Александр Гордиан - У черты
Земля умерла. Глеб видел это сквозь опущенные веки, сквозь десятки сантиметров лишенного жизни грунта. Ни насекомых, ни червей, и даже корни засыхают, распадаются в прах.
Но земля и жила — чужой, незнакомой жизнью. Глеб различил в глубине крохотный росток чего-то белесого, и росток тоже почувствовал его, забеспокоился и рывком втянулся ниже.
Глеб всхлипнул и повалился набок. Он лежал в позе эмбриона, едва дыша, ожидая, пока истерика сменится предсказуемой апатией. А вместе с апатией, может быть, вернется темнота, привычная, хоть глаз выколи, темнота, которой Глеб уже и не чаял…
Сталкер пришел в себя, когда под ним завибрировал смарт. Рамзес отдышался, нашел угловатую коробку, на которую, оказывается, упал, и долго не принимал вызов.
Потому что — зачем?
«Потому что нужно! Есть такое слово…»
Глеб нажал кнопку приема.
— Рамзес, ты не передумал идти? — встревожился на той стороне Цент.
— Нет, — прохрипел Глеб. — Теперь железно…
Цент что-то возбужденно говорил, но Рамзес его не слушал. Он закрывал и открывал глаза.
— Как спать-то теперь? — задал Глеб риторический вопрос.
— Что? — удивился Цент. — Ты о чем? Ты меня слушаешь?
— Нет, — сталкер откашлялся. — Что ты хотел, Цент?
Митька помолчал и неожиданно выдал:
— Извини, Рамзес. Про «Долг» я гнал.
Он заговорил виновато, торопливость куда-то пропала.
— Зачем?
— Затем, что ты тянул! Совершал непонятные телодвижения вместо того, чтобы идти к Оку. Зачем в Бор сорвался? Я тебя не узнаю, сталкер!
— Мить, я сегодня первый раз своего застрелил, — неожиданно признался Рамзес.
— Ну… ты это… не переживай! Кого застрелил-то? Девчонку?
— Участкового.
Цент присвистнул.
— А говорил, новостей нет! Каким боком он нарисовался? Тоже за Оком?
— Нет, он случайно. Глупо попал и глупо умер.
— Бывает…
Цент вздохнул и на том посчитал вопрос исчерпанным.
— Я все про Князя, Рамзес, — вернулся он к делу. — Князь исчез. Последние отметки возле схрона, потом он шел с выключенным навигатором. Крота видели в Стройбате, а Бенина отметка засветилась возле Норы примерно тогда… ну, сам понимаешь.
Глеб смотрел на просвет собственную ладонь. И сквозь нее он различал тусклое пятно в небе, только кости, белые как на рентгеновском снимке, немного мешали.
— Нору разорил Князь, это я тебе без всякой детективщины скажу. Давай ближе к делу, Цент.
— Если так, — разозлился Цент, — то должен понимать — Князь сжигает мосты. Его погонят, как только «Долг» выяснит про Беню. А козырь у Князя всего один, и тот пока в колоде — Око!
— Где сейчас Князь?
— Я не знаю! — вызверился Цент. — Где угодно, об этом и толкую! Смотри в оба, Рамзес.
— С информацией не густо, — усмехнулся Глеб.
— Рамзес… — Митька помолчал. — Это не тема для шуток. Ты думаешь, тебе одному нужно Око? Я вторую ночь не сплю!
— А ты спи, — без тени иронии посоветовал Глеб. — Тогда мозг включится. Вдруг мою цифирь раскусишь.
— «Долг» тоже… — мгновенно сменил тему Цент. — Они ищут тебя и еще двоих или троих — ходят слухи про снайпера и автоматчика. Если за твою башку назначат приз…
«Выжил Капрал! — сделал вывод Глеб. — Далеко пойдет, сволочь».
— Где «Долг»?
— «Долг» везде! Частым бреднем просеивает хоженые трассы.
— За мной идут?
— Нет, в лес они не сунулись. Почему — не знаю. Опытного ходока под рукой не оказалось, или случилось что — говорят возле Норы опять стреляли.
— Кто стрелял? — потребовал Глеб; разговор становился интересным. — Еще кто-то идет за Оком?
— Там черт ногу сломит, Глеб, — промямлил Цент; не то ушел от ответа, не то в самом деле не знал. — Бред какой-то. Разберусь и сообщу.
— Цент!
— Твою мать, Рамзес, я не знаю! Мы это сто раз обсуждали! За Оком сейчас не идут только безногие. Из «Ста рентген» целая толпа снялась. Но они, во-первых, ничего не знают, ползут вслепую, чисто посмотреть. Во-вторых, при любом раскладе ты их делаешь на сутки-двое. А у Норы стреляли прошлой ночью. Голову даю — кто-то чужой!
— Это все?
— Нет… Девица с тобой?
— Да.
— Рамзес, гони ее, а лучше кончи.
— Цент, не темни! — у Глеба упало сердце.
— Информация подтверждается стопроцентно. Она не Порывай!
— Мало ли однофамильцев…
— Не так просто, Рамзес. Я проработал вопрос, поговорил с людьми… В общем, она Рив — это правда, ее опознали. Фамилия известная в узких кругах. Некто Дж. Рив, официально папа, а по слухам… разное говорят, заработал миллионы на всяких скользких операциях. Не финансовых. Там и наемничество, и какие-то гнилые миссии в Африке и Афгане. Достоверно никто ничего не знает, но руки ему в приличном обществе не подают. Говорят за дочку, что она у папы доверенное лицо и чуть не правая рука.
— Дальше.
— Не дальше — раньше. А раньше, конкретно в девяносто втором году, Дж. Рив получил первую визу в Соединенные наши Штаты. На фамилию — угадай какую!
— Угадал. Дальше.
— С тобой невозможно работать, Рамзес, никакого удовольствия! Собственно, я клоню к тому, что папа въехал в новую жизнь по документам официально пропавшего без вести человека, Максима Ивановича Порывая. И ввез по таким же документам жену и ребенка.
— Пока не вижу особого криминала.
— Его бы не было, кабы не дочь. У Порываев в Харькове осталась дочь, ты помнишь? То есть, или они все не Порывай, или папа-мама — Порывай, а девчонка незнамо кто. Первое логичнее, как считаешь?
— Цент, я с ней говорил.
— М-м?
— Она темнит, но что Порывай — не врет.
— Она может не знать.
— Может, — согласился Рамзес и покосился на Ингу. — Давай мне все, что накопал, хочу посмотреть.
— Ладно, — буркнул Цент. — Не убедил, конечно. Но учти, за ней стоят опасные люди, и настроены они серьезно. Кто ее знает, зачем она пришла в Зону! Как бы не за этим самым… Она не говорила?
— Нет, — солгал Рамзес, и Цент это понял.
— Если ты получишь пулю в затылок… Я тебя предупреждал, в общем. Удачи тебе, Глеб!
— Взаимно, — попрощался Рамзес и разорвал связь.
Минуту Глеб бездумно рассматривал прозрачные ладони, не в силах сосредоточиться. Никак не мог отделаться от мысли, что сейчас Цент пришлет нечто такое, на что не получится закрыть глаза, и с Ингой придется что-то решать.
Тайные операции? Война по найму? Это Глеба не пугало, он сам прошел семь кругов на этом пути. Но есть большая разница, кого вести к Оку — одинокую искательницу приключений или разведчицу темных дел конторы. А если правда? Если маяк и помощь в эвакуации — это всерьез? Глеб покрутил головой. Не видел он в Стриже разведчицы, вот в чем дело. Не видел цинизма и расчетливости, как в том же Варане, потому и доверял чуть больше обычного. Зря доверял?
Смарт дернулся, принимая сообщение. Длинное, с текстом и картинками, судя по размеру. Глеб нащупал кнопку просмотра.
Если в сообщении и пряталась бомба, то глубоко, очень глубоко! Текст, текст, текст — и сканы документов. Все то, о чем говорил только что Цент. То есть ничего. По каждому пункту требовалось упорно работать, чтобы связать концы с концами и сделать выводы.
«Слухи — не доказательство!» — убеждал себя Рамзес, но не мог отогнать мысли, что слишком много их, слухов, насобирал Митька. Цеплялись слухи друг за друга, дополняли и постепенно выстраивались в нерадостную для Рамзеса картину.
Прошел срок дежурства. Варан спал его, Глеба, часы, а сталкер все перелистывал Митькин файл.
Чем его зацепила рядовая фотография? Глеб, поймав себя на том, что постоянно к ней возвращается, распахнул на экран изображение некрасивой полной женщины.
Подписано «Порывай И.М., 28 лет, Харьков», здесь же адрес и какая-то аудиозапись, не иначе Митькин филер разговорил дамочку. Настоящая Порывай ничем не походила на Ингу, но кого-то напоминала Рамзесу, мучительно напоминала, до ломоты в затылке. Где-то он видел эти недобрые глаза и нос, выглядывающий из пухлых щек как солдат из окопа. Где?!
Наступила глубокая ночь, и от усталости и отчаянья у сталкера опускались руки. Он положил смарт на землю и закурил, пряча в кулаке сигаретный огонек. Постарался успокоиться и сосредоточиться.
«Давай мыслить последовательно, — приказал он себе. — Мог я видеть ее на большой земле?»
«Нет, — услужливо подсказала память. — Разве что мельком. Своих баб ты помнишь всех, до последней шалавы».
«В Зоне?»
«Какие еще варианты?»
— Когда?
Глеб сказал это вслух и слишком громко. Инга вздрогнула, просыпаясь.
— Что? — всполошилась она. — Ты сам с собой что ли?.. У тебя все в порядке?
— Нет, — признался Рамзес и показал ей снимок. — Знаешь ее?
Стриж изучала фото, морща в недоумении лоб.
— Не знаю, — сказала она вроде бы искренне. — Никогда не видела, точно.
