Сам себе клан - Сергей Сергеевич Мусаниф
Но копаю я в нужном направлении, иначе его бы здесь сейчас не было. Просто в таких делах не нужно лезть на рожон. Нужно затаиться, выждать момент, собрать доказательства, и только потом…
Время визита к Кислицкому было согласовано вчера, и Менщиков заранее знал, что я тут буду, тут ничего сложного. Почему он приехал сам? Наверное, чтобы сразу обрубить все вопросы на корню.
Когда великий князь говорит не лезть, причем сам, в личной беседе и без посыльных, тут уж до любого дойдет, что лезть действительно не надо.
Ну и потом, Менщиков эксцентричен, все об этом знают. Или у него есть и какие-то другие дела в этом районе…
— Куда мы едем, ваша светлость? — спросил граф.
— Просто покатаемся вокруг квартала, а потом я высажу вас около вашей машины, — сказал Менщиков.
— При всем моем уважении, есть и более простые способы со мной пообщаться, ваша светлость, — сказал Бессонов.
— Есть, — сказал Менщиков. — Но я люблю драматический подход. Мне иногда кажется, что в моем лице современный театр потерял гениального характерного актера.
— Вы и правда задумывались о театральной карьере, ваша светлость?
— Конечно же. нет, — сказал Менщиков. — Великому князю не пристало увеселять публику за деньги. Это просто игра ума, знаете ли. Мысли о том, что могло бы быть, если, нес па? Некоторые размышления, которым я предаюсь, просто чтобы убить время.
Бессонов машинально бросил взгляд на часы. Часы стояли, стрелки прекратили свой бег по циферблату. Запатентованный швейцарский механизм дал сбой две минуты назад, примерно в то время, когда лимузин великого князя остановился в том переулке.
— Хронометры часто так ведут себя рядом со мной, — объяснил Менщиков, перехватив его взгляд. — Не беспокойтесь, они придут в норму, когда я уеду. А если не придут, то можете прислать мне счет из мастерской, я с удовольствием оплачу вам ремонт.
— Непременно, ваша светлость, — сказал Бессонов. — Так о чем вы хотите поговорить?
— Сразу к делу, нес па? Мне нравится такой подход, мне нравится ваш молодецкий задор, — сказал Менщиков. — Мне нравятся люди, которые не боятся задавать вопросы. Вчера, например, вы задавали какие-то вопросы князю Карамзину. Не поведаете, о чем вы пытали этого доброго безобидного старика?
— Князь Карамзин — архивариус и выдающийся историк, ваша светлость, — сказал Бессонов. — Мы беседовали с ним о делах давно минувших дней.
— Я тоже, в своем роде, историк, — сказал Менщиков. — И даже жил в те давно минувшие дни, о которых вы разговаривали. В чем же был предмет этой беседы?
— Вам же наверняка это известно, ваша светлость.
— Я хотел бы услышать это от вас, юноша.
— Мы обсуждали падение дома Троезубовых, — сказал Бессонов. — И того, чем было вызвано это падение.
— Оно было вызвано тем, что род Троезубовых строил заговор против императора, нес па?
— Такова официальная версия, ваша светлость.
— А какова же неофициальная?
— Это только байка, которую мне поведал князь Карамзин… Она похожа на детскую сказку…
— Детские сказки могут быть очень поучительны, — сказал Менщиков. — Взять, например, эту историю про Колобка. Каждый должен знать свое место и не разгуливать по лесу, а если ты возомнил себя умнее всех, ты должен помнить, что рано или поздно встретишь кого-то еще умнее, нес па?
— Может быть, — согласился Бессонов.
— Так расскажите мне детскую сказку Карамзина, юноша.
— В те времена бытовало мнение, что род Троезубовых был выбит из-за пророчества.
— В нашем обществе тогда любили всякую мистику, — согласился Менщиков. — Какой только ерунды люди не несли. Пророчество хоть древнее?
— На тот момент оно было современным, — сказал Бессонов. — Предсказание сделала Анга, слепая провидица…
— Помню ее, — перебил Менщиков. — На самом деле, шарлатанка, ей бы в шатре на каком-нибудь базаре сидеть, но мода, сам понимаешь. Пролезла в светские салоны и напророчила нам кучу всего, так чтоб никто обиженным не ушел. И в чем суть предсказания?
— Вы же должны знать, ваша светлость, — напомнил Бессонов. — В пророчестве утверждалось, что последний колебатель тверди сокрушит империю.
— Прямо вот так?
— Несколько более завуалированно и в стихах, — сказал Бессонов. — Но суть от этого не меняется.
— Пророчества всегда завуалированы, туманны и расплывчаты в формулировках, нес па? — сказал Менщиков. — Каждый может толковать их по-своему, и если предсказанное не произошло, всегда можно сослаться на неправильную трактовку. Но вы не не можете всерьез полагать, что из-за дрянного четверостишия был под корень вырезан целый княжеский род?
— Нет, конечно, ваша светлость, — сказал Бессонов. — Я просто привожу вам одну из версий.
— Это было не так, — сказал Менщиков. — Карамзин изучал этот случай только по архивам и дневникам, но я помню всю. Был заговор. Троезубовы заслужили свою участь.
— Вне всякого сомнения, ваша светлость, — они уже обогнули квартал и пошли на второй круг, но своей машины Бессонов пока так и не увидел.
— Я люблю, когда задают вопросы, — сказал Менщиков. — Молодые люди должны познавать мир, нес па? Но я не люблю, когда мутят воду.
По крайней мере, когда это делает не он сам, подумал Бессонов.
— Я предпочитаю кристальную ясность во всем, — продолжил Менщиков. — И сейчас я хотел бы внести кристальную ясность в нашу беседу. Вы понимаете, к чему я клоню, юноша?
— Конечно, ваша светлость, — сказал Бессонов. — Я прекращу мутить воду. Но позвольте мне задать напоследок один вопрос. В рамках познания картины мира, так сказать.
— Конечно, позволяю, — сказал Менщиков. — Наставничество молодых — это долг, который накладывает на нас наш возраст. И наш опыт.
— Вы могли бы мне позвонить, и я понял, — сказал Бессонов. — Вы могли бы прислать ко мне кого-то из своих людей, и я бы поверил. Но зачем эта сцена? К чему эта поездка?
— Все просто, — улыбнулся Менщиков. — Мне интересны люди. Я наблюдаю за ними в их естественной среде наблюдаю за ними в стрессовых ситуациях, чтобы понять, из чего они сделаны и как далеко они могут зайти. Насколько далеко вы готовы зайти, юноша? Какую ставку вы готовы сделать в этой игре и, самое любопытно, что именно вы собираетесь выиграть?
— Я пас, — сказал Бессонов. — Я уже никуда не иду.
— Мудрое и взвешенное решение, — одобрил Менщиков. — Иногда нужно быть очень сильным, чтобы остаться стоять в стороне. Или очень мудрым.
Бессонов кивнул.
Угроз не было, по крайней мере, прямых. Но намек великий князь дал весьма недвусмысленный.
Конечно, Бессонов был дворянином, сотрудником СИБ, вращался в высших кругах, и его смерть не так легко устроить, и еще сложнее сделать так,
