Анастасия Парфёнова - Город и ветер
Он замолчал, но идея была уже ясна.
— Нам нужна осмысленная задача.
— Нам нужна задача, интересная всем участвующим и в то же время позволяющая упражняться в самоконтроле и простейших магических действиях. Хм…
— У вас появилась идея.
— У меня появилась совершенно гениальная идея.
Магистр Алория направил кресло к одному из подпиравших стены объёмных шкафов и, поднявшись почти до самого потолка, извлёк из покрытых пылью недр безупречно огранённый, чистейший бриллиант размером чуть больше фаланги большого пальца. Это был один из самых ценных экспонатов его коллекции, хотя мастер ветров не использовал его ни разу — просто потому, что его дар не подходил работе с этим камнем, как перчатка одного не может подойти другому.
С осторожным почтением водрузив свою бесценную добычу на стол, Тэйон тихо попросил:
— Уважаемая Хрустальная Звезда, вы не присоединитесь к нам?
Шаниль, обычно пережидавшая их упражнения в безопасном отдалении, поднялась с брошенных на пол подушек и приблизилась. После тихой торжественности сегодняшней ночи фейш казалась нескладным подростком в своих штанишках и жилетке, но снежно-синие глаза смотрели по-прежнему так же умно, так же внимательно. Увидев предмет, стоящий на столе, она замерла.
— Это же…
— Камень, в честь которого вы были названы, видящая. — Магистру было несколько совестно годами держать у себя столь редкий артефакт, когда по-настоящему воспользоваться им мог лишь тренированный мастер ясновидения, но и расстаться с бесценным сокровищем было трудно.
— При рождении мне было предсказано владеть таким камнем, — тихим, странно низким голосом откликнулась Шаниль, не сумевшая до конца спрятать огонь страстного желания, вспыхнувшего в льдисто-синих глазах. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. — Чем я могу помочь, магистр?
— Вы не могли бы показать нам, чем сейчас занимается принцесса Шаэтанна?
Глаза фейш раскрылись чуть шире, а ди Крий кивнул. Да, такой вопрос был обречён стать центром нераздельного и исполненного смысла внимания всех присутствующих. Близняшки уже подскакивали на кресле с воплями «Шаэ! Шаэ!», да и сам Тэйон готов был отдать несколько лет жизни, чтобы узнать, что же творится в городе, а ещё важнее — на море.
— Королевский дворец очень хорошо защищён от шпионов, магистр, — охладила всеобщий энтузиазм Шаниль. — А Нарунги часто бывают невидимы для наблюдения, если сами не хотят обратного.
— У нас здесь есть целых два Нарунга, являющихся кровными сёстрами Шаэтанны и искренне желающих ей только добра… Сиди смирно, Тави! Которым к тому же пора учиться фокусировать свою волю при ясновидении. — Тэйон положил успокаивающую ладонь на макушку нетерпеливо лезущей на стол Нелиты. — И что-то мне да подсказывает, что и у лорда-целителя имеются кое-какие способности в данной области.
Шаниль бросила на него острый, как укол иглой, взгляд и сосредоточилась на камне. Руки фейш, когда она коснулась Хрустальной Звезды, были спокойными и уверенными, лицо отсутствующим. Она пропустила сквозь пальцы цепочку, впечатывая в кожу и память сенсорное ощущение прикосновения заговорённого металла, подняла её, заставив камень размеренно покачиваться перед лицами магов.
— Смотрите в глубь камня, — нараспев произнесла она. — Пошлите свои мысли к основе, к структуре, почувствуйте сердце камня. Следите, как свет отражается от граней, как лучи попадают внутрь и запутываются в отражениях самих себя. Тавина Нарунг, Нелита Нарунг, коснитесь кристалла ладонями. Ощутите гладкость под кончиками пальцев, ощутите структуру, ощутите Хрустальную Звезду.
Тэйон закрыл глаза, отдавшись завораживающему голосу певицы. На этот раз транс пришёл легко и быстро, столь же естественный, как сон, столь же знакомый, как бодрствование. Маг не пытался слиться с камнем, настроить свои разум на резонанс и чёткий узор матрицы бриллианта. Стихия земли никогда не давалась ему просто.
Нет, он послал свои мысли к ветру. Ввысь, в вышину, в свободный бег облаков и неостановимое течение холодных потоков. Он был воздухом, ветром, непостоянством. Он коснулся своей основы, своего сердца, и послал в глубь себя вопрос.
— Думайте о Шаэтанне Нарунг, — пел голос видящей. — Вспомните её движения, голос, запах. Вспомните, как она говорит и как она думает, почувствуйте то, что вы чувствовали в её присутствии. Пошлите свою нужду в глубь камня. Пошлите ему образ Шаэтанны Нарунг, пошлите вашу необходимость увидеть её.
Тэйон растворился в магии. Он смутно осознавал, что могущественный камень погрузил его волю и разум в глубины резонирующих граней и связал с целителем и близнецами в неразделимое ментальное целое. Всё это было настолько незначительно, не важно, несущественно. Магистр сделал то единственное, что и можно было сделать, оказавшись в объятиях стихии: он расслабился и позволил потоку нести себя, ни на секунды не выпуская из мысленного взгляда образ Шаэтанны ди Лаэссэ.
Никогда ещё простой акт видения не представал перед ним в таком совершенстве недостижимого мастерства. Мастер ветров с головокружительным ужасом понял, что перед ним прошлое, настоящее, будущее в блистательном великолепии всех возможных вероятностей и что он не сможет, не сумеет воспринять это богатство оттенков, не заблудившись в них и не сойдя с ума. Он запретил себе чувствовать обиду и невосполнимость потери, ножницами воли кромсая внутреннее зрение. Ради самосохранения был убит бесценный момент озарения, слишком полного для человеческого разума. Маг не позволил себе думать о том, восприятие кого из спутников по ментальному путешествию он на мгновение разделил.
И зимним ветром, шевельнувшим волосы будущей королевы, он был во дворце, в зале, ещё со времён империи используемом, когда война приходила под стены великого города. Огромная, занимавшая весь пол восьмигранная карта показывала в мельчайших деталях территорию метрополии и пределов. Ноги королевы, магов, военных советников ступали по твёрдому воздуху в нескольких ладонях над ежесекундно меняющейся вместе с изменением действительной обстановки магической поверхностью.
Шаэтанна остановилась над синими водами залива. Короткий, сопровождаемый ментальным приказом жест — и часть карты поднялась над полом, увеличилась во много раз, зависнув между напряжёнными людьми. С болезненной, откровенной детальностью на ней были показаны заполнившие воды огоньки кораблей — и расцвеченных во враждебные цвета было много, много больше, нежели янтарных.
Видение на миг покачнулось, когда Тэйон осознал: враждебные точки на карте начали слаженное движение. И худший из его страхов был подтверждён холодным голосом будущей королевы:
— Адмирал д’Алория права. Они всё-таки решились. Империя Кей начала атаку.
Ди Эверо попытался успокаивающе положить руку на её плечо:
— Ваше Величество…
— Тихо! — Шаэ вдруг напряглась, вслушиваясь во что-то доступное только ей. — Внешнее защитное кольцо прорвано! Асассины во дворце!
И полным ярости вихрем развернулась к ди Эверо:
— Так, значит, кейлонгцы не могут призывать ни богов, ни демонов на территории Лаэссэ, Первый в Совете?
Оникс Тонарро перехватил её за талию, втащил под защиту своих личных щитов:
— Нет времени! Они пришли за Вашей жизнью, принцесса!
Видение рассыпалось стеклом под ударом урагана, когда Тэйон потерял контроль над силой. Больно, это было так больно. Битым кристаллом по глазам, сломанными костями в натруженные мускулы.
Маг вернулся в тело, судорожно вцепившееся в подлокотники кресла, и каждая клеточка его кричала от боли, как напоенные когда-то кровью мага защитные заклинания его дома кричали о том, что внутрь прорвались враги.
— Кейлонгцы пришли и за жизнями близнецов, — спокойно заметил ди Крий, надевая перевязь. — Должно быть, решили не рисковать, уничтожив и флот, и последних наследниц Нарунгов одновременно.
Вдруг самоуверенная улыбка сползла с лица целителя, как будто её стёрли. В серых глазах вспыхнуло искреннее недоумение. Похоже было, что всё мировоззрение студента-воина в одночасье рухнуло.
— Я не смогу пробить установленный ими щит, — медленно, пробуя слова на вкус, произнёс ди Крий. Чутьё ясновидящего схлестнулось с затверженной с младенчества аксиомой о собственном превосходстве. — Я не смогу переместить нас отсюда. Как это может быть?
— Силой молитвы, вот как, — рявкнул Тэйон, одной рукой проводя над камнями, управляющими креслом, другой подхватывая первую попавшуюся близняшку. Он ещё даже не начал отходить от ошеломляющего впечатления, оставленного присутствием на расстоянии вытянутой руки профессора Совёнка, и потому сразу понял, какова природа щемящего белого сияния, отрезавшего особняк Алория от окружающего мира. — До тех пор пока Шаэтанна не будет коронована и не признает Лаэссэ своим, Договор не будет иметь силы и божественные силы имеют право вмешиваться. А значит, вмешиваться могут и их жрецы. Вы не можете тягаться с богами, Вуэйн. Смиритесь с этим и приходите в себя, ветер вас побери!
