Виконт Линейных Войск - Алекс Котов
— Я пойду пожалуй. Да, столько дел… Спокойной ночи всем! — Скороговоркой проговорила она и чуть ли не выбежала из палатки, споткнувшись на полпути.
— Мда, чутка неудобно вышло. — С некоторым сожалением проговорил я и вновь щелкнул по носу Миру. — Ты ведь это специально?
— Някажите меняу, хозяяин? — Предвкушающе промурчала она.
Вместо ответа я понес её на кровать.
* * *
Ночь опустилась на континент.
В северной его части, на покрытой шкурами кровати, нежился молодой Кондор, в полусне поглаживая пушистый хвост прижавшейся к нему девушки. Ему снились ни залпы артиллерии и не бесчеловечные опыты его предшественника. Снилось ему, как он вел свою ушастую девушку по ночному городу, сквозь неоновые огни и веселый шум ночных клубов. И это был счастливый сон.
За сотню километров к югу, в продуваемом ветрами старом замке Кондоров — его деду не спалось. Граф ворочался на пуховой перине и не мог побороть тревогу. Над родом собирались стервятники, уже было оставившее его в покое. Каждый день к подножью скалы прибывали посыльные, несли угрозы, просьбы и предложения. Но не было того, что он ждал всё с нарастающей тревогой — отчета от Баронета Алекса фон Хорнета. Прошла уже неделя с последнего крайнего срока, но ничего. Почтовые кондоры отказывались лететь к Черному лесу, а верных людей достаточно сильных, чтобы суметь добраться до Черного леса живыми попросту не было. Вдруг мелкий дурень таки погиб, свернув себе шею, как и подсказывало сердце? Какой печальный конец рода. Одно радовало старого Графа, в этом случае собирающиеся стервятники, тычущие ему под нос старые договоры — останутся ни с чем. Старик перевернулся на другой бок и забылся тревожным сном.
Между двумя Кондорами, молодым и старым — раскинулись земли Барона Клемена. Барон не спал, в основном потому что слишком мало в нём осталось от человека, чтобы нуждаться во сне. Обычно он проводил ночь за сладкими утехами плоти, а вторую — сжирая живьем ту, кем утешался. Медленно и вдумчиво, ведь для демона это было не менее сладко.
Но сегодня он проводил своё время не в пыточных подвалах и не под шелковым балдахином постели. Он находился в родовой библиотеке.
Столешница, под которой он когда-то прятался в детстве — теперь больно врезалась в необъятное пузо. На ней лежали свитки и гравюры — отчеты всех известных истории экспедиций, дерзнувших подобраться к Черному лесу. Даже те, о которых не знал и сам король.
Еще отец барона распускал слухи о таинственных сокровищах Черного леса, ведь единственный проход к нему, крепость в скале — был под контролем рода Клеменов. За небольшую мзду он пропускал авантюристов, продавал им припасы и экипировку, безбожно задирая цены. Какое-то время деньги текли рекой, а парочка подставных авантюристов, якобы разбогатевших в этом лесу, не давала этой реке пересохнуть. Толпы дураков целыми отрядами шли навстречу приключениям и пропадали в лесах навсегда. Иногда, кто-то спасался. Оборванные и раненные, эти счастливцы добирались до крепости и умоляли их выпустить из долины, ставшей смертельной ловушкой.
Отец барона добродушно принимал их, кормил сытным ужином, расспрашивал о том, что же им встретилось в глубинах Леса. А после отправлял их в пыточную, где из них выжимали те сведения, о которых они не решались рассказывать за доброй беседой.
Знания каталогизировались, а их носители замолкали навсегда. Отец Клемена не хотел, чтобы мрачная слава леса лишила его дохода.
Но шила в мешке не утаишь и за несколько лет Черный лес стал синонимом смерти среди всех искателей приключений.
И дело было даже не в древесных крабо-паучих тварях, в отчетах говорилось, что наиболее удачных искателей, сумевших проскользнуть через них — убили зачарованными стрелами…
Письмо принцу осталось без ответа. Плохой знак, неужели он тоже знал? Чем больше времени лагерь стоит в долине, тем больше шансов, что пауки начнут действовать. Вряд ли появится Матриарх, но столь слабому отряду наемников хватит и пары пауков-воинов. При всей своей силе Баронет не потянет сразу двоих. А как падет он — лагерь будет обречен.
Впрочем, Клемен Брут был уверен, Астарот не станет рисковать собой. Все старые демоны были умны, а умные демоны — всегда были осторожны и не рисковали собой без прямого приказа.
Ведь жизнь в этом умирающем мире была так сладка, в отличие от унылого существования в бездне!
Он поковырялся кривым и желтым ногтем в зубах, вытаскивая застрявшие волокна человеческого мяса. Похоже, для принца придется написать еще одно письмо, более убедительным тоном. Ведь он не мог позволить себе потерять столь важную пешку, что вот-вот достигнет края шахматной доски.
Барон вытащил из ящичка пергамент и расстелил на столе, закрыв им гравюру.
Гравюру, на которой было изображено странное место в глубине Черного Леса. Гигантский комок щупалец, переплетенных самым причудливым образом. И три Матриарха, стоящих вокруг него охраной.
За сотни и сотни километров от земель Барона Клемена, в пригороде Столицы расположился особняк Второго Герцога. И в эту ночь там тоже не спали. Герцог, необычайно молодой для столь высокого титула, сидел за огромным, круглым столом, накрытым толстым слоем бархатной ткани, на которой была нарисована карта континента. Множество фигур и фишек было расставлено на ней, символизируя важных личностей в политике королевства.
Рода, кланы, торговые дома и гильдии. Весь мир на ладони.
Тихо горели свечи, шуршал пергамент. Герцог сверился с донесением и с тихим смешком столкнул пальцем маленькую фигурку со стола. Дела шли как нельзя лучше, еще один соперник отправился в мир иной. Это нужно отметить! Он сделал знак сливающемуся со стеной молчаливому слуге и он тут же подал Герцогу бокал вина.
Вдруг дубовые двери просторного зала с грохотом распахнулись, да так, что чуть не слетели с петель! Аж на резных панелях остались отпечатки ладоней!
— Дорогая? Что случилось! — Обеспокоенно спросил Герцог у своей супруги. В столь буйном состоянии он её редко видел.
— Все вон! Живо! — Крикнула Герцогиня и слуги спешно покинули зал.
— Может, вина? — Герцог протянул ей бокал и она буквально выдернула напиток из его рук.
И залпом осушила бокал, не замечая как красные струйки текут по шее, чтобы впитаться в белоснежную
