полагал, что сумею удержать щиты достаточно долго и избежать влияния Хозяина, чтобы успеть бросить несколько знаков, оценить силы собравшихся в камере чужаков и убежать. Надеяться на успех этого плана позволял опыт моего предыдущего ментального контакта: я тщательно вспомнил все подробности и решил, что рискнуть стоит.
От многочисленных снадобий тело гудело и подергивалось, устоять на одном месте накачанному наркотиками бойцу почти невозможно. Хотелось движения. В то же время голова стала легкой, пустой, кристально четкие мысли текли плавно и невыразительно. Вечный недостаток стимуляторов, резкое увеличение способностей, с последующей расплатой. Использовал я их редко и сейчас принял исключительно по требованию Паладина.
