Наталья Бульба - Воплощенные
Схватить его за грудки я не успел, тот проскользнул между мною и стеной, выскакивая на улицу. Верткий.
– Я отвечу. – Выйдя на крыльцо, я осмотрелся. Жароси не меньше, чем Самар’Ин. Те же два ряда крепостных стен окружают нижнюю крепость, два джейсина на вершине холма. Не будь гор вдалеке, можно было и забыть, где находишься. А если побродить по извилистым улочкам да позаглядывать за невысокие заборы, вдыхая аромат трав и цветов, то сходство станет еще сильнее. – Но если и ты поделишься.
Лимео думал лишь мгновение. Кивнул, пристраиваясь рядом. Где находится кухня, он еще не знал.
– К первой меня водил сводный брат. Мне тогда только исполнилось четырнадцать лунаров, вот он и сказал, что пора мужиком становиться.
– И как?
Я заржал.
– До сих пор стыдно, как вспомню. Хорошо, девка попалась опытная, все за меня сделала.
Огненный посмотрел на меня с некоторым изумлением, потом заржал следом.
Проходившие мимо воины окинули нас тяжелыми взглядами, но ни слова не сказали. Отец не Хинам, на расправу скор. Ночью комендант за нами приглядывал, потому и обошлось без разорванных на куски тел. Днем же, если Маркирер узнает, что его гостей хоть чем-то оскорбили, без крови не обойдется.
– Я на лунар старше был, – отсмеявшись, выдал он, – но с таким же результатом.
– А потом с ней еще встречался? – хитро полюбопытствовал я.
– Нет. – Тот посмотрел на меня, не скрывая смешинки в глазах. – А ты?
– И не раз, – гордо заявил я. – Она была довольна.
– Она что, ансаирка?
Я кивнул.
– Хочешь познакомлю?
– Она здесь, в крепости?
– Теперь да. А раньше в Истме жила. Ее дочь приглянулась местному князю, вот ей и пришлось бежать сюда.
– А дочери сколько? – Глаза Лимео загорелись.
Пришлось свести брови.
– Про дочь даже не думай, ей всего шестнадцать, если Маркирер узнает, не посмотрит, что ты его гость.
Мое предупреждение его не испугало, скорее заинтересовало.
– А если я ей глянусь?
– А если глянешься, тогда проси стать спутницей. Это с вольными девками и свободными женщинами делай, что хочешь, а все девчонки у него под защитой.
– Не слышал раньше, – удивленно протянул он, но взгляд метнулся. Он явно ожидал подвоха.
– А много ли ты об ансаирах знаешь? – хмыкнул я и кивнул Джареду. Тот знаком дал понять, чтобы я заглянул к нему, как будет время. Любопытно, зачем я понадобился телохранителю отца? – В нас звериного много. Потому наши девчонки после первого раза почти всегда несут. Вот он и требует, чтобы ребенок при отце рождался.
Он еще что-то хотел спросить, но мы уже пришли.
Кухня стояла в тени деревьев, не очень далеко от казарм. Кормили отрядами. Когда холодно, накрывали в большом зале, где у каждого воина было свое место. В теплое время года – под навесами. Мы с Лимео как раз и подошли к одному такому, что поменьше. Для гонцов и командиров. Здесь всегда было что-нибудь горячее.
Я еще не успел выбрать куда сесть, как нам навстречу выскочила худенькая, но очень привлекательная женщина. Выглядела она не больше чем на двадцать лунаров, хотя было ей в два раза больше. Кинулась мне на шею, впилась губами в мои губы, обдавая жаром своего тела.
– Давненько тебя не было!
Хорошо, что Дария не видела! Это я княжичу могу объяснить, а вот как девушка бы поняла?
Я осторожно отцепил от себя Тори, поймав ее удивленный взгляд, показал на Лимео:
– Накормишь двоих изголодавшихся?
– Изголодавшихся? – многозначительно протянула та, с хитринкой посмотрев на княжича. – Это тот самый огненный, о котором с утра вся крепость шепчется?
Я, подхватив ее под локоть, направился к дальнему столу. Я предпочитал садиться не на виду. Лимео был вынужден идти за нами.
– Тот самый, – подтвердил я и обернулся к огненному: – А это та самая Тори, о которой я тебе рассказывал.
– Ты обо мне рассказывал?! – воскликнула женщина, останавливаясь. – И что обо мне говорил этот мальчишка?
Брови она свела грозно, но ее глаза улыбались. Сколько я ее помнил, она всегда была такой. Легкой и смешливой. Лишь однажды растерянность исказила ее приятные черты лица. В тот же день я увез ее с дочерью в Жароси, к отцу.
– Он говорил, что вы – самая красивая женщина, – тут же нашелся Лимео, вопросительно посмотрев на меня. Я опустил ресницы. – И я вижу, что он не обманул.
– Ах вы… – зарделась Тори. – Садитесь, сейчас принесу поесть.
Мы с Лимео не заставили себя упрашивать.
– Сколько ей лунаров? – шепотом спросил княжич, когда женщина убежала на кухню.
– Какая разница, – махнул я на него рукой. – А ты ей понравился.
– А ты откуда знаешь? – неожиданно вспыхнул огненный. Вот чего я точно не ожидал от него, так смущения.
– А то я не вижу, как она на тебя глазками зыркнула. Так что не теряйся!
Княжич тут же погрустнел:
– Отец вот-вот объявится. Так что любовные утехи отменяются.
– Ну и зря. – Я пожал плечами. – Не думаю, что нас сразу позовут. Сначала Маркирер с ними разговаривать будет, к тому времени, когда до нас дойдет, она многому тебя научит.
Моя убежденность подействовала. Когда Тори принесла тарелки, Лимео, словно ненароком коснулся ее руки, провел пальчиком по ладони.
Я отвел взгляд, делая вид, что не замечаю этой старой, как мир, игры. Сам же напряженно думал. Зачем-то ведь отцу понадобилось, чтобы именно Тори встретила нас на кухне.
Узнать о нашем с Лимео разговоре он не мог, если только предположить… Или ее присутствием давал мне понять, чего он от меня хочет?
О том, что Тори – смотрящая отца, я догадался совсем недавно. Он как-то обмолвился, что за мной приглядывали с самого детства, вот я и попытался понять, кого благодарить за спасенную когда-то жизнь. Серьгу-маячок он подарил мне значительно позже.
– О чем загрустил?
Я так задумался, что не заметил, как мы остались вдвоем. Нужно было отвечать, да так, чтобы у Лимео не возникло никаких подозрений.
– Вспомнил тот день, когда убили матушку.
– Матушку? – повторил он следом за мной.
– Отец отдал меня младенцем в чужую семью.
Княжич больше не улыбался.
– Но кто-то все равно узнал…
– Сомей. Я с Фаратом не первый раз встречаюсь.
– Веселая у тебя была жизнь, – протянул он, пододвигая тарелку к себе поближе.
Ели мы молча. К мыслям об отце прибавилось беспокойство за Тистара. Все эти несколько дней я гнал его, не позволяя себе даже мгновения слабости. Теперь же Лимео дал мне такую возможность. У грусти, которая заставляла меня хмуриться, была известная ему причина.
Долго продлиться печали не позволила Тори. Подошла чуть слышно, склонилась к княжичу, ласково проведя ладонью по волосам. Тепло посмотрела на меня, словно спрашивая: «Ты не против?»
Лимео сначала не понял, чему я усмехаюсь, но когда Тори, взяв его за руку, потянула на себя, попробовал сопротивляться.
– Иди, – фыркнул я, – не пожалеешь. Будет о чем рассказывать, когда вернешься к себе.
Против последнего ему возразить было нечего, и парочка скрылась на кухне. Имелись там укромные уголки.
Ну а я остался, радуясь неожиданному одиночеству. Мне было о чем подумать в ожидании очередного представления Маркирера. Лери Талина и князь Аранар должны были скоро появиться.
Глава 2
Эриар
– Князь Эриар, лери Талина, вы позволите мне вернуться в Самар’Ин?
Маркирер принимал нас не в кабинете, а в небольшой гостиной. Тоже в его личных покоях. Едва ли не с порога заверил, что и Дария, и Лимео чувствуют себя хорошо, и, как только мы поговорим, он передаст нам детей. Независимо от результатов разговора и без всяких условий.
Услышав это, Талина немного расслабилась, а вот мы с Аранаром наоборот, напряглись. Если раньше мы лишь подозревали, что это была игра огненного проклятого, то теперь в этом не было сомнений. Как и в том, что мы продолжаем действовать точно в соответствии с его задумкой.
Потом в комнату вошел Ромио в сером килоре наемника и весьма подробно, со многими нюансами, в которые входила и встреча с ясарами чужих, рассказал о последнем семидневье. Вопросы задавали все. Он отвечал. Иногда задумывался, начинал говорить, потом обрывал сам себя и пытался сказать то же самое, но иначе. Вздыхал с облегчением, когда мы с Аранаром помогали ему, уточняя тот или иной момент, временами смущался, когда речь заходила о поведении Дарии. С какой-то потаенной гордостью говорил о Лимео, уважительно посматривал на князя огненных воплощенных. Но бывало и замолкал, угрюмо поглядывая из-под насупленных бровей.
Но что бы он ни делал, это был тот самый Ромио, которого я видел в крепости. Живой, открытый, но с характером. Сломать можно, но он до конца будет стоять на своем.
Маркирер за все это время не спросил ни о чем, просто сидел и слушал. Внешне безучастный, но как только вспоминали о Сомее или Виджаре, в его глазах вспыхивал огонь бешенства. Вполне укротимый, но только благодаря его воле.
