Иван Тропов - Крысолов
Та-ак… Неужели-таки объявили в розыск? Вот и доулыбался.
Но надо продолжать. Розыск не розыск – а улыбка все равно помогает разговору.
– Что-то не так?
Буфетчик глянул куда-то назад-наверх – в сторону веранды. Снова посмотрел прямо. Улыбнулся, словно помимо воли. Вздохнул.
– Да как бы… Тут какое дело…
– Да ладно, мне можно. – Стас добавил в улыбку уверенности, этакого покровительственного оттенка. – Я человек добрый, но служивый. – И теперь чуть серьезнее, с тихой гордостью за контору и причастность к ней: – Гэбэ. Надеюсь, не по нашей части?
У буфетчика на миг взлетели брови. И опустились.
– Ага… – Буфетчик покивал. – А я – то думал, что тут не так… Вот.
Бросив взгляд на сержантов, а потом в сторону веранды – теперь в этом не было никаких сомнений, – положил на стойку фотографию.
Лицо, которое не раз видел в зеркале. Только злое, очень злое. И еще – волосы и брови выкрашены в стальной цвет.
– Это ведь вы, да?
Стас, будто невзначай, взял фотографию. Потер пальцами краешек. Да, глаза не обманывали. Фотобумага высшего качества. Слишком хороша для принтеров дорожной полиции. А кто бы еще развозил такие фотографии по придорожным закусочным и отелям, если бы пустили в розыск? Сами гэбэшники такими мелочами только в фильмах занимаются.
Значит, не полиция. Но если это не по линии государства, то…
Стас усмехнулся.
Ну да. Конечно. Вон, на заднем плане – длинное здание, похожее на ангар. Одно из стойл вокруг плаца. Это новая ферма. Из окна первого этажа лабораторного корпуса. С телефона Бавори.
– Да, я… – Стас прищурился и похлопал ногтем по фотографии, будто только что вспомнил, где это было. – Ну да, точно. Помню-помню… Такое забудешь, как же. Как куклу выкрасили. Словно ариец какой-то. Белокурая бестия, чтоб их всех… Да?
Буфетчик расплылся в облегченной улыбке.
– Ага. Я вас сразу узнал, но сначала сомневался. А вот когда вы вот так вот нахмурились – понял, что это вы. Это шутка такая, что ли? Мужик-то, который мне ее дал, так он тоже из гэбэ.
Стас ухмыльнулся.
Тоже из ГБ… Это сильно.
Хотя чего удивляться-то? Кем еще представляться, чтобы у буфетчика даже желания не возникло проверить корочки или номер мобильного, по которому предложено звонить, если узнает человека?
– Зар-разы… – сказал Стас. – Хохмачи недоделанные, блин… Это у нас так звездочки обмывают. Придурки… Высший класс считается, когда дело до патрульных доходит… Рыжий такой был, да?
– Нет, не рыжий. Да он еще здесь. Вон. – Буфетчик кивнул вверх, на веранду.
Стас покосился.
Виднелась только спина. И, словно почувствовав взгляд, человек обернулся.
И на миг зацепился взглядом. Взгляд не просто скользнул по лицу – зафиксировался. Быстро, но четко. Профи.
– Ага, он, – тихо сказал буфетчик. – С ним еще женщина. Лицо все в пластырях…
Человек на веранде снова мельком оглянулся. Но наткнулся на взгляд и тут же отвернулся. Зато из-за его спины появилось лицо. Женское.
С этими бесподобно рыбьими глазами, прозрачно-водянистыми, все в пластырях и перекошено от ярости.
Бавори, черт бы ее драл! Вот почему среагировала тревога “Новы К” на сетевых ищеек! Ну конечно! Она, кто же еще! У Графа досье и так было, да ему и искать-то ничего не надо. Он Крысолова знал, еще когда тот Крысоловом не был. А совсем недавно нанимал Чистюлю. Потом получал от него отчет.
Да Графу и не, до того сейчас. Ему бы с разбежавшимся зверьем разобраться. С гэбэшниками, которые этих зверей ловили. Одно дело прикормленные областные и совсем другое – из центрального офиса.
Бавори верно смекнула, что помогать в поисках зверей бесполезно. После такого дрессировщики Графу долго не понадобятся. Ему бы теперь общества надзирателей избежать… Хотя этого-то он, наверно, избежит. Это же не его зоопарк, а “Пурпурной Гретхен”. Просто сменит фирму и направление перспективных разработок.
А вот Бавори… Она-то точно работы лишилась. А кроме того, у нее теперь не только свободное время появилось, но и повод. Притом какой! Даже целых два. На обеих щеках. Нет, есть еще и третий, на костяшках пальцев…
Деньги-то у нее есть, и от шрамов она избавится. Но это лишь от тех, что на щеках. А вот те, которые на изувеченном самолюбии?
– Ага, она… – буркнул буфетчик и на всякий случай старательно отвернулся от этих водянистых глаз. Взял салфетку и стал натирать и без того сверкающую чистотой столешницу.
Так. Только не паниковать.
Первое побуждение – хлопнуть о стойку купюрой, подхватить пакет с бутербродами и рвануть прочь!
Нет, так не пойдет. Это несколько неуместно в обществе полутора десятков военных. И, между прочим, на дороге их тоже полно – и военных, и гэбэшников…
Бавори рванулась из-за стола к лестнице, но незнакомец схватил ее за плечи и удержал. Тот еще амбал, но не без мозгов. Тоже сообразил, что не стоит устраивать разборку здесь.
– Вы с ними правда приятели? – осторожно спросил буфетчик.
– Коллеги, – мрачно ответил Стас. – К сожалению… Не обращайте внимания. Так, мелочные размолвки… Попали в мелкую аварию, она была не пристегнута… Ну а я как бы виноват.
– А-а, – протянул буфетчик. – Бывает.
– Да уж… Ладно, спасибо за шарлотку. Очень вкусно.
Стас медленно – так медленно, как только смог, – расплатился, взял пакет с бутербродами и пошел на выход. Изо всех сил стараясь идти медленно.
Терпел до тех пор, пока, звякнув на прощанье, не захлопнулась дверь. Все, хватит приличий! Если у того парня вдобавок к мышцам, сообразительной голове и рубленому лицу есть еще и пистолет с глушителем… Нет, он-то, может, стрелять и не будет – он, похоже, с мозгами. Но вот кто поручится за Бавори?
Стас рванул к “норке”. И успел добраться до нее прежде, чем – уже далеко за спиной – еще раз звякнул колокольчик двери.
Захлопнул дверцу, почти вбил в драйв смарт-карту, щелкнул стартером и наддал газу – в зеркале заднего вида, как кожаные лоскуты, подхваченные порывом штормового ветра, неслась Бавори.
Ее приятель не смог взять с места в карьер на такой скорости. И дело было не в его внушительных габаритах. Ноги Бавори, в сапожках на высоком каблуке, мелькали с дикой скоростью. Движения рук слились в одно черное пятно…
Визжа покрышками, “норка” рванула с места – но Бавори была уже рядом. Зацепилась за ручку. Проехала несколько метров, повиснув на ручке и волоча каблуками по земле, а потом не то подтянулась, не то подпрыгнула – но каким-то чудом вскочила одной ногой на подножку.
И уже не в зеркале, за стеклом, совсем близко ее лицо, пластырь, глаза…
Стас скинул одну руку с руля, взялся за ручку – ох, грубо это, грубо так поступать с женщинами! но как еще справиться с этой фурией? – и сделал то, что в других условиях было бы истым джентльменством. Просто потянул на себя рычажок замка, открывая перед дамой дверцу.
Под весом Бавори, повиснувшей на двери, дверца распахнулась. Бавори сорвалась с подножки, обе ноги опять оказались на земле. Только теперь “норка” уже разогналась. На этот раз устоять и оттолкнуться не получилось бы даже у олимпийской чемпионки по гимнастике.
Бавори тоже не смогла. Вцепилась в ручку цепко, как клещ, но трение сделало свое. Каблуки, цепляясь за асфальт, тянули ее назад. Бавори закрутило, перевернуло грудью вверх, ударило подбородок дверью и наконец-то оторвало от ручки.
Она рухнула вниз, покатилась по асфальту…
Только теперь было уже не до нее. Разгоняясь, “норка” сожрала те полсотни метров, что отделяли стоянку от шоссе – и впереди, перед самым носом, проносились камуфляжные бока. Пролетел “Кутузов”, а слева уже нависал “КамАЗ”.
И в его окне – удивленное мальчишеское лицо. Можно спорить шесть к одному, что у него нет прав. Вообще первый раз оказался за пределами военной части и сразу на таком шоссе…
Стас ударил по тормозам, обеими руками отталкивая от себя руль. И все равно врезало в грудь так, что сперло дыхание.
Но уж лучше так. Понадеяться на реакцию мальчишки за рулем “КамАЗа” – значило совершить последнюю в жизни ошибку… “КамАЗ” проехал вперед, лишь потом тормознул, да и то слишком слабо.
А в зеркале заднего вида появился приятель Бавори. Подбежал к ней, чтобы помочь подняться, и получил тумак.
Бавори сама перевернулась, встала на четвереньки. То ли кожаная одежда спасла ее от шершавого асфальта и переломов, то ли от болевого шока и ярости она не обращала на них внимания, но выглядела совершенно целехонькой.
Стас опять двинул “норку” вперед, вверх по насыпи, на шоссе, в наметившийся просвет.
Бавори и мужик рванули к стоянке. К красавице-“итальянке”.
Вот почему зацепила глаз. Видел. На новой ферме, на стоянке за сторожкой. И если под капотом она такая же шикарная, как снаружи, то тягаться с ней на “норке” будет то еще удовольствие…
Слава богу, минут пять форы, а то и все десять, будет. Сразу выехать на шоссе у них не получится. Храни бог раздолбая, оставившего джип на выезде со стоянки!
