Между Явью и Навью - Владимир Орестов
– Быстро ты меня раскусила. Я надеялся выгадать хотя бы день. – Ератник соскреб кашу со стенок котла, не давая ей подгореть. Зачерпнул ложкой крупу, старательно подул на рассыпчатый холмик. – Ты бы знала, как я соскучился по еде…
Зорку затрясло, ладони стали липкими от пота. Она видела, как заживо рвали Третьяка, помнила ужас в его глазах. Она знала, что рано или поздно умрет не своей смертью, но не такой. Только не так.
– Да я про обычную еду. – Ератник попробовал кашу и зажмурился от удовольствия. – Ох, хороша! Зелени бы сюда покрошить. Ты же не думаешь, что харчить какого-нибудь пропахшего навозом мужика – приятно? Это вопрос выживания, а не удовольствия.
«Играет как кошка с мышью, – подумала Зорка. – А Карась помрет и не заметит. Повезло».
– Для тебя имеется предложение поинтересней. Я знаю о Бояновом пророчестве и встрече избранных на Лысой Горе. У тебя есть амулет, ты одна из них. А значит, мы можем друг другу помочь.
– Как ты это сделал? – Во рту скопилась горькая слюна. Травница прокашлялась и дернула подбородком, сплевывая в траву. – Как ты им овладел?
– Не думала, что мы так умеем? Заклятие сложное, требует соблюдения множества условий. Например, колдун должен достигнуть определенной степени мастерства. И найти такое место, где грань между Явью и Навью истощена. Обычно миры соприкасаются на месте кровопролитной сечи, но вчерашняя резня тоже подошла. А самое главное, жертва должна добровольно впустить чужую душу.
– Ты лжешь. – Зорка не узнала свой голос, до того безжизненно и глухо он прозвучал. – Жихан никогда бы не согласился.
– А я его обманул! – довольно осклабился ератник.
После чего обмотал руку тряпьем и снял котелок с костра, поставив на землю. Над медным краем вился парок.
– Как?
– Красиво, Зорка Остромысловна, красиво. Взял девку, такую же худую да черноволосую, велел раздеться догола и лежать, не показывая рожи. Когда Жихан очнулся, я предложил ему выбрать, в кого мне вселиться, в него или тебя. Дальше объяснять?
Зорка прикрыла глаза, охваченная странным чувством. Жихан пожертвовал собой ради нее. Нет, он просто остался верен своему слову. Он поклялся гридню защищать избранную даже ценой своей головы. Будь на этом месте кто-то другой, ничего бы не изменилось. «Не смей думать, что Жихан сделал это ради тебя. Не смей!» Ератник словно подслушал ее мысли:
– Он ни на миг не поколебался. Ты бы видела, как он на тебя смотрел… Ну, не на тебя, конечно. Пришла пора отплатить добром за добро. Он до сих пор здесь. – Колдун постучал пальцем по виску. – Живой. Только спит. Я обещаю его отпустить, если поможешь.
Травница почувствовала себя опустошенной. Для чего злые боги подстроили эту пытку? Чтобы снова заставить ее поверить, будто сотника можно спасти? Во второй раз совершить рвущий душу выбор? У нее не осталось сил. Ни телесных, ни душевных.
– Что я должна сделать?
– Провести меня на Лысую Гору, где вас будет ждать Черномор. Попасть туда могут только владеющие знаком или те, кто их сопровождает. Как только я поговорю с Черномором, надобность в чужом теле отпадет. И ты получишь своего сотника назад, живого и невредимого.
– Откуда мне знать, что ты меня не обманешь?
– Ниоткуда. – Ератник пожал плечами. Его улыбка, из-за которой на обожженном подбородке натянулись рубцы, выглядела такой знакомой. И совершенно чужой. – Ты можешь отказаться, но тогда потеряешь Жихана навсегда. А если попробуешь меня убить, навредишь его телу.
– Для чего тебе нужен Черномор?
– Не твое дело. Так ты согласна?
– Согласна, – сквозь зубы выдавила Зорка.
Она не поверила ни единому слову, а уж тем более обещанию колдуна. Неразумно верить тому, кто без зазрения совести вырезал целую деревню. Но до Киева далеко. Должен быть способ изгнать чужую душу, не нарушив данной в Изборске клятвы и не навредив попавшему в заложники телу. Надо просто его найти.
– Вот и славно. А теперь поешь, иначе не сможешь продолжить путь. Мы же не хотим опоздать на важную встречу?
Даже в детстве, когда Зорка в одночасье осталась сиротой, она не испытывала подобного унижения. Лжесотник схватил ее за шиворот и отволок к дереву, прислонив спиной к стволу. После чего принялся кормить с ложки – сама она есть не могла, пальцы дрожали и отказывались гнуться. Комки каши углями горели во рту, грудь ломило от пронизывающего холода, исходящего от амулета, а по щекам катились злые слезы. Их солоноватая горечь мешалась с пресным вкусом ячменя. Зорка через силу глотала еду и не знала, кого ненавидит сильней: колдуна за подлость или себя за слабость. А может, Жихана? За то, что так глупо попался в ловушку…
После завтрака накатила сонливость. Но прежде чем провалиться в пустоту, Зорка кивнула на Карася:
– Покорми… Если я проснусь, а он мертв… сделке конец…
Второй раз она очнулась под вечер, чувствуя себя намного лучше. Ератника было не видать, но костер горел, а рядом лежали груда приготовленных для растопки веток и фляга с водой. Вой-полукровка по-прежнему спал, его щеки пылали нездоровым румянцем. Зорка поднялась на ноги, сделала два неуверенных шага и опустилась на колени перед Карасем.
Под остатками боевого облачения обнаружилось поджарое, узловатое тело в ссадинах и синяках. Главную опасность представляла рана на бедре. В кровь попал упыриный яд – выше колена нога побагровела и распухла чуть ли не вдвое. Палец травницы оставил вмятину на коже, а значит, внутри скопился гной.
На траву упала тень. Двигался ератник совершенно бесшумно.
– Где лошади, упырь?
– Упырь? Прояви-ка больше уважения к тому, от кого зависит жизнь твоего друга.
– Где лошади, Упырь Упырович, сын Упырий?
– Можешь звать меня Сигмар. – Ератник присел у костра, поворошил угли обломком ветки. – Увы, моя пала, пока тебя догонял. А твоя убежала. Когда я на вас наткнулся, вы оба валялись на земле.
«Плохо», – подумала Зорка.
Теперь они, словно выскочившие из избы погорельцы, остались ни с чем. Была сума с травами и зельями, немного монет в подвешенном на поясе кошеле и поклажа
