Сергей Дмитрюк - Лик зверя
Меня отбросило в коридор и придавило к стене. Лицо пылало от ожога, волосы обгорели от теплового излучения. Я судорожно хватал ртом воздух, пахнущий гарью и озоном. Тут же тяжелая стальная заслонка с лязгом упала с потолка, закрывая море огня, бушевавшее на Стартовой.
Не понимая, что произошло, я поднялся с пола. Огненная вспышка ослепила меня, и перед глазами плыли кровавые круги. Я довольно долго стоял, прислонившись к стене, пока круги эти не исчезли. А по коридорам, ведшим к Стартовой, с верхних палуб уже бежали спасатели из аварийных служб станции. Один из спасателей остановился около меня, встряхнул меня за плечи, о чем-то спрашивая. Я не расслышал его слов из-за оглушительного воя аварийных сирен; помотав головой, медленно побрел по коридору в сторону жилых помещений.
Микич все еще стоял на коленях около входа в каюту Фехнера. Я подошел к нему, помог встать. Ноги у него подкашивались. Он морщился от боли, но, увидев меня, улыбнулся через силу.
— Может быть, ты мне объяснишь, что произошло? — спросил я его.
— Я заблокировал двери шлюза, — с трудом выдавил из себя Стефан. — На всякий случай… Он взорвался?
— Да. Но ты хоть представляешь, какой ущерб это нанесло станции? Какую цену мы заплатили за обезвреживание Фехнера?
— А ты мог предложить иной выход? — Микич пристально посмотрел на меня.
Я не ответил ему. Может быть, он был в чем-то прав. Подхватив Стефана под мышки, я втащил его к себе в каюту, осторожно усадил на койку. По внутренней связи я вызвал врача.
— Потерпи, Стефан.
Лицо мое горело от ожога все сильнее. Из коридора доносились чьи-то голоса, шум беготни, но мне было уже все равно. Я достал из аптечки тюбик с противоожоговым гелем, намазал им лицо и руки. На какое-то время стало полегче. Микич тихо стонал на койке. Я сел в кресло напротив и принялся писать отчет о выполненной работе. Холодная капелька геля скатилась с моей щеки и упала на руку. Я вздрогнул от неожиданного скользкого прикосновения. Подумал: «Какая ерунда!» и брезгливо сбросил ее на пол.
Глава одиннадцатая Капли отравы
В коридоре послышался шум, раздались чьи-то отрывистые голоса. Затем знакомый женский голос крикнул: «Да пустите же меня к нему!». Я приподнялся на локте, глядя, как за матовой стеклянной перегородкой двигаются чьи-то тени. Одна из теней заставила меня позабыть про боль в плече и сонливость.
В эту минуту дверь порывисто распахнулась, и в палату ворвалась Светлана. Она остановилась около входа, и я засмотрелся на нее. Слегка растрепанная и раскрасневшаяся, она стояла, настороженно глядя на меня, словно лань в лесу. На плечи ее был накинут серебристый врачебный халат, выгодно оттенявший загорелые руки и ноги.
Я улыбнулся ей. Она ответила мне лишь глазами, в которых смешались печаль о случившемся и радость встречи со мной. Стремительно подошла к моей койке, даже не пытаясь скрыть своего волнения.
— Святое небо, Сид! — Светлана положила руку мне на грудь, села рядом. — Ты жив?
Она зажмурилась, как ребенок от попавшего в глаза мыла, и отчаянно замотала головой. Я погладил ее по волосам.
— Ну что ты, дорогая? Успокойся. Конечно, я жив! Перестань! Улыбнись мне. Помнишь, как у поэта: «Улыбнись! Пусть улыбка прогонит печаль!».
— Если бы ты знал, как я испугалась, когда мне сообщили о том, что ты в госпитале! — сказала она, сокрушенно качая головой, даже не попытавшись улыбнуться.
— И совершенно напрасно! — воскликнул молодой врач, неожиданно появившийся за ее спиной.
Мы совсем не заметили, как он вошел в палату, и сейчас растерянно смотрели друг на друга. Поняв наше замешательство, врач произнес извиняющимся тоном:
— Прошу прощения за то, что прервал вашу беседу, но мне необходимо выполнять свою работу и осмотреть ваши раны, дорогой начальник Биологической защиты!
Немного смутившись, Светлана поднялась с койки и встала у меня в изголовье, наблюдая за тем, как врач подкатил ко мне стоявший около окна столик, на котором располагался широкий экран биоскопа. Взяв в руки короткий темный стержень, соединенный с прибором тонким волоконным проводом и представлявший собой обычный термосканер, врач поднес его к моему левому плечу и стал слегка водить им сверху вниз. На экране биоскопа тут же появились красноватые очертания переплетенных мышечных волокон и сухожилий.
— Нам пришлось заменить поврежденную мышечную ткань, — попутно объяснял он скорее Светлане, чем мне, — на новую, выращенную из нескольких родительских клеток и пересаженную вашему мужу. Раны были действительно очень серьезными, но сейчас все позади. Нервные клетки тоже восстановились под воздействием биокерабидов[26].
— Пошевелите пальцами, пожалуйста, — попросил он меня. — Превосходно! Не чувствуете никаких неприятных ощущений?
— Вроде бы нет, доктор.
— Замечательно! — кивнул головой врач и перешел к осмотру моей ноги. Через пару минут с удовлетворением констатировал: — Кость полностью срослась и уже восстановилась. Мы применяли инъекции «конструктивных материалов» и стимулирующих рост веществ, обычные в таких случаях, — пояснил он и выпрямился, довольный результатами осмотра. — Ну, что ж, я вполне доволен. Думаю, через пару дней сможем вас отпустить домой, под присмотр жены. Правда, придется провести еще несколько сеансов биоэнергетической терапии. Современная медицина, в отличие от прежней, воспринимает человека не только на физическом уровне реальности, как это делали наши древние коллеги, но и на эфирном, астральном и ментальном уровнях. Это помогает нам побеждать многие болезни, считавшиеся ранее неизлечимыми.
— Вы имеете в виду лечение цветной энергией — праной, доктор? — уточнила Светлана.
— Да, конечно. В случае с вашим мужем мы будем использовать светло-оранжевую энергию в сочетании со светло-зеленой и размытой желтой, и может быть, даже светло-фиолетовую.
Он немного помолчал, затем сказал:
— Ладно. Оставлю вас одних на время. Мне необходимо проверить еще нескольких пациентов.
Врач убрал приборы и тихо вышел из палаты. Светлана снова села подле меня. Я приподнялся на локте и притянул ее к себе здоровой рукой. Она уткнулась лицом мне в грудь, дрожа от нервного напряжения. Я гладил ее плечи, целовал волосы. Наконец, она успокоилась и подняла ко мне лицо. По щекам у нее катились крупные детские слезы.
— Я никогда больше не оставлю тебя одного! — твердо сказала она. — Никогда, слышишь? Я не могу больше так: разговаривать только по визиофону и видеться раз в месяц. Я должна видеть тебя каждый день, каждую минуту!
Я взял руками ее голову, осторожно поцеловал ее глаза, соленые от слез.
— Ведь мы будем теперь вместе, правда? — Светлана испытующе смотрела мне в глаза.
— Конечно, родная!
* * *Благодаря стараниям энерготерапевтов, через несколько дней я уже свободно ходил. Раны мои быстро зажили, и единственным напоминанием о ночном происшествии в джунглях оставалась некоторая скованность в левом плече, пока пересаженным мышцам не вернулась прежняя эластичность и подвижность.
Светлана стала жить в моем коттедже на Базе и ни на шаг не отходила от меня. Мне с трудом удалось убедить ее не дежурить в моей палате по ночам, но с восходом солнца она появлялась в госпитале и опекала меня лучше любого врача. Мое быстрое выздоровление только прибавляло ей веселости и обычной жизнерадостности.
В это утро мы сидели с ней на открытой веранде госпиталя, когда в конце коридора появился санитар, управлявший больничной тележкой, покрытой желтым покрывалом, под которым рисовались очертания человеческого тела. Вид его заставил меня помрачнеть и встревожиться.
Преждевременная смерть людей на Терре, как и на Земле, была явлением довольно редким и потому всегда рождала в душах у живых чувство скорби и невосполнимой утраты, хотя никто из землян не страшился биологической смерти, ясно сознавая, что духовная сущность каждого человека бессмертна, вечна, как сама Вселенная. Об этом говорили еще древние мудрецы, хранившие сакральные знания далеких звездных предков. Они учили, что душа, покинувшая бренное человеческое тело, пускается в бесконечное странствие по тонким эфирным мирам, исполняя предназначение своей кармы, нити которой протянулись к самым далеким галактикам, пронизывая нескончаемые Вселенные Света и Мрака. На этом зиждилась вся философия современного человечества, выступавшего полноправным членом Великого Звездного Братства.
И все же, с каждой новой смертью человека Земли его близкие, друзья и просто знакомые сожалели о не свершенных им делах и открытиях, о возможных подвигах и талантливых творениях, которые он мог бы сделать в своей жизни, но так и не сделал. Еще один брат или сестра покидали великую и дружную семью, унося с собой доброту своих сердец.
