Олег Верещагин - Чужая земля

— Почти! — ответил Женька. — Держитесь все, приехали к воронкам!

— Погодите, я сейчас! — с этими словами Игорь выскочил наверх и оперся на пульт сбоку от Женьки. — Вот, теперь можно дальше.

— Нет, я все-таки в горы не полезу, — Стёпка вздохнул и помотал головой. — Можете считать меня трусом, но горы не для меня.

— Ну и отлично, — ответил Игорь. — Значит, так. В замок полезем я, Борька и Зигфрид. Остальные будут тут с машиной и исследуют пещеры. Через три дня в это же время мы вернемся, — он подождал, ожидая возражений, но никто не открывал рта. Лица у всех были серьёзны. — Наша задача — не поиск артефактов. Замок, дорога, город — сами по себе артефакты. Наша задача — геологоразведка. Поиск радиоактивных материалов.

— И все? — тихо спросил Борька. Игорь пожал плечами:

— Ну…

— Игорек, это обидно, в конце концов, — сказал Борька. — Как будто мы не русские, а какие-то дикари из местных, которых носильщиками наняли. Ты чего-то темнишь.

— Ладно, — Игорь потер подбородок, — простите… Дело в том, что нам, скорее всего, устроили засаду.

— Удивил, — тихо заметил Зигфрид. А Степка, с зевком потянувшись, небрежно добавил:

— Было бы странно, не попытайся они нас прикончить именно здесь — место очень выгодное, — и, помолчав, добавил, — Игорь Вячеславович Муромцев, дворянин Империи.

— Это еще не все, — Игорь помолчал. — Дело в том, что засаду нам устроили фоморы. На голографиях, которые мне прислал генерал-губернатор, можно различить следы посадки межпланетного катера. И это не наш катер. У меня с фоморами счеты. И если…

— Хватит, — махнул рукой Женька. — Ясно же все. Это наша планета, в конце концов. А от фоморов я удирал один раз — когда меньше был. Да и то меня не спросили.

— Ну, если все ясно, то вот еще что, — Игорь начал паковать рюкзак. — Для тех, кто остается: лесоход без присмотра не покидать, по одному нигде не появляться и друг от друга не отходить. Хоть наручниками приковывайтесь!

— Ну, если, скажем, Женек к Лизке прикуется, — задумчиво сказал Стёпка, — это еще туда-сюда. Даже где-то возбуждает. А если ко мне? Не поймут нас местные умы.

Ответом ему было недоуменное молчание. Степка душераздирающе вздохнул:

— Это шутка такая была. Смеяться надо было после слова «а»… Господи, куда я попал…

— Держите связь постоянно включенной, — продолжал Игорь. — И с нами, и с «центром»! В пещеры далеко не ползайте.

— Они, скорей всего, смыкаются с замковыми коридорами нижнего уровня, — предположила Катька. — Лично я бы так строила.

— Все равно не ползаете, — приказал Игорь. — Наша геологически-развлекательная экспедиция плавно переходит в серьезную военную операцию, которая будет иметь… — он задумался. — Короче, вы понимаете.

— А давайте развалим этот артефакт, — Женька указал на замок, — из пушки. У нас вполне хватит снарядов.

— Такую красоту?! — взвилась Катька.

— Подождите, ребята, — сказал Игорь. — И развалить можем. И тихо обойти — как-нибудь. И вернуться, наконец, а сюда вызвать звено истребителей с терминала, благо — повод есть. Но понимаете, дело в том, что это вызов МНЕ. Я хочу войти в этот замок — и выйти. Победителем. Я, а не пушка. Я, — он с улыбкой покосился на Степку, — Игорь Вячеславович Муромцев, дворянин Империи, чьих отца и мать убили те, кто прячется в этом замке. Я никому не приказываю и никого не прошу. Но ведь вы точно сказали — мы все русские. Сейчас за нами наверняка наблюдают. И ждут. И я не хочу, чтобы они зря ждали. Не люблю обманывать ожиданий.

— Так ты хочешь драться? — весело мотнул чубом Борька. — Вот в чем дело?

— Да, — отрезал Игорь. Подумал и добавил: — Может быть, я эгоист. Но я хочу драки. А полезные ископаемые — вторым планом.

Темнота лежала у арочного входа в первый зал — четко, без перехода, без полутеней. Тут — свет. Тут — темнота.

Было тихо-тихо. Даже ветер умер.

Мальчишки стояли у этой границы, и Игорь вдруг вспомнил линию терминатора на Меркурии. Такую же четкую, как здесь. Что вспоминали Борька и Зигфрид — осталось неизвестным.

— Пошли? — Игорь оглянулся на остальных.

— Иди, — хмыкнул Зигфрид.

— Боишься? — уточнил Борька. Зигфрид повел плечами:

— А ты?

— Я первый пойду, — тихо сказал Игорь и шагнул в темноту, держа ИПП наперевес. Борис и Зигфрид синхронно шагнули следом, надвигая очки…

Оказалось, что внутри… светло. Ну, не совсем, но не так темно-непроглядно, как казалось снаружи. Свет падал из ниш под высоким потолком.

— Световоды, — определил Игорь. — Мастера все-таки были… Хоть бы здесь и везде так.

— Ты же в темноте видишь, — приглушённо сказал Борька.

— Не в полной же… Ну что, включаем режимы съемки на постоянную и идем искать?

— Неприятности, — добавил Зигфрид. — Самое тошное — долго искать неприятности. Я предпочитаю, чтобы они сами нас находили.

Игорь искоса посмотрел на него. Германец, обычно немногословный, разговорился. Значит — нервничает. Не боится. Вряд ли он вообще способен бояться.

Нервничает.

Может быть, все это просто пустышка. Никого тут нет…

…Что это?!.

…В первую секунду — невероятно большое для него время! — Игорь подумал, что на него прыгнули и сбили с ног, а он, падая, сильно приложился затылком. Это было невозможно, однако ничего другого в голову просто не приходило — ощущения полностью соответствовали ощущениям человека, который загремел на каменный пол "всем прикладом" (хотя вот уже лет семь, не меньше, никому не удавалось заставить Игоря упасть мертвым грузом, не говоря уж о том, чтобы наброситься на него неожиданно!) Во вторую секунду он понял, что по-прежнему стоит на ногах, и друзья рядом. А в третью вся эта картина с бешеной, тошнотворной скоростью понеслась куда-то между воющих серебристых смерчей, кружившихся в вальсе — и мальчишка вдруг увидел прямо перед собой звездную бездну космоса.

Игорь издал слабый вскрик… но почти тут же понял, что от этой бездны его отделяет прозрачное остекление боевой рубки. Он знал, что это боевая рубка, вот только по сторонам не получалось посмотреть совсем, и звуки слышались странные, а глаза работали как-то…

Не глаза — ГЛАЗ.

Игорь смотрел глазом фомора.

И видел бой.

Слева, медленно уходя из сектора обзора, фейерверочно горела и распадалась на куски большая станция — не корабль, а именно станция. Прямо в лоб заходил небольшой корабль, похожий на гибрид щуки и ласточки — стремительный, пульсирующий огнями. Еще два приближались правее, один над другим и чуть впереди.

Игорь узнал их.

В атаку шли три корвета типа «Бора» Императорского Военно-Космического Флота.

"Что это? — отстранение подумал Игорь. — Где я?" И тут же понял, что он просто смотрит чужой памятью — такие фокусы изучали в лицее… вот только никогда еще память не была СТОЛЬ чужой и… ВРАЖДЕБНОЙ. Игорь ощупал страх, азарт, ненависть того, чьим глазом видел бой — это было противоестественно, но сами чувства ничем не отличались от чувств человека, встретившего врага.

Хотя — нет. В человеке не могло быть одного чувства — презрительного ужаса, перекрывавшего все остальное. Фомор боялся не за себя. Он был в ужасе от мысли, что какие-то ничтожные существа, по меркам его расы только вчера сделавшие шаг от животных, осмелились… НАПАСТЬ! Они угрожали ему и его кораблю — страшно подумать! — СМЕРТЬЮ!

Этого не могло быть.

Все вокруг содрогнулось, накренилось. "Попадание," — понял Игорь. Один корвет исчез из поля зрения, два других заложили синхронный разворот, отсекая огромный корабль (Игорь странным образом знал, что корабль огромен) от горящей станции, снова бросились в атаку, жаля беспощадными огнями, но вместо того, чтобы уйти в стороны, вновь развернулись, прикрывая собой беспомощные руины…

Вновь свирепый удар, свист, рев… Это третий! Он выскочил откуда-то снизу, закрутился бочкой, словно переполненный радостью, прошел так близко, что Игорь увидел на его борту стилизовано-кириллическое:

БУРЯ

Корабль отца.

Глазами своего врага, врага землян, Игорь видел последний бой отцовского корвета возле станции, на которой погибла его, Игоря, мать.

Мальчик хотел закричать, но не мог. Тогда он свирепо «задергался», силясь выскочить из ментальных силков, владевших его разумом.

Тщетно. Тот, кто «держал» его, был невероятно силен.

Корветы вновь ринулись в атаку… и один из них — не отцовский — в бронзовой беззвучной вспышке завалился на левый борт, по кускам теряя крыло и обишвку, рванулся по дуге вверх и в сторону… «Буря» прикрыл его, и на какой-то миг Игорь увидел за прозрачным окном широкий овальный нос фоморианского линкора — и вспухающие на нем красные раны: отцовский корвет вел шквальный огонь из всего бортового оружия, атакуя в лоб.