Владислав Выставной - Тварь

– Спасибо тебе, Монах. Только мы мне не поможешь, – с тоской сказал Бука. – Мне никто уже не поможет…

– Что ты такое говоришь?! – сердито сказала Ника. – Смотри, сколько у тебя друзей! Мы доставим тебя на Болота, к Доктору, он вылечит тебя – и все будет хорошо. А если надо – все будут за тебя драться, и никакие вояки нас не достанут!

– Я не о том, – вяло отмахнулся Бука. – Вы просто не понимаете…

Он встал и медленно пошел в темноту. Ника вскочила, было, на ноги, но Монах жестом остановил ее:

– Пусть побудет один. Ему есть, о чем подумать. А я за него помолюсь.

Это только со стороны могло показаться, что он остался один. Он бы многое отдал, чтобы так оно и было. Но эта жуткая, давящая сила не желала оставить его в одиночестве. И с каждым часом ее присутствие ощущалось все сильнее. Теперь он всерьез боялся за своих друзей, которые совершенно искренне полагали, что могут ему помочь. Беда в том, что теперь эта сила внутри него может принять дружескую помощь за вред собственным планам, в которые не входил ни поход на Болота, ни вмешательство Доктора. Бука не желал, чтобы Монаха, Антонова, Мауса, но главное – Нику, постигла участь того, так неудачно попавшегося на пути капитана.

Нужно было уходить. Уходить немедленно, пока он еще в состоянии хоть как-то контролировать руки и ноги, пока он еще не стал безмозглой марионеткой Зоны.

Вот он и сказал себе это: Зона. Вот она, та сила, которая так плотно взялась за него. Да так ли это? Может ли он теперь отделять себя от того, что он сам так люто ненавидит? Это худшее, что могло с ним случиться, но одна мысль отчетливо, громко, как колокол, звенела в его голове.

Ведь он и есть – Зона.

Маус с аппетитом поедал содержимое армейского сухпайка из запасов Монаха. Ни усталость, ни стрессы не могли помешать сталкеру набить в свое удовольствие желудок и покурить после этого. Он только посетовал на то, что в объемистом вещмешке Монаха не нашлось ничего горячительного – это совсем не помешало бы, чтобы согреться и «вывести радионуклиды» из организма. Антонов присоединился к нему – не столько повинуясь желанию, сколько заставляя себя, глотая еду, как лекарство, придающее силы. Он намазывал на сухие, как куски штукатурки, галеты паштет из плоской банки, в то время, как насытившийся сталкер довольно откинулся на локоть и чиркнул зажигалкой, зажав в зубах сигарету.

Ника не разделяла эта легкомысленную расслабленность сталкера. Она и не подумала присоединиться к трапезе. Она озиралась, зябко сжимаясь в стороне, и, наконец, беспокойно спросила:

– Куда он подевался?

– Кто? А-а… Да, мало ли, – отмахнулся сталкер, выпуская дым из ноздрей. По привычке сигарету он держал огоньком в кулак. – Может, нужда прихватила, может, решил помолчать, помедитировать, там – он это любит. За Буку, как раз, не стоит волноваться: Зона для него – дом родной.

Ника поерзала на песке, покосившись сталкера, сказала с сомнением:

– Все так. Но ведь он ранен. Может ведь и сознание потерять.

– Ну, ладно, – нехотя сказал Маус. – Пойду, посмотрю, что да как…

Щелчком отправил окурок в костер, поднялся, подхватив винтарь, направился в темноту. Его не было довольно долго. Когда уже и Антонов с Монахом стали беспокойно переглядываться, он, наконец, вернулся. Выглядел он обескураженным. Сказал через силу:

– Что-то я ничего не пойму. Нет его нигде.

Не дослушав сталкера, все бросились выбираться из оврага.

– Смотрите, сами не потеряйтесь! – предостерег Маус, осторожно, из-под ладони подсвечивая себе фонариком. Хотя можно было не беспокоиться: тусклый свет севшего фонаря через редкие сухие заросли увидеть было проблематично. Так или иначе, поиски ни к чему не привели.

– Ушел, – сказал, наконец, Монах. Он остановился, оперся на ствол дробовика, задумчиво погладил бороду. – И, видимо, сразу же. По-моему, в сторону Свалки. Странно, что нам ничего не сказал – совсем на него не похоже. Вам не показалось, что с ним что-то не так?

– Не зря он не нравился мне в последнее время, – мрачно кивнул Маус. – Странный он какой-то был, будто ударенный.

– Посмотрела бы я на вас, когда бы вот так вас, как его, на живую почикали! – взвилась Ника. – Что они с ним делали, гады – может, и в голове что повредили! Они же и резали его, и током, и еще черт знает чем…

Ника чуть не плакала, в бессилии тыча в землю стволом автомата. Опустилась на землю, охватила голову руками и замолчала. Рядом молча присел Маус, глядя на нее, но не решаясь, прикоснуться.

– Это правда, – негромко сказал Антонов. – Они вполне могли зацепить нервный узел, могли повредить какой-нибудь отдел мозга – да мало ли что. В конце-концов, они ковырялись в этой штуковине…

– Какой еще штуковине? – с подозрением спросил Монах.

Антонов, закусив губу, с сомнением посмотрел на Монаха: неизвестно, как отреагирует этот «духовный воитель» на новую информацию о друге. Но, все же, быстро, в общих чертах, поведал о том, что происходило в подземельях Агропрома.

– А если учесть, что эта штука убила одного из этих гадов, можете представить, какие силы, какие напряжения могут бушевать внутри него? А теперь представьте, что это «нечто» повредили чертовы «исследователи». Ведь это – не просто болезнь, это совершенно неизвестная болезнь, с такими же непредсказуемыми последствиями. И мы не только помочь, мы даже понять ничего не сможем. Разве что…

– Болотный Доктор, – быстро сказала Ника. Резко поднялась на ноги. – Надо идти за ним!

– Куда нам искать Доктора, если мы потеряли Буку? – пожал плечами Антонов. – Нельзя ему сейчас одному оставаться – он же не совсем адекватен, может влипнуть в историю. Даже погибнуть.

– Нельзя терять времени. Надо разделиться, – решительно сказал Маус. – Одни пойдут за Доком, другие будут искать Буку. Давайте, договоримся, где встретимся…

– Хорошо, пусть так, – нетерпеливо сказала Ника. – Я пойду искать его, пока не поздно…

– Мне нужно показать Доку вот это, – Антонов продемонстрировал жесткий диск, который прятал за пазухой. – Надеюсь, это поможет ему сориентироваться. Думаю, он не откажет в помощи своему воспитаннику.

– Одному тебе, Антоха, сквозь Болото не прорваться, – сказал Маус, пристально глядя на девушку. Он явно не хотел говорить этого. – Придется, наверное, и мне с тобой. Тогда ты, Монах, пойдешь с Никой. Не стоит ей сейчас в одиночку по Зоне шляться.

Ника вспыхнула, сжала кулаки, но увидел в слабом отблеске фонаря спокойное лицо Монаха, промолчала. Закинула за спину автомат, проверила обойму отобранного у давешнего капитана пистолета. Коротко глянув на Монаха, спросила довольно нахально:

– Ну, что, ты со мной, батя?