Жрец Хаоса. Книга IV - М. Борзых

— А себя сама она выкупить может?

— Тебе так девица понравилась? — нахмурилась бабушка, пристально разглядывая меня. — Может тебе даму полусвета завести? Подберём из молоденьких, чтобы никем не опробованная. Юных балерин да актрис хватает…

— Алиса — девица что надо, но уточняю из интереса другого характера. Нужно понимать правовую подоплёку ситуации.

Бабушка даже задумалась:

— Нет, ну гипотетически, наверное, смогла бы, запрета нет. Но все её финансы, скорее всего, контролирует род. А из личных средств до замужества такой суммы не наберётся. К тому же напоминаю о детях. Если такие есть, то их не выкупишь. Попроси Лёшу, пусть наведёт справки об этой Алисе.

М-да… сколько родов, столько и традиций. Всех одной меркой не измеришь.

— В контексте услышанного, моё предложение по поводу помощи в организации нашего торжественного ужина теперь выглядит несколько иначе… — вынужден был я признать.

Бабушка криво улыбнулась:

— Нет, если ты хочешь всему высшему свету представить Алису своей любовницей, то дерзай. В принципе, ничем лично для тебя это не закончится: ты молод, не женат и вполне можешь связать себя временными отношениями с некой молодой вдовушкой. Чай, не юную прелестницу портить собрался. Всё это воспримут даже с пониманием и оценят как весьма взрослый поступок. Другой вопрос, что конкретно с Тенишевым решать вопрос придётся. У них род очень патриархальный, и вряд ли Митрий Сафарович отпустит свою игрушку. Хотя если это их комбинация, то поартачатся для вида и отдадут как миленькие.

— Хреновые у него игры, если он её обещает в какую-то командировку отправить и заставить перетрахать кабинет министров.

— Да, скорее всего, только угрожал, — отмахнулась бабушка. — Приказать ей что-либо сделать они не могут. Здесь её родословная таки играет ей на руку.

— Шантаж детьми тоже никто не отменял, — заметил я.

— Низкий, — согласилась бабушка, — но в отношении женщин очень действенный метод. Ладно, наведём справки. А пока же вопрос с мурзой Тенишевых решать придётся тебе лично. Меня они терпели с трудом. Женщины у них на более низком социальном положении в роду, чем мужчины. Но силу признавали даже они. Пока я была архимагом со мной приходилось считаться, и то чаще с ними контактировал Николай, твой дед. А сейчас я для них никто, грязь под ногами. К тебе будет отношение иное. Теперь ты князь. Прогнуть тебя естественно попробуют, возрастом уж больно юн, но если выстоишь, то и считаться будут. Если разбираться беспристрастно, то с точки зрения их традиций, а не общеимперских, Митрий Сафарович был в своём праве. А вот с точки зрения места и времени проявления силы был в корне не прав. Вести себя так, как он считает нужным, он может у себя дома, в своих резиденциях, где это никоим образом не нарушает традиций Российской империи. Подобное же поведение в императорском дворце, скажем так, неприемлемо, потому что женщины у нас в целом наделены теми же правами, что и мужчины, во всяком случае аристократки, и уж тем более принцесса Анхальт-Цербстская, пусть и в девичестве. Тут, знаешь ли, и императрица может вмешаться. Она ведь тоже пришлая, может пожалеть. А это будет серьёзный репутационный урон для рода, если от них женщина сбежит. Теперь, разбирая вашу ситуацию: ужалила ли хоть одна змея Митрия Сафаровича?

— Нет, — покачал я головой. — Сначала была кадка для отвлечения внимания, дальше змеи. Я всего лишь вывел девушку из-под удара и скрыл её.

— То есть никакого вреда, кроме репутационного из-за визгов, ему нанесено не было?

— Не было. Ручаюсь.

— Отлично, — потёрла руки бабушка, как заправской делец. — Горги твои ему какой-либо вред нанесли? Хоть что-то оцарапали?

— Нет, они сдерживали. Нос ему я сам разбил, и то лишь после того, как он меня своими плетьми тьмы попытался задержать.

— А вот здесь можно сыграть, — кивнула бабушка. — Его плети тьмы — это боевое заклинание, причём, если мне не изменяет память, именно уровня магистра. С учётом его стихии и сложности защиты от неё обжигать тьмой тебя должно было очень и очень долго, и остаться должны были ожоги. Это нужно иметь в виду. Особенно — место использования подобных заклинаний. Они используются в основном на поле битвы и в самообороне, как атакующее заклинание. Поэтому то, что ты его обездвижил и изъял у него артефакторный хлыст, в целом, адекватная реакция, как и разбитый нос. Магией ты его не атаковал, защищался, а посему с мурзой вполне можешь поторговаться.

— Кто у них мурза? И где он обитает? — продолжал я пытать самый надежный и доступный мне источник информации. Княгиня при этом даже как-то повеселела, почувствовав себя нужной.

— По счастливой случайности, нынче обитает он в столичной резиденции. Его, как и всех магов на грани архимгического ранга, вызвали в столицу проверять уровень дара. Ищут, чей купол ожил. Позже вернётся обратно под Казань, где-то там у них основной удел. Так-то Тенишева и мурза мог бы приструнить, и он, более чем уверена, накажет его за несдержанность во дворце, ибо: «Всяк маг должен знать время и место применения собственных сил», — процитировала княгиня неизвестного мурзу, и я был с ним согласен.

— Мудрый человек. Надеюсь, что с возрастом не потерял здравости мысли.

— Ну я же не потеряла, — рассмеялась княгиня, — у Тенишевых глава рода чуть младше меня по возрасту, но чуть старше Николая, что-то около восьмидесяти пяти лет, если я не ошибаюсь. Однако тенемант сильный, до архимага чуть-чуть не дотянул, возможно, и сам не захотел переступать этот порог. Поговаривают, что тогда тьма вносит некие необратимые изменения в тело тенеманта, а он слишком любил жизнь, чтобы портить её подобным единением с тьмой. Вот и балансирует на границе уже с четверть века, — пояснила бабушка.

— А что он вообще за человек?

— Детей я с ним не растила, но в бою пару раз плечом к плечу стояли. Надёжный, спину прикрывал несмотря на то, что я женщина. А может и поэтому. С мужем моим знаком был в своё время. Всё же тёмные, как ни крути, пытались держаться вместе. Уважает силу и разум, не любит порывистость и наглость, ценит степенность и честность. Сложный разговор у вас будет. Но такие недоразумения лучше решать сразу, а не копить врагов.

— Ну что же, тогда