Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези - Андрей Арсланович Мансуров
— Н-ну… насколько я знаю, это не запрещено. А ты… Точно этого хочешь?
— Да. Мне и правда — интересно! А то что же я — всё к гуманоидам да к гуманоидам!
— Твоя правда. Развивать кругозор полезно. Ну хорошо — давай руку. Место называется Лирвана!
Лирвана (Вот незадача, да?!) оказалась полностью покрыта водой.
Да и могло ли, если разобраться, быть по-другому на планете «гидроидов»…
А материализовались они на островке из спутанной и жутко воняющей прелью, йодом, и гнилью, массы водорослей, застрявших, похоже, на отлогой песчаной отмели крохотного островка. Водоросли казались скользкими и серыми, зато небо было бирюзовым! Ух ты! Тут и солнце — словно голубое… Да нет, точно — голубое!
— Вот это да! — хоть это выражение ничего и не значило, она оказалась поражена величаво то приподнимающейся, то опускающейся громадой вод, что простирались за горизонт, сколько хватало взгляда, почему-то не покрытых, как дома, в Океании, волнами с барашками пены, а словно залитой зеленоватой, как бы тягучей, патокой.
Странно. Она подобралась, чуть не поскользнувшись, к краю: точно! Вода здесь словно более тягучая. Медленная какая-то… Почему-то её укололо в сердце — она вспомнила, что говоря о сородичах, мэтр Гриф употребил прошедшее время. Неужели?!..
— Мэтр Гриф! А почему вода такая… Тягучая, как мёд? Или — клей?
— Это просто. — она взглянула на мэтра. Странно. Его глаза полны… Что это — СЛЁЗЫ?!!! Да, Мэтр плакал! — Это последствия. Мы… — он запнулся. Потом продолжил, справившись с голосом. Вернее — мозгом. Теперь она не могла слышать, что он говорит, но, как обычно, автоматически перестроилась на те слова, что формулировались в сознании:
— Здесь за ход Истории отвечала Партия тех, кто считает себя «хорошими».
Поэтому никто не воспрепятствовал разработке и производству… Загустителя, назовём его так.
У нас, как, впрочем, и на всех Мирах с разумными расами, происходили войны. Но они долго не были глобальными. А их последствия… Катастрофически непоправимыми.
А потом какой-то умник изобрёл Загуститель — чтобы враги не смогли дышать. Ну, мы дышим почти как вы — кислородом, растворённым в воде. Вот только переносит его не гемоглобин, а… Ну, так же как и у ваших осьминогов — гемоциан. Голубая кровь, словом. — он горько усмехнулся. Она вздрогнула — поняла.
И поняла, как тяжело ему… Возвращаться сюда.
— Последствия боевого применения предвидеть оказалось невозможно. Мы…
Словом — то же случилось бы и у вас, развяжи вы ядерную войну. Вот так.
Ноги почему-то стали ватными, и голова закружилась. Во рту появился медный привкус. Кровь — чтобы не грохнуться в обморок, пришлось до крови прикусить нижнюю губу. Но ноги всё равно подогнулись, и она опустилась прямо на осклизлые вялые пучки явно мёртвых водорослей, и, не сдерживаясь, разрыдалась:
— Простите! Простите мэтр — я не должна была… Вам, наверное, это жутко тяжело… Какая я дура!.. — Господи, какая же у него должна быть выдержка и самоконтроль!..
Мэтр, стоя за её спиной, молчал. Попыток утешить, или переубедить не делал — понимал, что будет только хуже. И — неправдой.
Наконец она вытерла слёзы, размазав остатки по лицу:
— Но почему… Почему тут не проводили хроноформации?! Пусть даже принудительно! Или… Или почему не эвакуировали людей — хотя бы часть?!
— Согласно Договору, эту часть Галактики контролируют наши противники.
«Хорошие». Те, что за «невмешательство».
Правда, их силы год от года тают, а число выживших цивилизаций неуклонно сокращается… Да и таких «перебежчиков» как я, или Маддалена, всё больше… Но мы не трогаем «хороших». Применение силы лишь вызвало бы межгалактическую войну. А так… Их миры предоставлены сами себе — то есть, полный карт бланш. Развились — хорошо. Не развились — значит, не Судьба. Ну, ты же помнишь Дарвина с его теорией естественного отбора: «выживают те, кто сильнее и умнее…»
Поэтому партия мэтра Администратора после долгих переговоров… — он запнулся, — приняла Конвенцию. О невмешательстве. Уже тридцать одно тысячелетие эта часть галактики развивается под их контролем и руководством, (Если это можно назвать так!) а наша… Ну — ты знаешь.
— Да. Знаю. Но разве… Им самим не жалко всех этих, и других, — она обвела рукой неспешно дышащие воды, — погибших людей?!
— На это у меня нет ответа. — Мэтр глубоко вздохнул, — Да и ни у кого из наших нет. Даже у мэтра Верховного Верховного — это шеф мэтра Администратора, который сейчас главный ответственный за соблюдение… Конвенции. С нашей стороны.
И если ты чувствуешь, что готова, можешь задать ему свои вопросы.
Ого! Похоже, она — важная шишка! Раз может задать свои «вопросы» на самом Высшем Уровне! Или — здесь настолько развита демократия и свобода?
Но вот эти самые вопросы… Они ещё не сложились. Не сформулировались точно.
Она ещё слишком мало знает, почти никаких Миров из их сектора не видела… Архивных материалов прочла… Ха — это не называется прочла! Чиркнула по поверхности — словно камушек по воде, брошенный рукой ребёнка… Вот именно — ребёнка.
— Простите ещё раз, мэтр Гриф. И… Спасибо!
Сегодня вы преподали мне самый Главный Урок в моей учёбе здесь.
Да, наверное, и в моей жизни.
— Пожалуйста, Сэра. Но это — не совсем так, — он концом отростка нежно дотронулся до её виска, и — сердца, — Главный Урок у каждого Человека — здесь! И — здесь!
И то, что человек извлечёт из него — зависит только от него самого!
Как он прав! Сколько ей ещё предстоит передумать, перестрадать, пропустив через… Мозг и Сердце! Но основное она, похоже, усвоила.
Ребёнка, лезущего под дорожный каток, нужно вытащить оттуда — пусть даже потом он будет хныкать и капризничать! Зато получит возможность повзрослеть.
И выбрать.
Но!
Здесь — нет врагов-личностей. Ярких и запоминающихся Индивидуальностей.
Никаких Воландемортов, или Сауронов-Саруманов, или Кощеев Бессмертных, то есть — реальных и конкретных личностей, врагов-какашек, которых можно победить — будь то в поединке один на один, или с армией солдат, вооруженных… Оружием.
Такое возможно только в наивных и примитивных детских сказках…
Здесь придется иметь дело — с Системой.
А она — безлика, и не имеет конкретного тела.
Поскольку это не, вот именно, волшебная сказка, а банальная Жизнь. А в жизни не бывает однозначных, или простых Решений. Как не может быть и чётких и однозначных определений: это — хорошо, а
