Елена Счастная - Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)
Та опустила голову и вперилась в прожилки на дощатом полу. Князь помолчал, глядя в сторону.
— Проклятье! Я лишаюсь самых толковых воинов. И вынужден наблюдать, как лучший сотник умирает от ничтожной царапины! — он сжал пальцы на поясе с оружием, который так и не снял после приёма просителей. — Где убийца? Ты передала его страже?
На этот вопрос Младе меньше всего хотелось отвечать.
— Он мёртв, — она спешно добавила, заметив гневный взгляд Кирилла: — Но он успел описать мне того, кто хотел тебя убить. Нужно отправить голубя. Или гонца. Хальвдан в Елоге ещё сможет перехватить заказчика.
— Хорошо, — проговорил князь тоном, который дал понять, что ничего не хорошо. — Посмотри на меня. — Млада, испытывая странную робость, подняла голову. Колыхаясь, от правителя исходили волны нарастающего гнева. Она даже как будто видела их цвет: ярко-алый. Как отблески заката на облаках перед холодной ночью. Однако голос князя остался спокойным, хоть и подрагивающим от звучащей в нём угрозы: — Я хочу, чтобы ты запомнила кое-что, Млада. Ещё раз ты посмеешь принять такое решение без разрешения Вигена или воевод — и в лучшем случае пойдёшь в поварню мыть горшки. В худшем — уйдёшь из детинца. Ты должна была передать убийцу начальнику стражи. Может, он соврал тебе? Утаил что-то? А ты убила его. И мы можем никогда не найти предателя.
Млада едва удержалась от того, чтобы снова не отвести взгляд. Не потому, что ей было совестно за свой поступок — он был единственно возможным. А потому, что боялась, будто в её глазах Кирилл прочтёт его причину. Арияш не нужен был Младе живым — ведь он знал, кто она.
— Просто выслушай, княже, что я узнала.
Князь сжал губы в тонкую линию и отвернулся, сложив руки за спиной. Вся его поза, однако, говорила о том, что он готов слушать. Млада передала ему сбивчивый рассказ убийцы. Описала наружность заказчика и повторила просьбу скорее отправить весть Хальвдану. Кирилл всё это время молчал и ни единым движением не выдал, понял он, кто предатель, или нет. Только когда Млада замолчала, он слегка повернул голову и проронил:
— Спасибо. Можешь идти.
Млада, не веря, что не будет больше приказов и распоряжений, постояла ещё немного. Только, похоже, своими планами Кирилл с ней делиться не собирался. Это смутно беспокоило. Но она не стала задавать лишних вопросов и, тихо пожелав правителю доброй ночи, ушла.
В своей клети Млада зажгла лучину и, обернувшись, выругалась от неожиданности, когда увидела, что на бывшей лавке Раски, поджав ноги к груди, спит Рогл. Ну, конечно, она же приказала ему ждать здесь. Вот он и ждал. А она забыла.
Млада подошла к вельдчонку и потрясла его за плечо.
— Вставай. Иди к себе.
Рогл что-то невнятно пробормотал, но потом поморщился и открыл глаза.
— Что это так воняет? — он сел и зажал нос.
— Это я.
Не убирая ладони от лица, мальчишка внимательно оглядел её.
— Почему ты в крови?!
Млада раздражённо сняла испачканный плащ и бросила его на пол.
— Твоё-то какое дело, — буркнула она. — Иди к себе!
Рогл без возражений вскочил и выбежал из клети.
Млада вздохнула. Погоня за арияш, а больше всего — короткий, но тяжёлый разговор с Кириллом — словно отняли у неё все силы. Она вяло осмотрела свои руки, перемазанные в крови арияш, и с омерзением сдёрнула перчатки.
Большую часть жизни она в чьей-то крови, и ей вовек не отмыться.
Млада принесла в комнату несколько вёдер горячей воды с поварни, налила в глубокий ушат и разделась. Тёплые струи, приятно щекоча кожу, стекали по телу, смывали пот и канализационную грязь. Но не смогли смыть незнакомого чувства брезгливости. На глаза постоянно попадались маленькие, как от порезов осколками стекла, шрамы. Кто не знал о них, вряд ли заметил бы: Песчаный Ворон такой же хороший лекарь, как и живодёр. Но Млада о них знала и помнила каждое мгновение, когда они появились.
Шрамы тоже не смыть, как и воспоминания, как бы она ни старалась.
А теперь ещё и труп арияш, которого она не должна была убивать, лежал в канализации, и его, возможно, уже начали есть крысы. Она правда не могла поступить иначе или просто следовала велению тела? Младе стало ещё более гадко от самой себя. Оказывается, отвыкнуть от своего ремесла легко. Для этого потребовались всего лишь пара лун времени и несколько сотен человек вокруг, считающих её соратником и другом. Однако от стези Грюмнёрэ не спрячешься. Она словно въелась в кожу, как сажа.
К тому же теперь придётся быть ещё осторожнее. Слухи поползут по детинцу и городу, лишь тело арияш достанут из канализации; глазом не успеешь моргнуть, как они достигнут Аривана. А там и управителя Гильдии. Грюмнёрэ тоже есть, чего бояться, тем более сейчас Млада была как никогда уязвима: всегда на виду среди кучи народа.
Она нарушила правила, убив другого арияш без его вины. Но Кодекс расставит всё по местам — и скоро за ней придут.
Глава 18
Мужики из Западного ополчения толклись у длинного дома посадника, угрюмо посматривали в сторону Хальвдана и о чём-то говорили между собой. Многие из них стояли тут с самого утра, но и сейчас, к вечеру, открыто роптать никто не решался. Может, причиной тому было уважение к воеводе и тысяцкому Добрану, а может, изрядная баклажка яблочного вина, которую они припасли по случаю промозглой погоды и неторопливо передавали из рук в руки. Но никто не хмелел. Юркий и студёный ветер, что неустанно вертелся по двору и между домами, быстро изгонял дурман из голов. К тому же то и дело начинался снегопад, густой, но кратковременный. Он налетал вихрями, будто вдруг открывалась прореха в смурном небе, щедро насыпался за шиворот и пропадал.
Нынче воев осталось совсем мало. Самых лучших Хальвдан успел отобрать. Из отдалённых деревень народ созывать не стали, да и вряд ли лишняя суета понравилась бы старостам. К тому же самые сильные воины всё одно взращивались здесь, под крылом Добрана. За последние дни Хальвдан проверил умения каждого, выставляя их на поединки друг с другом, выслушал советы тысяцкого и осторожные предложения посадника. Впрочем, Аксен не рвался влезать в то, что его не особо касалось. Но раз столпотворение происходило на его земле, он не мог оставить это без внимания. Тем паче, Елога постепенно погружалась в затишье, что неизбежно наступало между окончанием сплава леса на юг и началом заготовки нового. А потому посадник хлопотал больше для того, чтобы чем-то себя занять, но, к его чести, излишне не навязывался.
Хальвдан собирался в Кирият через день-два. Только за спиной будет теперь не десять воинов да древнерский сопляк, а почти пять дюжин. Отжимать ополчения стало некуда — те, кто достоин служить в княжеской дружине, давно были там. А нынешние потуги больше раздражали Хальвдана своей кажущейся бесполезностью, чем приносили удовлетворение. И правду сказать, в том оказалась большая заслуга Наяса.
Два дня, проведённые в его доме, были наполнены постоянными предостережениями о том, что Кирилл скорее приведёт княжество и весь народ к гибели, чем спасёт. Вождь с многозначительным видом повторял, будто видел безумие князя, которое уже подбирается к нему. Да только повода, даже самого малого, для того, чтобы в это поверить, покамест не было.
— Я не лекарь, — говорил Наяс. — Не моё дело решать, коснулся ли уже недуг Кирилла. Но волею богов я могу видеть то, что ещё не случилось. И моё дело оградить свой народ от возможной беды. Безумие у князя в крови. Пусть за ответом, как от него уберечься, он обратится к своему роду. Если он не оборвёт последние связи раньше. Это коснётся и тебя, Хальвдан, и всех, кто его окружает. Он протянет свою руку ко всем, кто встанет на его пути.
— Что ты мелешь, Наяс? — устало злился Хальвдан. — Кирилл здоров и разумен! А уж то, что он возьмётся убивать ближников — это ты и вовсе загибаешь. Припомни хоть одну казнь за всё время, что Кирилл на престоле. Нет таких!
На это староста только покусывал ус и горько усмехался.
— Мир изменчив. И не всегда изменения к лучшему. Если ты не хочешь верить словам, я могу показать тебе, что видел сам.
— Ну, нет, я отраву, которую ты там обычно жуёшь, в рот не возьму.
— Это и не нужно, — пожимал плечами Наяс.
Хальвдан упирался долго, но перед самым отъездом из деревни всё же согласился взглянуть. Они с Наясом погрузились на коней и с рассвета до полудня ехали на запад через лес и обширный луг, пока не остановились на берегу Нейры, который круто обрывался к её водам. Здесь было видно излучину на несколько вёрст в обе стороны. Вдоль русла более пологие, заросшие густым разнотравьем осыпи перемежались скалистыми камнями-бойцами, дюже нелюбимыми плотогонами из Елоги. Противоположный лесистый берег лежал далеко внизу, и казалось, будто земля там покрыта гигантским мхом. Ветер гулял на просторе, трепал волосы, мощным дыханием раздувал на спине даже плотную, подбитую тонкой овчиной куртку.
