Анастасия Парфенова - Город и ветер
Тэйон бежал. Не от совоокой богини, небрежно, так пренебрежительно-случайно раскрывшей ему истинное значение слова «чудо». От себя. От того непоправимого, что ему в этот момент отчаянно хотелось совершить.
На улице маг запрокинул голову, вдыхая холодный ночной воздух, и обнаружил, что спина и ладони его вспотели.
Теперь мороз лизал их ледяными языками, возвращая магу способность думать.
Кем бы на самом деле ни была профессор Совенок, он все больше и больше сомневался, стоило ли с ней общаться даже ради тех бесценных знаний, заключенных в столь нелепой телесной оболочке. С другой стороны...
По меркам интервью со сверхъестественными существами это общение было поразительно осмысленным. Совенок дала сравнительно связные ответы на все его вопросы и в качестве платы попросила всего лишь передать послание.
Айе. Всего лишь.
Простое послание.
Маг осторожно сжал книгу, чтобы удостовериться, что она здесь и не исчезла.
В конце концов, чем плохи совы, змеи и некоторая вполне простительная рассеянность? Все уважающие себя стихийные маги отличаются заметной эксцентричностью. Если одна из них еще и богиня и склонна предсказывать пришествие иных богов, кто он такой, чтобы показывать пальцем?
– Ты – наркоман, Алория, – вслух сказал он себе, пытаясь призвать к порядку расшатанные нервы. – Ты находишься в патологической зависимости от силы, знаний и власти. Но даже то, и другое, и третье вместе не стоят такой цены.
Он уже заключил крайне подозрительную сделку. Довольно для одного десятидневья. За непроницаемой маской высокомерия сдерживая желание броситься назад и положить свою душу к ногам богини мудрости, Тэйон развернул кресло и направился домой. В теле его билось снегом, сталью и пеплом подаренное ди Крию пророчество.
Они нашли его даже здесь.
Тэйон через потайной ход пробрался в свою резиденцию в тот вязкий предрассветный час, когда даже самые энергичные дети и самые саркастические студенты-целители Предпочитали спать. Лэрд Алория слишком хорошо знал, что должен последовать их примеру. Знал, что его организм тоже имеет свои пределы и что нарушения в метаболизме, связанные с потерей доступа к ставшей частью его самого стихии, и без того вскоре аукнутся глубоким нервным истощением. Но знал он и то, что пытаться заснуть сейчас будет по меньшей мере невозможно, а скорее всего и опасно. Сила богини все еще обвивала его душу, точно легкая, незаметная, но от этого лишь еще более опасная змея.
Кроме того, у Тэйона возникла идея, как можно с пользой провести оставшиеся до рассвета часы.
Личные покои с появлением близнецов перестали быть абсолютным убежищем, и потому на этот раз маг сделал ставку не на мощность защиты, а на труднодоступность.
На чердаке резиденции Алория имелись места, добраться до которых без летающего кресла было невозможно. Забившись в самое высокое и самое дальнее из них, завернувшись в одеяло и вооружившись словарем, магистр потратил унизительно много времени на создание светового шарика. Тем не менее усилия последних дней увенчались хоть и скромным, но успехом. Криво улыбнувшись сияющему огоньку, Тэйон достал драгоценный том, одолженный госпожой профессором. И погрузился в ни с чем не сравнимый транс открытия новых знаний.
Приходилось переводить с нарэссийского – древнего языка, которым теперь пользовалась ученые, семья Нарунгов да высшая знать Лаэссэ. Он с трудом продирался сквозь замысловатые идиомы и ссылки на существ и события, о которых не имел ни малейшего представления. И все-таки, все-таки...
Если все книги Фины ди Минерве были подобны этой, то неудивительно, что маленькая волшебница не желала иметь ничего общего с реальным миром.
Он не заметил, как ночная темнота сменилась окрашенным в розово-желтые тона сумраком рассвета, а затем и падающим на деревянный пол золотом солнечных лучей. Он не заметил...
С диким улюлюканьем летящее к нему на веревке шестилетнее чудовище, обряженное в разномастные детали кожаных доспехов и с ржавым, но все еще опасным кинжалом, привязанным к поясу, не заметить было сложно.
– Нита! – Тэйон схватил нападающую, пока инерция живого маятника не увлекла ее в обратную сторону, и поспешно спрятал за балкой бесценную книгу. Отодвинул воинственную принцессу на расстояние вытянутых рук, оглядывая ее перепачканное паутиной облачение... и внутренне морщась от осознания того, насколько иначе он стал воспринимать эту девочку после событий сегодняшней ночи и после того, что было прочитано в книге. – Где вы достали эту гадость?!
– Я не Нита! – попыталась отмахнуться своим «мечом» ее высочество. – Я бесстрашная воительница Латьянна ди Шрингар и я ищу злобную колдунью, чтобы сразиться с ней!
– Со злобностью все понятно, но неужели я так похож на колдунью! – возмутился Тэйон, пытаясь незаметно изъять у бесстрашной воительницы ее слишком опасную игрушку.
– Нет, – шмыгнула носом «Латьянна». – Но Тави спряталась. И не вылазиии-ит!
– Почему мне кажется, что долго она спрятанной не останется? – пробормотал Тэйон, разворачивая кресло, чтобы выбраться из своего находящегося под самым потолком убежища.
Он слетел вниз, заставив Нелиту взвизгнуть от восторга, и направился к выходу с чердака.
Увы, Тавина и в самом деле нашлась удручающе быстро.
Открывая дверь, ведущую на лестницу, он почувствовал предгрозовой запах, всегда сопровождавший Нарунгов, и странное покалывание, как будто к ручке было привязано заклинание. Но отреагировать уже не успел. Ругательства лэрда смешались с визгом Нелиты, когда над их головами со звучным «Дзуу-ум!» скользнуло в эту плоскость реальности ведро с водой. И тут же перевернулось.
Мокрый, как свалившийся с пирса кот, и столь же этим недовольный магистр обреченно закрыл глаза.
– Что вселилось в меня, когда я рассказал им об этом заклинании? – спросил у себя маг, но жалоба прозвучала как-то странно неубедительно.
Смирившись с неизбежным, Тэйон все-таки открыл дверь, чтобы предстать перед «злобной колдуньей». Ее королевское высочество принцесса Тавина торжествующе выпрямилась на лестничной площадке, эффектно задрапированная в его самую лучшую парадную мантию.
Нет. В то, что осталось от его самой лучшей парадной мантии. Ей пришлось отрезать большую часть, чтобы подогнать облачение под свой размер.
Тэйон, транспортирующий на подлокотниках восторженных принцесс, ворвался в свой кабинет, как раз когда ди Крий и Шаниль садились за накрытый прямо на рабочем столе завтрак.
– Кто дал Нелите боевое оружие, а Тавине – ножницы?! – рявкнул он вместо приветствия, одновременно с кристальной отчетливостью понимая, что сейчас не должен отдавать князю предназначающееся ему послание. Было еще слишком рано.
Ди Крий окинул промокшую фигуру магистра воздуха внимательным взглядом и начал намазывать масло на свежеиспеченный хлеб. То есть то, что в Лаэссэ называли маслом, – зеленоватую пасту, приготовленную из выращиваемых в обширных подземных садах грибов. Подобные «деликатесы» считались основой диеты коренных лаэссэйцев и одной из основных статей экспорта великого города. В Мирах Паутины они стоили необычайно дорого, но Тэйон давным-давно заявил госпоже Укатте, что на его столе он видеть подобные гурманские изыски не желает. К сожалению, о присутствии в доме хозяина повариха не знала. А терроризирующих ее кота гостей считала себя вправе травить чем угодно.
– В каком вы сегодня прекрасном настроении, мастер. Неужели вчерашняя таинственная ночная экскурсия принесла ожидаемые неприятности? – Под иронией в голосе целителя чувствовалось напряжение. То ли из-за того, что он и вправду считал вылазку Тэйона опасной глупостью – то ли из-за раздражения, вызванного неспособностью проследить, куда именно летал лишенный силы магистр.
А может, он просто увидел снег, пепел и вороново крыло, смешавшиеся сейчас в ауре магистра воздуха.
– В последнее время не требуется далеко ходить, чтобы найти неприятности, – обнажил зубы Алория, – они сами на меня падают!
Завтрак прошел в напряженной, прерываемой перерыкиванием обстановке. За чаем Шаниль, не поднимая скромно опущенных глаз, заметила, что два властных человеческих самца, запертых в одном доме, это необычайно утомительно. Ди Крий одарил ее ироничным взглядом. Лэрд Алория, успевший перехватить кусок круассана с джемом, запущенный Нелитой в сторону Тавины, и пригоршню омлета, полетевшего в обратном направлении, любезно ответил, что и вполовину не так утомительно, как две юные не совсем человеческие самки.
После еды все вновь собрались в кабинете, готовясь приступить к очередному дню занятий. Даже близнецы, воспринимавшие все скорее как бесконечную увлекательную игру, сегодня проявляли мало энтузиазма. Тэйону безмерно хотелось спать.
И совсем не хотелось вновь и вновь бесполезно бросаться на бастионы когда-то казавшегося таким естественным мастерства.
