Алекс Орлов - Наемник
— Надо думать, ваша игра стоит хороших денег.
— За просто так никто не работает.
— Согласен, — невесело усмехнулся Клаус и пошевелил зажатыми в оковы руками. — Поэтому Одри и наврала мадам Гутиерос, что желает у нее работать. На самом деле она только и ждет момента, когда чемоданчик с моими охлажденными конечностями окажется у вас, ребята…
— Ты несешь всякую чушь, Ландер, — перебила его мадам.
— Ты нервничаешь, Солейн, и это хорошо. Стало быть, ты веришь мне. Но хочу тебя предупредить; дело не в том, что Одри тебя обманула, хотя ты и обиделась. Знай, что, если будет нужно, она прикроется твоей дочерью, чтобы только выбраться отсюда с заветным чемоданчиком. Одри — девушка без сантиментов.
Утомившись, Клаус замолчал и повис на оковах, отдыхая.
В пыточной камере повисла напряженная тишина.
— Я уже выяснила, где находится твоя сестра Габи и ее семья. Завтра мы привезем их и убьем так, чтобы их кровь лилась на тебя. А потом умрешь ты сам…
— Ты помешалась на убийствах, Солейн.
— Это я помешалась?! — мадам Гутиерос приблизилась к Клаусу и зашипела ему прямо в лицо: — Да если положить в ряд всех, кого ты отправил на тот свет, получится дорога от Эль-Гео до Фрайбурга…
Выплеснув весь свой яд, Солейн отошла от пленника и сказала:
— Все, пойдемте отсюда, а то ему доставляет удовольствие мнить себя всезнайкой. А ты, Романо, дай ему поесть и немного воды. Он должен ясно осознавать, что его ожидает.
— Слушаюсь, мадам.
128
Вернувшись в свой кабинет, Солейн уселась в кресло и, положив ладони на массивную столешницу, постепенно вернула себе ощущение власти и могущества.
«Я в этом городе „Босс боссов“, и никакой прыщик вроде Ландера не сможет поколебать мою уверенность в собственной правоте и силе…» — как заклинание произнесла про себя Солейн.
Дверь открылась, и, как всегда без стука, в кабинет матери вошла Люция.
_ Доброе утро, солнце мое, — улыбнулась Солейн. — Как спалось дома?
_ Спасибо мама, хорошо.
— Сегодня у тебя занятия. Придет учитель Юнг, ведь вам пора снова приниматься за изучение логарифмов.
— Мама, но я же только вчера приехала! — воскликнула Люция.
— Ничего не поделаешь, солнышко, — развела руками Солейн. — Нужно трудиться, как твоя мама и как все вокруг.
— И как Дженезо Прост? — задала вопрос Люция, намекая на связь матери с ее помощником.
— Я одинокая женщина, Люция. И я сама себе хозяйка.
— Я тоже сама себе хозяйка, — упрямо заявила девушка и, плюхнувшись в ближайшее кресло, добавила: — И никакой учебы сегодня мне не нужно. Мои каникулы еще не закончились.
Начинавшейся ссоре между Солейн и дочерью помешал Дженезо Прост. Он осторожно постучал в дверь, но открыл ее, не дождавшись разрешения.
— Доброе утро, мадам, — сказал он и, увидев Люцию, добавил:
— С проездом, мисс Гутиерос.
— Ты принес документы по «Старс Холл»?
— Да, мадам, вот они.
Пока Солейн разговаривала со своим помощником, Люция от нечего делать выдвинула ящик ближайшего стола и обнаружила там свой револьвер, который забросила сюда давным-давно.
В барабане находился только один патрон, револьвер ни при каких обстоятельствах не хотел стрелять и постоянно давал осечки.
Решив забрать свою игрушку, Люция взяла револьвер и направилась к двери.
— Люция, подожди, мы еще с тобой недоговорили! — строго напомнила мадам Гутиерос.
Девушка вздохнула и вернулась к столу матери. Она стояла и ждала, когда Солейн и ее помощник обсудят все тонкости, касающиеся документов.
Люция ждала, а они все говорили и говорили, будто ее здесь и не было вовсе.
Люция начала злиться и даже прикрыла глаза, чтобы справиться со своим гневом, но он, словно едкая жидкость, истончал стенки невидимого сосуда, угрожая породить волну разрушительного безумия. Наконец яркая вспышка ослепила рассудок Люции и прорвалась наружу яростной бурей. Девушка подняла револьвер и, приставив его к виску матери, нажала курок.
Грохнул выстрел, и Солейн повалилась вместе с креслом, а выпущенная авторучка ударилась в оконное стекло.
— Что… Что это?! — спустя несколько секунд промямлил Дженезо. Он стоял, словно каменная статуя, и все мысли в его голове перемешались.
— Это называет русская рулетка, Дженезо, — просто сказала Люция и бросила на пол ненужный револьвер. — Один патрон и один случай из миллиона. Понял?
— Д-да, мисс… Гутиерос…
— Теперь, когда моя мать покончила с собой, я твоя хозяйка.
— Да, мисс, — поспешно закивал Дженезо, начиная понимать ситуацию.
— Каждый день вы с матерью занимались здесь любовью. Так?
— Так, — виновато кивнул Прост. — Но я только выполнял ее приказания.
— Еще бы ты не выполнял, говнюк, — зло произнесла Люция. — Где вы это делали? Там? — спросила она, указывая на дверь комнаты отдыха, простой, но с любовью обставленной спаленки
— Да… — еле слышно ответил Дженезо.
— Пойдем туда, — приказала Люция и подтолкнула его в спину. Прост оглянулся на изуродованный труп бывшей хозяйки, но Люция грубо его одернула: — Что ты на нее пялишься?! Она уже ничего не сможет тебе сделать. Пошел вперед!
Оказавшись в комнате, Люция упала в мягкую постель и приказала:
— Давай начинай, мерзавец. Раздень меня и сделай все как положено. Если ты скажешь, что не можешь, я позову другого, но ты будешь виноват в смерти матери. Понял?
— Понял, мисс…
— Приступай.
Учитывая полуобморочное состояние Проста, он совершил невозможное. Это длилось совсем недолго, и Люция брезгливо оттолкнула его от себя.
Затем она поднялась, оделась и, ни к кому не обращаясь, сказала:
— Ну и что же здесь приятного?.. Не понимаю…
129
Когда освобожденный Клаус, уже умытый и в чистой одежде, спустился в комнаты Одри, Галлауза и Рене, он и сопровождавшие его люди Генри Пилона застали только раненого Удо.
Брошенные Клаусом накануне семена раздора дали ростки, и ночью произошло выяснение отношении.
Одри была хороша, но все же ее противников было двое.
Галлауз прожил еще три часа и тоже умер, освободив Клауса от решения этой проблемы. А над мадам Гутиерос уже хлопотали в самом дорогом похоронном бюро.
Повинуясь воле наследницы, Генри Пипон принимал на себя обязанности управляющего всей империей, оставшейся после Солейн Гутиерос. Сама Люция заниматься делами не хотела…
130
Скоростной катер притормозил возле старой пристани, и двое матросов быстро спустили надежный трап.
Клаус и Люция вместе пошли к тому месту, где не так давно стоял старый дом Ландеров. Теперь там была только яма с грязной водой.
— Значит, здесь ты провел свое детство? — спросила девушка.
— Да, Люция, здесь.
— Наверное, больно потерять свой дом, пусть даже такой маленький?
— В детстве он казался мне огромным… Стоя на краю большой воронки, они немного помолчали. Затем Ландер спросил.
— Значит, ты решила твердо?
— Да, Клаус. В моих жилах течет кровь моих родителей. Она сжигает меня и не даст покоя, пока я ее не укрощу. Ты не думай, я многое пробовала, даже секс, но это совсем не то, что мне нужно. Сексом мою жажду не утолить. Мне нужно испытать себя по-настоящему, и я решила стать наемником… Чтобы все было по-честному — либо ты, либо тебя…
— Ты говоришь как мудрый человек, — серьезно заметил Клаус.
Они снова помолчали
— А ты, значит, будешь снова отстраивать этот дом?
— Буду, — кивнул Клаус глядя на горизонт, где бескрайние болота соединялись с небом
— Зачем тебе эго?
— Чтобы было куда вернуться с войны.
— Но ты ведь давно вернулся.
— Нет, Люция, — Клаус глубоко вздохнул и впервые за долгое время ощутил какую-то легкость, — с войны я вернулся только сейчас…
