Вольф Белов - Волчицы
— Генерал думает иначе, — грустно улыбнулась девушка. — Я и сама хотела бы вырваться отсюда, вернуться домой, но… Это не в моих силах. И никто не может мне помочь. Борис Васильевич очень добрый человек, но и он не может ничего для меня сделать. Вам тоже лучше уйти отсюда.
— Вам неприятно, что я здесь? — обескуражено спросил прапорщик.
— Нет, Алексей, дело совсем не в этом. Я вижу, что вы хороший человек, но я очень беспокоюсь за вас. Вы сами не знаете, во что вмешиваетесь, а это ни к чему хорошему для вас не приведет.
— А для вас? — спросил Веснин.
Девушка ответила не сразу. Печально вздохнув, она опустила взгляд и обреченно прошептала:
— А для меня уже все кончено.
От этих слов у Веснина вдруг защемило сердце, жалость к этой хрупкой беззащитной девчонке сдавила горло.
— Маша, прошу вас, объясните мне, что здесь происходит, — попросил он. — Во что такое я вмешался?
— Не могу. Вам будет только хуже. Прошу вас, уходите отсюда и забудьте, что меня видели. Так будет лучше для всех.
Маша посмотрела на Веснина своими бездонными печальными глазами. Веснин смутился под ее взглядом. Прапорщик даже сам себе удивлялся. Он никогда не считал себя скромником и уж конечно не был новичком в общении с женским полом. А вот сейчас, под взглядом этих пронзительных черных глаз терялся и робел, краснея от смущения, как мальчишка.
— Послушайте, Маша, — нерешительно произнес он. — Вы… вы беременны? Это как-то связано..? Ну…
— Уходите, — тихо, но твердо потребовала девушка. — Зря я с вами заговорила. Вам не нужно знать, что здесь происходит. Уходите.
Веснин неожиданно почувствовал злость, словно обиженный ребенок. Ишь ты, пигалица. Сидит взаперти, еще и указывает ему, что он должен делать. Подумаешь, какая недотрога.
Он пошел прочь, но у самой двери обернулся. Маша смотрела ему вслед. И снова сердце непроизвольно сжалось. Какая же она несчастная. И бесконечно добрая. Сама находится не в лучшем положении, но беспокоится о нем, о его безопасности. Господи, да за что же ее держат в этой чертовой клетке?
Сам не отдавая себе отчета в собственных действиях, Веснин вернулся назад. Черные бездонные глаза девушки магнитом притягивали его к себе.
— Уходите, — прошептала девушка, — Я прошу вас.
Веснину показалось, что она вот-вот расплачется. От жалости к этому хрупкому беззащитному ангелу перехватило дыхание. Потянувшись сквозь решетку, прапорщик несмело погладил ее по руке.
— Можно, я приду к вам еще раз? — робко и как-то по-детски спросил он.
— Зачем? — тихо спросила Маша.
— Ну… — Веснин снова смутился. — Навестить…
— Не нужно. Если вас здесь заметят, вас накажут. Я не хочу этого. Ведь камеры скоро починят и вы больше не сможете пройти сюда незаметно.
— Ничего, я что-нибудь придумаю.
Веснин огляделся. В голове созрела очередная идея. Подмигнув девушке, он шутливо сказал:
— Подождите меня здесь, никуда не уходите.
Веснин прошел к дальней стене блока. Здесь, за плотным брезентовым пологом, находились ворота. Именно через эти ворота и вкатили клетку месяц назад. Веснин точно знал, что с другой стороны находится гараж и там пост никогда не выставляют. В одной из створок ворот имелась узкая и низенькая калитка, больше похожая на лаз для собаки. Единственным запором на ней был обыкновенный железный засов. Правда, снаружи эта калитка запиралась на замок, но подобрать к нему ключ не такая уж сложная задача.
Не утруждая себя долгими размышлениями, Веснин просто отодвинул засов. Вряд ли под пологом кто-либо заметит, что дверца открыта. А если и заметят, просто спишут на собственную забывчивость. Зато теперь, если удастся незаметно открыть калитку снаружи, можно запросто войти внутрь незамеченным. Ворота не попадают в поле наблюдения камеры, она следит лишь за клеткой. Стало быть, по стеночке можно будет незаметно подобраться поближе.
Вот только зачем он все это делает? Этого Веснин не смог бы объяснить даже самому себе. Что ему в этой девчонке? Да, красивая. Да, жалко ее. Но ведь он солдат, должен держать себя в руках, сдерживать эмоции. Однако что-то не держится. Чем-то притягивает его эта девушка, есть в ней какое-то необъяснимое обаяние. Веснин был уверен, что снова захочет ее увидеть и хотел оставить для себя такую возможность. Плюс ко всему взыграло чисто мальчишеское озорство. А нечего таить секреты от тех, кто эти секреты и охраняет. Как ни берегся товарищ генерал, а вот он, простой прапор, чуть-чуть приоткрыл завесу над тайной девятого блока. Хоть и не понимает ни черта, а все ж таки есть в душе злорадное удовлетворение. Ничего, он еще разберется во всей той чертовщине, что здесь происходит. Правда, появилось такое опасение, что за свои шалости можно лишиться не только погон. Но об этом пока лучше не думать.
Вернувшись, Веснин снова подмигнул девушке.
— Что вы там делали? — спросила Маша.
— Не обращайте внимания, — улыбнулся Веснин. — Я обязательно приду к вам в следующий раз. И приду оттуда, так что не пугайтесь.
— Но зачем? — удивилась Маша. — Чего вы хотите от меня?
Веснин пожал плечами.
— Ничего. Просто… Ну, хочется мне так и все.
— Странный вы. И смешной.
Неожиданно девушка рассмеялась.
— И еще глупый, — добавила она сквозь смех.
Веснин ничуть не обиделся на такую характеристику. Он и сам понимал, что должен выглядеть довольно глупо в ее глазах. Рассмеявшись в ответ, прапорщик развел руками и сказал:
— Да, вот такой вот я. Ну, так я приду?
— А разве я могу вам это запретить? Вы такой упрямый, — девушка вздохнула. — Боюсь, это не доведет вас до добра.
— Это мы еще посмотрим, — самоуверенно заявил Веснин.
Он взглянул на часы и спохватился.
— Извините, Маша, сейчас я должен вернуться на пост. Меня могут проверить. А вы не скучайте. Хорошо?
Неожиданно Маша протянула руку сквозь прутья решетки и коснулась его щеки кончиками пальцев.
— Здесь так мало хороших людей, — прошептала она. — Берегите себя, Алеша.
Веснин чуть не задохнулся от внезапно нахлынувшей нежности к этой несчастной девушке. Всего полчаса назад он даже не подозревал о ее существовании, а сейчас вдруг показалось, что ближе и родней этого милого человечка у него никого нет. А эти черные бездонные глаза, как они смотрят прямо в душу…
Непроизвольно перехватив руку девушки, Веснин коснулся губами ее ладони. Маша вздрогнула.
— Я обязательно приду, — произнес Веснин. — Жди меня.
С трудом оторвавшись от ее руки, такой теплой и нежной, он направился к выходу. Уже открывая бронированную дверь, прапорщик обернулся. Маша смотрела на него.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Открыв дверь, Тихий увидел на пороге старого знакомого. Окинув взглядом неказистую фигуру молодого профессора, он произнес:
— Не скажу, что рад вас видеть.
— Здравствуйте, Андрей Владимирович, — поздоровался Куприянов. — Мне требуется ваша помощь.
— Здравствуйте, — кивнул Тихий. — Если вы приехали затем, чтобы просить меня вернуться в проект, то зря потратили время.
— Нет, дело не в этом, — смущенно ответил Куприянов. — Вернее, не совсем в этом. Мы можем поговорить?
— Проходите, раз уж пришли.
Куприянов вошел внутрь. Тихий запер за ним дверь, затем проводил гостя в комнату.
— Может, чайку? — предложил отставной полковник. — Как раз чайник вскипел.
— Пожалуй, — согласился профессор.
— Присаживайтесь, я сейчас.
Тихий вышел на кухню. Устало опустившись на стул, Куприянов огляделся. Здесь абсолютно ничего не изменилось, все выглядело точно так же как и год назад, когда он впервые пришел в этот дом. Тот же древний шифоньер, железная казенная койка, стол и пара стульев, а под потолком все та же лампочка в голом патроне.
Вскоре Тихий вернулся с небольшим подносом в руках. Поставив поднос на стол, он придвинул гостю чашку и сахарницу.
— Рассказывайте, что привело вас ко мне на этот раз, — произнес полковник, усаживаясь напротив.
— Маша, — коротко ответил Куприянов.
Тихий внимательно посмотрел на гостя и спросил:
— И что же случилось с Машей?
Теперь Куприянов ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво помешивал ложечкой в чашке, словно собираясь с мыслями. Тихий терпеливо ждал. Наконец профессор поднял глаза и произнес:
— Ее поймали и держат в клетке.
Он так посмотрел на полковника, словно ожидал увидеть на его лице удивление или возмущение. Однако никакой реакции не последовало. Тихий оставался все так же сурово невозмутим.
— А разве не этого вы добивались? — жестко спросил Тихий.
Куприянов вспыхнул от возмущения. Однако все его гневные восклицания так и не прозвучали вслух. Тяжелый суровый взгляд полковника будто припечатал его. Опустив голову, профессор тихо произнес:
