Маранта - Кае де Клиари

успокоят её, убедят, что всё прошло и беды позади, и дочку её никакие монстры не тронут, а потому её резать не надо. Она вроде согласится и ведёт себя тихо, но глянь, через день снова за девчонкой гоняется! В последний раз малышку товарка зигмундова спасла с которой он ещё тогда с первыми беженцами в лагерь пришёл. Как бишь её зовут-то? Ханна! Они вместе в Гвардии королевской служили. Золас её тоже знал. Так вот, эта тётка была крепко поранена и в город с нами не ходила, а оставалась в лагере. Она уже совсем поправилась, когда Зигмунд беженцев привёз, тех, что мы спасли. Она-то ими и занималась, а потому её палатка стояла в той части лагеря, где их разместили. Вот как-то ночью слышит эта Ханна: крадётся кто-то! Ну, думает, опять какой-нибудь разбойник лезет к городским девкам! (А это была проблема, так проблема! До драк доходило и поножовщины.) Вышла она из палатки, смотрит – тень, только вроде не мужская, а женская, а в руке нож! Ханна за ней потихоньку, а та всё задами, задами и шасть к большой хижине, где сироты помещались! Ну, тут всё стало ясно, не успела эта мамаша дуркнутая в ту хижину войти, как Ханна её скрутила, и нож из руки выбила! Уж та шипела, плевалась, кусалась и лягалась, но всё без толку, с Гвардией не поспоришь, сам знаешь, какие они бывают! Так что порешили они с Зигмундом девчонку сюда отправить, а мать оставить там под присмотром. А чего с ней ещё делать-то? Не убивать же! У Теренция не одна она такая, скорбная головой, только остальные тихие, а эта вот буйная значит!

– Что же теперь в нашем лагере?

– Нынче там всё по-другому. Теперь это уже не разбойничий лагерь, а поселение, где тот, кто хочет жить, должен работать. Говорят, они там себе и крепость уже сварганили деревянную, и дома ставят крепкие, вместо хижин, и уже землю обрабатывать собираются, ведь жить-то чем-то надо? Конечно, не всех это устраивает, но так что с того? Кто захотел, тот ушёл. Многие в Торговый город подались, другие пошли своё поселение строить, на всех ведь места не хватает. Мне вот Зигмунд кучу народу прислал, да эту кроху в придачу. Альмери её сразу к рукам прибрала. А что? Там где четыре девки помещаются, там и пятой место найдётся!

Во дворе послышался шум и оба собеседника поглядели в сторону окна.

– Отря-ад, становись! – послышалась команда, которую сопроводил топот множества ног. – На первый-второй рассчитайсь!

– Так поздно, я думал, они уже закончили! – удивился Зиг, глядя на то, как два десятка, одетых, как попало, мальчишек, в возрасте от семи до двенадцати лет, выстроились во дворе в шеренгу.

– Да нет, это Дианка их так спать укладывает! – усмехнулся Порфирий. – Сейчас ещё раз пройдутся и по домам! У них уже давно так заведено, чтоб, значит, всё по уставу!

– А парень её где?

– Нет его сейчас, отправился в эту, как её? В экспедицию! Понимаешь, тут один из новоприбывших, как их машину увидел, так и рассказал, что был когда-то давно в таком месте, где машин этих много. Место это под землёй находится на северо-востоке королевства, но найти его непросто, а внутрь пробраться ещё сложнее. Вот они и пошли туда впятером: этот мужик, парень наш и ещё три охотника.

– А девка-командирша почему не с ними?

– Я не пустил. Она рвалась всей душой, но я подумал, что парню не грех от неё отдохнуть малость, а то она его совсем затуркала! Пускай пройдётся с мужиками, почувствует вкус настоящей жизни. И так уже не человек, а машина какая-то боевая получается, что она ему скажет, то и делает. Слов нет, научила она его уже многому! Вон недавно он схватился, по-дружески, на кулачках кое с кем из новоприбывших. Куда там! Взрослых мужиков с двух-трёх ударов укладывает! Но не только же этим жив человек. Драться-то парняга умеет, а вот разговаривать не очень. С Дианкой еще, куда ни шло, а с другими два-три слова и всё! Молчит, только смотрит исподлобья. Вобщем разогнал я их, хоть и не просто это было. Сказал, что без неё отряд, тот самый, который сейчас спать пошёл, распадётся, что так вот нельзя бросать начатое, ну и всё в таком вот духе. Наплёл с три короба, вроде послушала. Она, видишь ли, во всём девка боевая, но по технической части он лучше справляется, так что ему за машинами этими идти сподручнее. Расставались, я смеялся – суровые такие, без лишних слов и лица у обоих каменные. А как экспедиция ушла, смотрю – в глазах у нашей воительницы слезинки сверкают! Она их утрёт потихонечку, а они снова наворачиваются. Весь день потом на ворота оглядывалась!

– Ну, спасибо, Порфирий, накормил, напоил, а теперь пойду я.

– И этот туда же! Куда это ты собрался, когда сам только пришёл?

– Да вот хочу свет повидать, походить там и сям, Зигмунда навещу, а потом пойду дальше, может, в Торговом городе побываю.

– А здесь тебе, чем не жизнь? Смотри, скоро обстроимся, так здесь не поселение, город будет! Свой дом заведёшь, хозяйство…

– Не, дружище, такая жизнь не для меня. Плохой из меня бы вышел фермер. Если человек не своим делом занят, то не жизнь это будет, а тоска. А с тоски люди спиваются и превращаются ни во что. Я так не хочу.

– Эх, жаль ведь я на тебя рассчитывал! Не ровён час опять нагрянут варвары, а мужиков-то здесь боевых маловато!

– Брось! Вон у тебя какая армия под боком зреет! Два-три года и варвары сюда вообще дорогу позабудут, а если явятся, то здесь их и закопаете! Нет, пойду я. Понимаешь еще, в чём проблема: ясно, что прожитого не вернёшь и сделанного не поправишь, ясно, что все мы ошибаемся и порой свои иллюзии принимаем за действительность, но я не могу забыть, как эта Диана стреляла в Золаса и Маранту, во имя мёртвого короля! Я слишком много всего потерял тогда, чтобы вот так простить и жить, как ни в чём не бывало!

– Жаль! Альмери вот, смотрит на тебя, как на пряник, а ты значит за порог. Жаль!

– Альмери утешится. Я ей никто. Ну, было у нас один раз, так что с того? Она ведь меня толком не знает.

– Что ж, тогда – удачи!

– И тебе удачи, дружище!

– Заходи, когда будешь в наших краях. Доброй тебе дороги!

Дверь за Зигом закрылась, но Порфирий ещё долго не трогался с места, баюкая на руках спящую девочку. За окном уже зажглись на небе звёзды, а