Антон Орлов - Желтые небеса
– Кое в чем вы нас все-таки подвели, хоть и вернулись вовремя, – чувствуя себя старым занудой, сообщил Мартин. – Вы должны помыться, иначе обивку в машине испачкаете. Еще полчаса задержки.
Оглянувшись на Мадину и Сотимару, он попросил:
– Дайте, пожалуйста, какую-нибудь одежду! И сидите в машине, а мы с Эджен сходим к каналу.
Чуть погодя фаяниец, высунувшись из кабины, подал ему шелковистый сверток, мыльницу и махровое полотенце.
– Там было слишком тесно, некуда отскочить, вот меня и забрызгало, – объяснила по дороге все еще возбужденная Эджен. – Они следили за мной от самой площади. Я завела их в тупик, но не рассчитала с пространством…
Канал выходил на площадь из одной улочки, плавно заворачивал и исчезал в соседней. Найдя вытесанную из блеклого камня лесенку с неровными ступеньками, они спустились на площадку, где две худые смуглые женщины в масках из серой холстины стирали белье. Вода была холодная, как лед: отведена из какого-нибудь горного источника, даже прогреться как следует не успела, несмотря на жару. Эджен сбросила одежду и окунулась, стоически удержавшись от гримасы. Наверху начали собираться зеваки. Мартин поглядел на них, и они отошли на почтительную дистанцию. Меч Эджен он держал в руках, рукоятка его собственного меча торчала над правым плечом, так что выглядел он внушительно, и выводы они сделали правильные. Полотенце на шее и сверток под мышкой не мешали имиджу.
Эджен вылезла из воды, делая вид, что ей совсем не холодно, натянула серебристые трусики, и, расстегнув карманы безрукавки, достала множество предметов. Мартину пришлось рассовать их по своим карманам. Присев на корточки, она прополоскала безрукавку и шорты, отжала, сунула в пластиковый пакет, потом обтерлась полотенцем. Она все делала быстро, но основательно, не испытывая никакого смущения из-за своей наготы. Мартин подал ей одежду. Так он и думал, савашейский наряд Сотимары: переливчато-серая шелковая рубашка с отложным воротником, отороченным кружевами, и темно-голубые шаровары, к щиколоткам зауженные. Галантный фаяниец подобрал расцветку, которая Эджен очень шла. Девушка застегнула на талии ремень с кобурой, висевший до этого на плече у Мартина, приладила за спиной меч и только после этого надела ботинки. Подобрала пакет.
Из окон дома на том берегу канала – первый этаж каменный, второй глинобитный, разбухший, ярко-оранжевый – на них таращились чьи-то физиономии. Не стоит задерживаться. Слухи о происшествии вскоре расползутся, и тогда страже у северных ворот придется заплатить впятеро больше положенного. Мартин не осуждал денорку за резню: для любого другого города это было бы чересчур, но Ойну с его криминальными традициями только на пользу пойдет. Надо полагать, здешние охотники за рабынями давно так не нарывались!
Когда вернулись в машину, он сразу же сел за руль и двинул к воротам.
– Госпожа Лерг Тареоно, вы просто восхитительны, – донесся из коридорчика голос фаянийца. – Если вам понравилась эта одежда, пожалуйста, оставьте себе. Я ни разу ее не надевал. В ней вы похожи на цветок, выкованный из серебра.
– Спасибо, Сотимара, – отозвался голос Эджен. – Очень теплый.
Щелкнула скользящая дверь.
– Бесподобная девушка, – устроившись рядом с Мартином, вздохнул Сотимара. – Она подарила мне такой нежный взгляд, а ведь комплимент я сказал совсем простенький…
– Ничего себе – простенький! – хмыкнул Мартин. – Вы ей только что невероятно польстили.
– Вы думаете?.. – неуверенно спросил перлорожденный.
– Ага. Эджен пока еще обыкновенная денорская гражданка, и обращаться к ней надо – госпожа Тареоно, опуская первую фамилию. Госпожа Лерг Тареоно – это обращение к олигарху.
Обогнув на малой скорости караван-сарай, Мартин затормозил перед воротами, сунул сборщикам мешочек с монетами – за выезд из Ойна, – и бронекар помчался по широкой, ровной на этом участке дороге, между сельвой, подступающей все ближе и ближе, и горным хребтом, который, наоборот, понемногу отодвигался вглубь, на запад. Пора поворачивать. Машина свернула на каменистую пустошь. Не так комфортно, как на тракте, но выносимо. Впереди белели облитые солнцем Канаморские горы. Сотимара ушел, зато появилась Мадина. Она все еще была в полумаске.
– Мартин, нам надо поговорить.
– Давайте.
Его неприязнь к ней уже сошла на нет: если дело касалось не мерзавцев вроде Габри, а своих, он был отходчивым человеком.
– Я все обдумала, – заговорила она решительно и настойчиво. – Если мы сейчас повернем назад и кое-что уладим, мы потеряем не больше двух часов.
– Что мы уладим?
– В Ойн пришел солванский караван. Солванцы – достаточно приличный народ. Надо отправить Эджен с этим караваном. Конечно, дать ей денег… Это шанс избавиться от нее по-хорошему.
– Зачем от нее избавляться? – Мартин оглянулся: дверь в коридорчик закрыта.
– Да она же убийца! Что она сделала в Чернаре с тем чадорийцем… Господи, я вспоминать это не могу, у меня до сих пор звенит в ушах его крик! А сегодня? Ушла на часок погулять и вернулась с головы до пят в кровище!
– Зато сама вернулась, – буркнул Мартин.
– Кончится это тем, что она убьет нас!
– Не убьет. Мы не дадим ей повода.
– Мартин, вы же умный человек!
– А вы – антропоэтнолог. Не забывайте о том, что Эджен денорка. С точки зрения денорской морали она поступила вполне добропорядочно. Краеугольный камень нашей демократической культуры – равенство, а денорцы идею равенства не признают. Эджен убивала тех, кого можно убивать. Можно по денорским понятиям. Главное – не попасть в эту категорию. Сотимаре, например, она ничего плохого не сделает. Вам тоже, если только у вас не хватит ума как-нибудь ее спровоцировать.
– Но это же чудовищно – вот такое деление людей, все эти можно-нельзя…
– Вы все это не мне толкайте. Я-то лидонец и демократ, как и вы.
Мадина молчала, ее глаза сверкали в прорезях полумаски, как темные драгоценне камни.
– Негодную девчонку вы считаете ценным приобретением, – прошептала наконец она, – а того бедного мальчика, Теймо, не захотели взять с собой – побоялись, что он будет для нас обузой!
– Эджен не обуза. Она действительно ценный союзник, тут вы в точку попали. Если дойдет до драки, на нее можно рассчитывать. Вы не в счет, вы же непримиримый противник насилия… А Сотимара парень очень надежный, но драться не умеет. В Фаяно он учился фехтованию, у него даже было две дуэли до первой крови. Фаянийское фехтование – это шестьдесят процентов показухи и сорок процентов слабеньких в общем-то приемов. Хотя смотрится шикарно, ничего не скажешь…
– Не уводите разговор в сторону! – вскипела Мадина. – Нам надо обсудить вопрос об Эджен, а не о фаянийском фехтовании!
– Тут нечего обсуждать. Она останется с нами.
Мадина ушла, хлопнув дверью. Светлые горы вдали слегка расступились – туда, в этот заполненный солнцем широченный коридор, он приведет прямо к канаморскому Х-объекту и поселению тьессинов. Каменистая поверхность под колесами стала еще более каменистой, Мартин трясся в своем кресле, несмотря на амортизаторы. Для того, чтобы все могли без проблем пообедать, пришлось затормозить.
Обедали в салоне – тут было чуть прохладней, чем под открытым небом, и вдобавок Мартин не забывал о кочевниках, которые расправились с лидонской экспедицией. Сопоставляя рассказ Эша и рассказ Мадины, анализируя детали, он все больше утверждался в мысли, что нападение не было случайным. Вероятно, его заказал Габри. Вероятно, он же снабдил исполнителей взрывчаткой либо горючими материалами для уничтожения вездехода.
Эджен вылезла наружу и разложила на ближайшем камне шорты и безрукавку для просушки.
– Практичная девочка… – с неприязнью пробормотала Мадина, непроницаемая в своей шелково-кружевной полумаске.
Мартин повернулся к ней:
– Мадина, постарайтесь-ка вот что припомнить… Вы говорили, что Эш – человек-отражение. Когда он впервые начал проявлять те личностные черты, которые, предположительно, скопировал с Габри? Место и время?
– А ведь еще в Канаморе… – Голос Мадины прозвучал удивленно, словно она только что сделала открытие. – Вскоре после того, как мы высадились! На корабле за ним ничего подобного не наблюдалось… Мартин, да ведь это началось, когда он стал в одиночку ошиваться около икс-объекта!
– Так я и думал, – кивнул Мартин. – Очень похоже на то, что икс-объекты способны создавать либо даже постоянно поддерживают целую систему гиперпространственных туннелей в рамках Кадма.
– Это многое объясняет, – поддержала его возникшая в дверях Эджен.
Приступили к трапезе. Маску Мадина так и не сняла. Мартин догадывался, в чем дело: после происшествия в Ойне она опасалась открыто проявить свое отвращение к денорке. Остроумный выход… А может, у нее были еще какие-то причины.
– Девочка, я хочу тебе кое-что сказать, – обратилась она к Эджен после двух кружек пива, внезапно перейдя на «ты».
