Владимир Контровский - Забытое грядущее
«Энергоинформационный слой, ноосфера Вернадского, первичные торсионные поля — вот они, разрозненные кусочки мозаики, складывающиеся воедино! Она существует, память Вселенной, и мы, люди, если и не уверены в этом наверняка, то очень близко подошли к тому порогу, за которым эта уверенность становится истиной… Мне несказанно повезло! Хотя — разве можно назвать везением то, что ты видел там? И если всё это правда… Тогда — тогда надо что-то делать!».
На следующую ночь Рохо увидел таинственный город, похожий на огромный дом, увидел и его обитателей, и увидел то, что творилось в этом странном городе. И не только увидел, но и пережил. Он испытал и страх, и отчаянье, и ярость, и когда утром он вернулся из призрачного мира видений в свой привычный мир, Игорь Краснов уже знал, что делать.
В тот день он написал первые несколько страниц своей будущей книги — той самой, которую Хорхе Лопес отверг год спустя. Диего ничего не выдумывал — он всего лишь описывал то, что представало перед его внутренним взором. Описывал тщательно — видения повторялись, и он имел возможность просмотретьодин и тот же эпизод не один раз. И по мере того, как картина далёкого и страшного будущего обретала законченность, росла уверенность — ТАКОГО допустить нельзя.
Но одновременно Рохо отчётливо сознавал, как это непросто. «Хорошо было героям бесчисленных фантастических боевиков, — думал он, — слетал в прошлое, прикончил там злодея-тирана или маньяка-изобретателя — и всё, проблема решена! А как быть, если враг безлик, не имеет имени и адреса и очень, очень могущественен? Более того, враг этот — он сидит внутри любого из нас… Но всё равно: ТАКОГО допустить нельзя».
* * *По кольцевой автомагистрали Диего быстро добрался до нужного ему поворота. «Жук» довольно урчал — ему не нравился город — и бойко перебирал колёсами, торопясь домой.
— Давай, дружище, — сказал ему Рохо, — мы скоро приедем. И там нас встретит наша хозяйка…
Ослепительное зарево Пуэбло-дель-Рио, Города Чудес, осталось позади. По сторонам дороги тянулась зелень деревьев, казавшаяся чёрной в наступившей темноте, а впереди уже серебрилась в лунном свете река, усеянная разноцветными огоньками — корабли шли по ней днём и ночью. Берег окутывала светлая дымка — отсвет рабочих посёлков; обслуживавшие город люди жили за его чертой.
Припарковавшись, Диего бросил взгляд на освещённые окна многоквартирного дома, среди которых было и окно их кухни — значит, всё в порядке, хозяйка ждёт усталого мужа.
— Отдыхай, — ласково произнёс Диего, аккуратно закрывая дверцу «фольксвагена». — Спокойной ночи, малыш!
Он быстро взбежал на свой второй этаж и тут же ощутил укол беспокойства: двери его квартиры были чуть приоткрыты, и падавший оттуда свет нарисовал на лестнице узкую жёлтую полоску. Подгоняемый неосознанной тревогой, он сразу кинулся на кухню и увидел там фигуру в чёрном.
— Эухенья? Что…
— Не волнуйся, — остановила его bruja, предупреждая готовый сорваться и обернуться криком вопрос «Мерседес!?», — и не кричи — твоя жена спит. Дети тянут из неё много сил — они торопятся в этот мир. Скоро ты станешь отцом, chico ruso, — готовься. Ей было плохо — она позвала меня — я пришла. Теперь всё хорошо.
— Почему она не позвонила мне? — пробормотал Рохо, опускаясь на табурет.
— А зачем? — искренне удивилась колдунья. — Чем бы ты смог ей помочь? Твоя жена не хотела заставлять тебя мучаться от бессилия что-либо сделать — она поступила правильно. Разве ты сумел бы перенестись сюда из города и смирить её боль?
«А как же ты сама-то здесь оказалась? — запоздало подумал Диего. — Машины у тебя, насколько я знаю, нет, да и водить ты не умеешь…».
— У нассвои дороги, — одними губами усмехнулась Миктекасиуатль. — Я приготовила еду — вернувшийся домой мужчина не должен оставаться голодным. Что, Волк отказал тебе?
— Кто? — удивился Рохо, не сразу поняв, что речь идёт о Лопесе. — Откуда ты…
— Глупый ты всё-таки, chico ruso, — вздохнула ведьма, — хотя и видишь. Ничего, может быть, ещё поумнеешь и перестанешь удивляться простым вещам — время у тебя есть. Не так много, но есть.
— Кто ты, Миктекасиуатль?
— Человек. Я такая же, как ты, только знаю немного больше тебя — вот и всё.
— Что мне делать, колдунья? Подскажи, если ты знаешь больше меня!
— Стучаться во все двери — какая-нибудь откроется. Ты не один видишь— вас много. Весть — она яркая, дети племени гор постарались.
— Ты… Ты знаешь обо всём, что должно случиться?
— Не обо всём, — ведьма чуть покачала головой. — Но то, что видел ты, видела и я. Это правда — страшная правда. Жаль, что многие из тех, кто получили Весть, не поняли её, не поверили ей — или просто струсили. Ты честен, chico ruso, — не отступай. Ты — воин.
— Но мне не верят, Миктекасиуатль! — Диего ощутил, что ему сдавило горло. — Сны — это только сны, и я не могу никому ничего доказать!
— Имеющий уши — услышит, имеющий глаза — увидит, имеющий душу — поймёт. Твоя встреча с Мерседес не была случайной — без неё ты не стал бы тем, кем стал.
— Кто она?
— В ней течёт кровь владык Анауака — как во мне течёт кровь владык Тауантинсуйю. Но не это главное — главное то, что за душа воплощена в теле твоей жены.
— Ты веришь в реинкарнации?
— Не верю — знаю. Знаю и то, что будущее смутно — Зло набирает силы.
— Кто такие Внешние? Древние боги?
— Можно сказать и так, — губы Эухеньи вновь тронула усмешка, — но вообще-то они подобны, нам, людям, только знают намного больше нас и населяют другие Миры.
— Инопланетяне?
— Оставь «зелёных человечков» глупым гринго. Внешние — это сверхвысокоразвитые разумные существа, обитатели иных измерений, недоступных жителям нашей планеты. Не делай изумлённых глаз — я могу говорить языком тех, кто называют себя учёными. Внешние приходили к нам в прошлом — они придут в будущем.
— Придут, чтобы передать магические знания… — начал было Диего.
— … ортам, — закончила за него bruja, — если те уцелеют в Адском Пламени. Тебя мучит вопрос: а если тебя всё-таки не услышат?
— Да, Миктекасиуатль.
— Отвечу. В нашем Мире рождается всё больше детей с необычными способностями — детей с аурой тёмно-синего цвета…
— Дети-индиго?
— Да. Они появлялись на свет и раньше, просто их было меньше. Внешние делают то, что в их силах — они готовятся и готовят будущих Уцелевших. Если тебя не услышат— иди туда, в горы, — колдунья повела головой в сторону окна, за которым блестела гладь реки, омывавшей предгорья, — собирай тех, кто сможет воспринять магию — когда придёт срок. И твои дети, сын и дочь…
— Они что, тоже?!
— Да. Их души уже живут, и я видела цвет — у обоих. Дай им русские имена — у твоего народа много хороших имён, и мать твоих детей не будет возражать. Тем более что её отец был русским моряком [24]— таким же, как ты.
Диего Рохо — Игорь Краснов — никак не отреагировал на это очередное ошеломляющее откровение: способность изумляться имеет предел. Вместо этого он пробормотал:
— Жить в диких горах…
— Люди жили там тысячелетиями, — возразила Эухенья. — И ты не будешь там одинок — мы придём к тебе.
— И ты… тоже придёшь, ведунья?
— А ты думал, — глаза колдуньи хищно сузились, — хранительница древней магии Миктекасиуатль явилась в Пуэбло-дель-Рио только для того, чтобы ворожить эламна удачу в бизнесе и наделять Инь-чарами их скучающих жён? Там, на востоке, где осталась твоя страна, закладывается ещё один очаг, и наши братья и сёстры делают там то же самое. Мы кричим, пытаясь докричаться, — но мы и готовимся к худшему. А индиго всё равно придётся уходить — и не только для того, чтобы укрыться от Адского Пламени. Не понимаешь?
— Неужели…
— Да. Сейчас ими восхищаются — потом начнут бояться — потом начнут резать. Начнут убивать просто потому, что они другие. Но и люди синей ауры — если гордыня одолеет их — с лёгкостью будут проливать кровь обычных людей. Они будут делать это, если сочтут, что имеют на это право — право высшегопо отношению к низшему. Опасный путь — кровавый путь, тянущийся из глубины веков… И это безумие тоже надо будет останавливать — кто это сделает, если не ты сам?
Диего почувствовал, что у него кружиться голова, и ведьма тут же это заметила.
— Отдыхай, chico ruso. Поешь — и ложись спать. А я пойду домой.
— Подожди, я отвезу тебя, — через силу выдавил Рохо, смутно представляя себе, как он сейчас сядет за руль.
— Не надо, — мягко отказалась Эухенья. — Я доберусь сама, и сделаю это куда быстрее. А ты — ты отдыхай.
