Вольф Белов - Волчицы
— Что все это значит? Вы кто такие?
— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, — ответил капитан. — Со временем сам все узнаешь. Будешь сидеть здесь, пока не понадобишься. Когда к тебе будут приходить медики, ты будешь вести себя тихо и смирно. Все понял?
Бобренко презрительно оскалился. Капитан шагнул к нему, схватил арестанта за волосы и, запрокинув ему голову, приблизил свое лицо почти вплотную.
— Если ты сделаешь хоть одно неверное движение, я буду ломать твои кости одну за одной. Уясни себе, что теперь тебя нет ни для ментов, ни для кого другого. Ты не существуешь. И если сделаешь хоть что-нибудь не так, сдохнешь здесь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Услышав шаги, Веснин повернул голову. В этот вечер он снова заступил на пост в девятом блоке.
К нему подошел лейтенант Головнин. Помимо своих основных обязанностей этот офицер числился в части электриком.
— Ну как? — спросил его Веснин.
Головнин в сердцах махнул рукой.
— Задолбался я с этими камерами. Хрен его знает, почему они вырубились. Своего специалиста угнали куда-то, а я тут майся. Уж всю проводку проверил, ни черта не нашел. Может, в компьютере что-то. Жрать хочу, как собака. Пойти, что ли, к Макарычу наведаться. Кстати, что там у него сегодня случилось? Говорят, отличился, поймал кого-то?
— А ты не слышал?
— Только краем уха. Потому и спрашиваю.
— Ну, поймал-то не он, а Горошенко, — поправил Веснин, ухмыльнувшись. — Макарычу так хозяйство отбили, чуть евнухом не стал, до сих пор на полусогнутых ходит.
Головнин рассмеялся.
— Так что случилось-то? — спросил он.
— Парни захотели расслабиться, заказали Макарычу водки. Ну, водила с продуктовой привез ему из города ящик. А тут Градов нагрянул с проверкой. Ну, Макарыч и запрятал этот ящик в кочегарку. Пошли они с Горошенко за своим кладом, а там зек этот беглый. Вот и захомутали орла.
— И куда теперь этого зека? — полюбопытствовал Головнин.
— В город отправили, — ответил Веснин. — Чего с ним еще делать? Не здесь же держать.
— Но погребок-то хоть уцелел? — снова поинтересовался Головнин.
— Уцелел, — успокоил его Веснин. — Так что парни сейчас там отдыхают. Можешь наведаться.
— Хорошо бы, да только завтра с утра меня Ищей снова запрягет. Может унюхать. Так что лучше не рисковать. Блин, когда ж этот ихний спец приедет, который все это хозяйство устанавливал? Во всех лабораториях камеры враз отключились. А почему, хрен их знает.
— А куда изображение с камер поступает? — поинтересовался Веснин.
— Сейчас никуда, — ухмыльнулся Головнин. — А вообще-то пульт у ихнего директора в кабинете.
— Слушай, Матвей, а ты там был?
Веснин кивком указал на бронированную дверь, которую охранял.
— Был, конечно, — ответил Головнин. — Там ведь тоже камеры стоят, одна в предбаннике, другая в самом боксе.
— И чего там? — продолжал выпытывать Веснин.
— Много знать хотите, товарищ прапорщик, — усмехнулся Головнин. — Ты думаешь, я там свободно гулял, где хотел? Ищей же рядом стоял, дальше камеры меня никуда не пускал, а она прямо над входом. В центре там что-то стоит, но его щитами загородили. Так что не знаю я, что они там прячут. Ладно, пойду я. А тебе спокойной вахты.
Головнин ушел. Когда его шаги стихли, Веснин задумался. Сегодня все складывалось как нельзя более удачно для осуществления давно задуманной идеи. Все камеры слежения отключились по неизвестной пока причине, генерал снова уехал, что означает ослабление дисциплины, а сам Веснин узнал код второй двери. По крайней мере, так кажется, что узнал. Профессор Якимовских всегда входил в блок с папкой в руках. Когда профессор отмечался в журнале, Веснин обратил внимание на бумажку с двумя рядами цифр, прилепленную к кожаной обложке папки. Один номер был Веснину уже известен — код первой двери. Логично предположить, что второй — это код следующего замка. Очевидно, не надеясь на память, Якимовских держал номер под рукой. Он и первую дверь открывал, поглядывая на эту бумажку.
Стало быть, сегодня можно было безбоязненно удовлетворить свое любопытство и наконец узнать, что скрывают медики за двойными бронированными дверями и кого он, собственно, тут охраняет. Конечно, если его застукают, дело может обернуться трибуналом, но любопытство сильнее разума.
Дождавшись, пока Ищеев совершит свой обычный обход, Веснин выждал еще полчаса, потом приступил к действиям. Без труда открыв первую дверь, он осторожно заглянул внутрь. Камера слежения действительно была установлена прямо над входом в блок и держала под наблюдением вторую дверь. Будь система наблюдения в рабочем состоянии, было бы невозможно проникнуть внутрь незамеченным. Такое расположение камеры навело Веснина на мысль, что она предназначена для слежения в первую очередь за теми, кто выходит изнутри, нежели за входящими. Стало быть, они здесь охраняют не столько то, что находится за этой дверью, сколько себя самих от того, что может быть в лаборатории. Это заинтриговало еще больше, хотя и насторожило.
Взяв автомат, Веснин вошел внутрь и подошел ко второй двери. Предположение оказалось верно, подсмотренный им набор цифр действительно был кодом второго замка. Запор тихо щелкнул и Веснин осторожно отворил дверь.
Первым делом он посмотрел вверх. И здесь камера слежения располагалась над входом, ее объектив был нацелен на большую клетку, стоявшую в центре.
Держа автомат наготове, Веснин перешагнул порог и огляделся. Вдоль стен тянулись длинные стеклянные столы, заставленные различными приборами и ящиками с пробирками, колбами и ретортами, стояли неизвестные прапорщику аппараты и большие стеклянные шкафы, забитые склянками и коробочками. Но, конечно же, первым делом внимание Веснина привлекла именно клетка. Осторожно ступая, он подошел ближе.
На кушетке в клетке кто-то лежал под одеялом спиной к нему. Неожиданно этот кто-то приподнялся и, повернув голову, посмотрел на Веснина. Прапорщик опешил и едва не выронил оружие от удивления, когда увидел, что на него смотрит молоденькая девушка, совсем еще девчонка.
— Ты кто? — недоуменно пробормотал Веснин.
— А вы кто? — в свою очередь спросила девушка.
Веснин нервно сглотнул, унимая волнение. Он ожидал здесь увидеть все, что угодно, но только не эту девчонку. Да к тому же такую хрупкую, такую… Черт, да ведь она сказочно красива, настоящая фея. Ее черные пронзительные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, вызывая невольный трепет.
— Я первый спросил, — произнес Веснин и тут же смутился, поняв, насколько глупо и по-детски это прозвучало.
Откинув одеяло, девушка села на кушетке. Она была одета в просторную полосатую пижаму, но даже это одеяние не могло скрыть ее раздувшийся живот.
— Вам лучше уйти отсюда, — тихо сказала девушка. — Если вас увидят здесь, то накажут.
— Это точно, — усмехнулся Веснин. — Но сегодня система слежения не работает, так что никто не узнает, что я был здесь. Конечно, если ты… то есть вы… не выдадите меня.
Девушка улыбнулась.
— Я вас не выдам. Но зачем вы вошли сюда? Ведь вы, наверное, охранник? Я слышала, что вам запрещено заходить в лаборатории.
— Запрещено, — подтвердил Веснин. — Но когда нельзя, а очень хочется, то можно себе позволить. Стало интересно, кого я здесь охраняю. Так кто же вы, девушка?
— Этого я вам сказать не могу.
— А почему вас здесь держат?
Девушка развела руками и грустно пошутила:
— Наверное, для того, чтобы не сбежала.
Веснин улыбнулся.
— А серьезно? — спросил он.
— А если серьезно, то и сама толком не знаю.
— Как так? — удивился Веснин.
— Вот так, — ответила девушка, печально улыбнувшись.
— Что-то я ничего не понимаю, — пробормотал прапорщик. — Ведь что-то же с вами здесь делают, — предположил он. — Вон, сколько тут кругом всяких прибамбасов.
— Извините, я не могу вам этого сказать. У вас будут неприятности.
— Ну, хоть имя свое назовите, — не отступал Веснин. — Или этого мне тоже знать нельзя?
— Маша, — тихо ответила девушка.
— Красивое имя, — отметил Веснин, улыбнувшись. — Как и вы.
— Спасибо, — поблагодарила девушка, чуть смутившись. — А вас как зовут?
— Алексей.
— Скажите, Алексей, вы не знаете, скоро ли вернется Борис Васильевич?
— Кто? — не понял Веснин.
— Профессор Куприянов, — пояснила Маша.
— Нет, этого я не знаю. А зачем он вам? Может быть, я смогу пригодиться?
— Спасибо, мне ничего не нужно. Просто его уже два дня нет.
Веснин дернул дверцу клетки.
— Маша, вы все время тут и сидите? — спросил он.
— Нет, днем меня выпускают.
— Послушайте, я не понимаю, почему вас здесь держат. Почему именно в клетке? Вы мне можете это объяснить? Это же… Ну, нельзя же живого человека в клетке держать, словно зверя.
