Утро под Катовице - Николай Александрович Ермаков
Из задумчивого созерцания меня вывел звук приближающихся автомобилей и вскоре на площадь перед казармами въехала, возглавляемая ГАЗовским автобусом, колонна тентованных грузовиков — два ЗИСа с прицепленными к ним полковыми трехдюймовками, ещё один ЗИС тащил полевую кухню, вслед за которой двигались восемь полуторок. Из казармы сразу стали выбегать бойцы, раздались команды строиться. Не зная, куда приткнуться, я нашел на левом фланге шеренги старшину Калинина и спросил его.
Твою мать, Ковалев! — радостно выругался тот, увидев меня, — Я его по всей казарме ищу, а он, оказывается, тут прохлаждается! Давай становись сзади меня!
Вскоре после того, как я выполнил этот приказ, рядом пристроились ещё один комот и пять красноармейцев, из которых четверо были безоружными и лишь у одного на плече висела трехлинейка. Через пару минут перед строем появился командир роты с политруком и капитаном Горбушкиной, которую я не видел с момента прибытия в Москву. Подождав несколько минут, пока командиры взводов проверят наличие личного состава, он подозвал их к себе и распределил по машинам. Когда взводы приступили к погрузке мы с Калининым, вторым комотом, которого старшина называл Павловым и пятью бойцами подошли к командиру роты, после чего тот приказал нам садиться в автобус.
«А жизнь-то налаживается» — жизнерадостно подумал я, сняв шинель и устраиваясь на заднем сиденье в теплом салоне. Рядом со мной расположился Калинин с Павловым, на соседних сиденьях сели красноармейцы. А после того, как передние места заняли командир роты, комиссар и Горбушкина, ротная автоколонна двинулась в путь. Пользуясь возможностью, я расспросил старшину о подразделении, в составе которого, мне, по всей видимости, вскоре придется воевать. Как я узнал с его слов, рота погранвойск НКВД прибыла в Петрозаводск три дня назад из Белоруссии с некомплектом почти пятьдесят человек и все это время спешно пополнялась бойцами, привезенными из разных городов — Москвы, Ленинграда, Новгорода, Твери, ну и последними прибыли мы, горьковчане. Командиром роты у нас капитан Волков, комиссар — старший политрук Белковский, который всем говорил, что он поляк по происхождению. Ехавшие с нами в автобусе комот Павлов и четыре бойца — это так и недоукомплектованное санитарное отделение. Пятый солдат — Юра Пушкин — чернявый поджарый парень, был посыльным командира роты. Вскользь прошлись по Горбушкиной, которую старшина видел впервые, тут я ему поведал, что капитан прибыла из Горького, но больше мне ничего не известно. Потом Калинин перевел разговор на тонкости пограничной службы, похоже, надеясь окольными путями выведать у меня хоть что-нибудь о моём прошлом, но я пресёк эти попытки, рассказав, что служил во внутренних войсках, а всё остальное — это военная тайна. После этого наша беседа потихоньку сошла на нет, и на задних рядах автобуса установилось молчание, лишь впереди комиссар о чем-то оживленно беседовал с Горбушкиной, но из-за шума двигателя, слов было не разобрать.
Через каждые два часа неспешного движения по порядком разбитой грунтовой дороге, колонна останавливалась, чтобы замерзающие бойцы могли справить нужду, да хоть немного согреться с помощью приседаний и других, разгоняющих кровь упражнений.
Около двух часов пополудни мы въехали в небольшое село и остановились у бывшего православного храма, переделанного в колхозный клуб. Замёрзшие бойцы заняли всё помещение главного зала, радуясь появившейся возможности отогреться и пообедать горячей пищей.
Получив у полевой кухни свою порцию щей, я сел на широкую скамью и с удовольствием приступил к трапезе.
О, вот ты где! — с радостным возгласом, как будто не видел меня целый год, Петренко занял место по соседству и пожаловался, — Насквозь промерз, а ещё ехать и ехать, ты-то как?
Нормально! В автобусе ведь тепло!
Так ты в автобусе с командиром ехал?! Вот повезло! Так и впрямь вместо финских лесов в Крыму окажешься!
Эх, хорошо бы!
А мне казалось, что у меня даже кишки заледенели.
Хорошее дело, глядишь, глисты и перемерзнут!..
За этой дружеской перепалкой быстро пролетело время обеда и пришла пора вновь грузиться в автомобили и продолжать движение.
А ещё через пять часов колонна прибыла в Олонец, где мы и заночевали в двухэтажном здании местной школы. Ни кроватей, ни матрасов, разумеется, здесь не было, но, на такие мелочи солдаты не обращали внимания — главное, была возможность отогреться и отоспаться после трудной дороги. Утром второго января автоколонна пограничной роты продолжила свой путь через карельские леса и в середине короткого зимнего дня въехала через укреплённый КПП в небольшой финский город Питкяранта, который и был конечной целью нашего путешествия. Сначала мы остановились у двухэтажного каменного здания, над дверью которой была закреплена доска с надписью «Комендатура». Тут комроты, разрешив бойцам покинуть машины и размяться, исчез в здании, а я остался в автобусе, как и все остальные его пассажиры, наблюдая из теплого салона через заиндевевшие окна за бойцами роты, пытающимися хоть немного согреться с помощью энергичных движений. Через полчаса Волков вышел из комендатуры в сопровождении лейтенанта с красными петлицами. Тот сел с нами в автобус и стал показывать дорогу, направив автоколонну на окраину городка, где располагались деревянные одноэтажные дома с обширными огородами. Судя по тому, что ворота и калитки были заметены снежными сугробами без человеческих следов, здесь уже долго никто не жил. Это подтвердил и лейтенант из комендатуры:
Хозяева домов все были выселены белофиннами до нашего прихода, хорошо хоть сжечь не успели. Там осталось много продуктов и кое-какое имущество,
