Олег Верещагин - Там, где мы служили...
— Значит, ты сын Арвида Крэйна.
Они сидели на расстоянии полумерта друг от друга, их разделяла лишь решётка. Юноши сели так, чтобы почти ощущать один другого — единственную поддержку в ужасном мире.
— Да, — Билли Крэйн кивнул. — Говоришь, отец думает, что я мёртв?
— Думает. Да все так думают, — вздохнул Витька. — Никто ведь не вернулся…
— Никто и не мог вернуться, — тихо сказал Билли. — Я погубил отряд. У каждого из низх были близкие. Была жизнь с мечтами и надеждами. Годы впереди! Я отнял всё это. Но иначе я поступить не мог. Вик, по ночам они все приходят сюда, и я говорю с ними. Я не прошу прощенья, — серые глаза англосакса упрямо сверкнули, как у зверёныша, умного и опасного. — Но мне тяжело. Очень тяжело… — он потёр лицо ладонями и жалко улыбнулся Витьке. — Я не знаю, сколько ещё выдержу. Отлежусь, подлечат — и опять пытают.
— Всё… — Витька поперхнулся. С ужасом прошептал: — Всё это время?!
— Долго… очень долго… — Билли взял себя за плечи. — Я даже умереть не могу, тут не получается ничего… Восемь человек погибли, мы в засаду попали… обнаглели, вот тут — тут моя вина, тут полностью моя вина, я зарвался… всё уже было сделано, надо было уходить, а я… — он вздрогнул. — Со мной в плен попали четверо ещё… Джейми первым убили. Расчленили у меня на глазах… о небо, как он умолял, чтобы я его спас, а потом просто кричал и кричал… — Билли зажал уши кулаками. Витька, охваченный ужасом и жалостью, протянул руку, погладил Билли по плечу. Попросил:
— Не рассказывай. Не надо.
— Я же помнить от этого не перестану, — горько усмехнулся Билли. — Мы тут все сидели. Они брали моих ребят одного за другим, и я каждый раз умолял, чтобы взяли меня. Это было единственным, о чём я тут умолял. Но брали их… И всё. А когда они умерли… — он вздрогнул, не сдержался. — Когда они умерли — взялись за меня. Завтра придут опять… я отдохнул…
Он криво усмехнулся, запустил пальцы в свою гриву и рванул так, что в ладонях остались пряди волос.
— Тише, тише, тише… — прошептал Витька. — Послушай… получается, ты хорошо знаешь эти места?!
— Да, — англосакс поднял голову.
— Без карты?
— Карт толком ещё нету. Я сюда с тринадцати лет хожу. Приграничную полосу вообще знаю отлично, — Билли подобрался. Быстро спросил: — А что?
— Ты пробовал бежать?
Билли кивнул на решётку:
— Дерево, да? А коснёшься — и теряешь сознание. Мгновенно. Кисти потом по часу и больше висят, как отсохшие. Вик, ты не понимаешь, кто нас тут держит…
— Да чутка понимаю… — Витька потёр переносицу. — Не очень-то верю в это, но понимаю… Слушай. Ты «Южный Крест»[61] читал?
— Ну да. Читал.
— Помнишь, как говорил там Осберт? «Один бы я отсюда не выбрался. Но сейчас мне есть кому встать на плечи — а уж руку я тебе потом подать не забуду. Они об этом не подумали.»
— Ну… помню. А при чём тут это? — глаза Билли блестели лихорадочной надеждой.
— Вот, — Витька снял медальон. Билли вдруг отшатнулся. Его губы гадливо искривились, он быстро. Отрывисто спросил:
— Ты хоть знаешь, что это? Его у тебя потому и не забрали, что…
— Трофей это, — усмехнулся Витька. — Но ты лучше погляди, на чём он висит. Видишь?
— Стру… — Билли расширил глаза.
— Верно, брат-англосакс, — ухмыльнулся Витька. — Ею можно перепилить любую деревяшку. И даже больше — от неё можно поджечь сухое дерево, а здесь его достаточно. Можно устроить местный пожарчик.
Витька говорил, а глаза Билли постепенно разгорались холодным, жёстким блеском воронёного ствола — на котором даже солнечный луч становится мрачным и безжалостным, как своя противоположность. Тряхнув головой, он коротко сказал:
— Согласен.
— Но скорей всего нас догонят и убьют, — предупредил Витька. Билли презрительно хмыкнул:
— А то я не знаю. Но здесь-то нас убьют тоже. И намного неприятней… Слушай. Второй раз жратву принесут вечером. Ночью — тихо. Вот ночью и надо бежать. Завтра за мной придут с утра, и я… — он поморщился. — В общем, я дня три не буду ни на что годен. Если меня вообще не убьют, может, я им надоел… Ты слушай, — повторил он, хотя Витька слушал — внимательней некуда. — Нам главное выбраться к озеру на восток отсюда. Там можно будет пройти по болотам вокруг. И там нас едва ли поймают… Погоди… ты говорил, что ты штурмовик из отделения Джека Брейди? Значит… значит, проходил курс выживания?
— В болотах я не пропаду, — уверенно сказал Витька. — Главное — добраться. Точнее — выбраться и добраться.
— Главное — чтобы ничего не случилось до вечера, — вздохнул Билли.
6
Какой это был день… Он тянулся, как сдобренная страхом смола. Вот сейчас войдут — и…
Нет. Никто не вошёл. Только вечером снова принесли еду, и пленные, вновь раздвинувшие тишком стенку, ели — ели упорно, словно боролись с врагом. Нужны были силы…
…Когда стемнело, Витька, разомкнув струну, захлестнул ею смежную решётку и начал, стиснув зубы, быстро пилить деревяшку. Струна почти сразу нагрелась, она резала и жгла пальцы — пока Витька дул на них — пилил Билли.
— Что там, за окнами-то? — вспомнил Витька. — Я от себя не разглядел…
— У меня лестница вниз, — сказал Билли. Он пилил уже вторую балку. — Та-ак…
— Давай я, — Витька принял струну. — Подожжём здесь?
— Да… может, на какое-то время решат, что мы сгорели… — неуверенно добавил он.
Англосакс преобразился. У него появились надежда и цель — и желание мстить, а мстить ему было, за что. Он действовал и двигался экономно и спокойно, но в глазах горела ярость.
Секция решётки выпала, и Витька, подхватив её, уложил на пол. Плечом вперёд проскользнул в камеру Билли, стараясь не задеть дерево — и размышляя: почему от прикосновения к нему отнимается тело-то? Что в нём такого… необычного? Хотя… если тут есть растения, которые не берёт стальной клинок…
Первое, что юноши сделали — обнялись, как это ни нелепо звучит. Каждый почувствовал, что его товарищ по плену дрожит. Билли отстранился первым, немного смущённо произнёс:
— Ладно. Всё вам, русским, обниматься… обнимемся, когда выберемся. Ну что, пилим эту?
Струна давно исполосовала и пальцы, и ладони. Но оставалось выпилить всего четыре прута. Всего четыре. А дальше — свобода.
Или смерть. Но всё равно — свобода.
* * *До лестницы было метра четыре. С такой высоты трудно прыгать даже на ровную поверхность, а прыгать приходилось даже не примерившись, а ногами вперёд, держась за карниз. Витька выбрался первым и, повисев несколько секунд, задержал дыхание — и разжал руки.
Он приземлился удачно — присел, спружинил ногами… Поднял голову — Билли в окне не было, но через минуту он появился, прыгнул тоже удачно и тихо шепнул:
— Рассвет скоро… Всё, иди за мной.
Ночь не была кромешно-непроглядной. Пирамида высилась на фоне синеватого, звёздно-безоблачного неба и тёмного леса ещё более тёмной горой. Казалась она совершенно безжизненной, и трудно было поверить, что внутри… нет, лучше про это не думать. Витька не очень понимал, куда идти, но Билли скользил в темноте бесшумно и уверенно.
— Плаваешь хорошо? — послышался его шёпот, когда они вышли на какую-то прямую узкую тропку. Откуда-то справа тянуло болотными запахами.
— Да…
— Придётся проплыть мили три через озеро… А! Горит!
Витька обернулся — и увидел в ночи взметнувшееся за ставшим видимым теперь окном пламя.
* * *Вода в озере была холодной и жгучей, как кислота — по крайней мере, так показалось Витьке. Билли, уже выгребавший впереди, окликнул тихо:
— Плыви за мной, — и ловко, бесшумно перевернулся на бок.
Витька оттолкнулся, присев, поплыл следом. Его охватила странная эйфория. Казалось, что всё теперь получится, удастся и дальше скрыться от погони (или погони вобще не будет), удастся выбраться к своим, причём без особых трудностей. Сколько там проплыть — три мили? Пять километров, даже меньше — ерундистика… хоть пятьдесят пять проплывём…
Билли плыл намного лучше, но вперёд особо не вырывался — Витька слышал, как тихо поплюхивает и побулькивает вода, рассекаемая его телом. Вообще на свободе старший из сыновей Крэйна переменился мгновенно и разительно — как волк, который умирает, запертый в клетку, но сразу же оживает, вырвавшись из неё. Витька вспомнил Майкла и ещё раз сравнил Билли с волком — с молодым волком, вырвавшийся из плена… Если все здешние переселенцы такие — то эта часть Африки будет английской, можно сказать, решено дело…
…Совсем рядом равномерно плюхала озёрная волна. Эти звуки успокаивали, и Витька уже давно слушал их в блаженом полусне, зарывшись, как в стог сена дома летом, в кучу выброшенных из озера высохших водорослей.
