Николай Кудрявцев - Хмурый
Хмурый встал.
— Ну все, ботаник. Я пошел. Обидишь Кроху, я тебя где угодно достану. Напарника своего не забудь.
— Удачи тебе!
— Принято!
Хмурый вышел в коридор. Он прошел поворот и дошел до двери, ведущей на лестницу. Открыть ее действительно было нельзя. В который, уже, раз, он мысленно поблагодарил Проводника за его прибор.
Он прошел все двери. Девять пролетов лестницы. Это примерно пять уровней. Дверь, ведущая в зал, где расположилась аппаратура «Выжигателя», была чересчур толстой. Но против аннигилятора еще не придумали устойчивого материала.
Хмурый осмотрел зал. Он был огромен. На экране все выглядело иначе. Все казалось компактным, а здесь все большим и уродливым. Он все внимательно оглядел.
— Ну что ж, — сказал сам себе, — будем вносить коррективы.
Он подошел к ближайшему кожуху и взялся за аннигилятор.
— Прости меня, Проводник! Я вынужден убедиться в гибели «Выжигателя». А это значит, что я должен дождаться взрыва. Видит Зона, я предлагал тебе предоплату.
То, что говорил ему ботаник, ничего не значило. В Зоне может взорваться то, что не взрывается и наоборот, то, что должно взорваться никогда не взорвется. Поэтому он решил дождаться взрыва и если его не будет, то придется пробивать пол и разрушать реактор. А это означало, что Проводник не получит свой должок.
Хмурый нажал на кнопку. Ближайший к нему кожух частично исчез. Осталась только боковина и часть крышки. Провода, уходящие в пол, оплавились и начали сильно искрить. Это обнадеживало.
Второй кожух исчез бесследно, а из труб в полу потекла темно-зеленая жидкость и, попав на бетон, стала пузыриться и разъедать бетон.
— Давай, помогай! Раствори здесь все!
Но та как назло, закончилась и стала испаряться, оставив в полу углубления.
Третий, четвертый и пятый кожухи, после распада заискрились.
Шестой ударил вверх струей пара.
Седьмой вылил на пол жидкость рубинового цвета, а восьмой бесцветную.
Все! Поверхностная аппаратура испарилась. И ничего.
— Ладно! — Хмурый сунул в рот сигарету. — Подождем!
— А долго ждать? — Голос был детский, чавкающий.
Он развернулся, держа в руках по пистолету. Сзади него стояла Кроха с полным ртом шоколада и весело смотрела на него.
— Твою..! Кроха! — Он выплюнул сигарету. — Я тебе сказал идти с ботаником! — Хмурый сжал в бессилии зубы.
— Чва. Чва. Я от них убежала. Дядька, который спал, плохой. Я его укусила и убежала. — Она подхватила розовым язычком вытекшую изо рта шоколадную слюну.
— О-о-о! Ё-о-о! — Хмурый сел на пол и с силой ударил кулаком по полу. — Бегом назад!!!
Кроха отпрыгнула от него и перестала жевать.
— Я с тобой.
— Ну почему?
— Ты сильный. С тобой хорошо.
Он открыл рот, но так ничего и не сказал. Пол слегка вздрогнул, а по спине пополз холод. Стали открываться двери. Времени на упреки и разговоры не стало. Хмурый схватил в охапку Кроху и рванул к ближайшей двери.
Он бежал изо всех сил, но ему казалось, что ползет как черепаха. Коридоры, повороты, перегородки мелькали как столбики на обочине шоссе. Пол уже не вздрагивал, а трясся. Винтовка была потеряна, ранец брошен, а бег только замедлялся. Он чувствовал, что начинает задыхаться.
Тряхнуло так, что пол ушел из-под ног. Энергия нашла выход, или сама проделала его. Хмурый упал и покатился по коридору, держа визжащую от страха Кроху. Он вскочил, забежал за ближайшую перегородку, сунул Кроху под плащ и улегся лицом в угол между полом и стеной, чтобы защитить ее от огня.
От «Выжигателя» по коридору приближался гул. Это огонь гнал перед собой воздух. Хмурый сжался.
Сначала на него посыпались кирпичи, из которых была сложена перегородка, потом по голове и спине ударили с ужасной силой и сразу же обдали огнем. Последнее его ощущение — запах горелого мяса.
И все! Темнота!
По подземелью шагали четыре Сталкера. Они шли спокойно, никого не опасаясь. От них исходила такая сила, что казалось, попадись на их пути аномалия, то они пройдут ее даже не заметив. Они составляли, как бы, единое целое, хотя на вид были совершенно разные.
Впереди шагал высокого роста парень. Он был одет в черный плащ с капюшоном. Руки держал в карманах. Черные штаны были заправлены в черные ботинки на толстой подошве. Волосы как смоль, черные, без единого намека на седину. Лицо было европейское, а вот цвет лица был странный. Лицо с тонкими европейскими чертами было цвета антрацита.
Рядом с ним шагал крепыш. Роста среднего, мышцы литые, лицо волевое, волосы ежиком. Одет он был в видавший виды камуфляж. В правой руке старенький «калаш».
За ними шагали двое одинакового роста. Высокие, но ниже «черного». Один одет во все новое и без оружия. Одежда второго походила на сталкерскую, а на плече висела снайперская винтовка.
Это шагали четыре легенды Зоны.
— Так ты говоришь, что Зона давно все решила? — Спросил крепыш черного.
— Ты, Семецкий, ни хрена не понял. — Черный посмотрел на крепыша. — Я говорил, что все давно записано, как должно быть. И Зона там, и Хмурый, и ты, и я. Все сделают так, как им записано. И не важно, что они делают.
— Значит ты родился, чтобы стать Черным Сталкером, я родился, чтобы умирать и воскресать каждый день, а док родился, чтобы фурункулы вырезать?
— Точно! Я горжусь тобой, Семецкий!
— Да ладно! Чо уж! — Крепыш сконфузился. — Хотя херня получается, Черный. Ой какая херня.
— А у тебя все херня. Кабан на тебя летит — херня! В аномалию наступил — херня!
— Да! Вот такой, я, забавный зверек.
Они захохотали.
— Черный! Ты говоришь, что все до мелочей записано?
— Нет, Проводник, не все до мелочей. Только крупняк. Мелочи сам сделаешь.
— Это как?
— Как в книгах. То, что про тебя написано, ты делаешь четко. А вот когда повествование идет о ком-то другом, то ты делаешь, как твоя левая нога пожелает.
— А я?
— А тебя, Сема, в тексте, похоже, вообще нет.
— Это чой-то! — Семецкий даже обиделся. — Все есть, а меня нет?
— Нормальные люди должны или жить, или умирать, а тебе и не живется и не умирается.
— А может я ненормальный?
— Тогда ты в другом разделе.
— В каком?
— Где птица Феникс. — Подал голос док. — Интересная у тебя теория, Черный.
— А у меня много теорий.
— Док! Он у нас еще и крестиком вышивает.
— А я думаю: чой-то он всегда руки в карманах держит.
— Чтобы наперсток не потерять. — Семецкий повернулся к доку с Проводником. — А может в бильярд играет.
Они засмеялись.
— Ладно эти двое. — Черный шагал с невозмутимым выражением лица. — А ты, док, что гыгыкаешь?
— А он жизни радуется. — Проводник зашелся от смеха. — Сорвался со своего болота и отрывается по полной.
— Информацию для размышления хотите? — Черный остановился и все тоже встали.
— Ну давай, поржем. — Семецкий подмигнул друзьям.
— Ну на, поржи. — Черный достал из кармана пачку сигарет и предложил друзьям. Рука у него была черная. — Нас четверо?
— Давайте посчитаемся. — Семецкий засмеялся. Его не поддержали.
— А как его в Зоне мутанты зовут?
— Хмурый! — Семецкий лез из кожи.
— Пятый зовут. — Док не обратил внимание на подкол Семецкого. — Но это может быть совпадением.
— Может. — Черный кивнул головой. — Химера его не тронула и свою добычу отдала. Второе совпадение.
— И меня с доком Химеры не трогают.
— А ты кто?
— Проводник.
— Ты легенда и док тоже. Допустим это случайность. Хорошо! Слушайте дальше. Он уходит на «Выжигатель». Уходит тайно. Зона встает на уши. Чернобыльские собаки объединяются! Чернобыльцы!!! Действуют сообща! Это вам о чем-то говорит?
— Да мы разве спорим? — Док посмотрел на Черного. — Хотя Чернобыльцы это да.
— Вот и я говорю, что Да!
— Ну Да, так Да! — Семецкий откинул окурок. — Чо стоим-то? Почапали. Может ему помощь наша нужна.
— Перебьется. — Черный зашагал дальше и все за ним.
— В каком смысле перебьется.
— А в том смысле, что не сорок первый год.
— Ну я ничего не понимаю. — Семецкий развел руками. — Если он наш, то надо помочь.
— Если он наш, то все сделает сам. — Черный кивнул головой на Проводника. — Ему Картограф помог своим пробойником.
— Не пробойником, а аннигилятором.
— Во-во! А много помогать вредно.
— Да я так, — Семецкий сконфузился. — К слову. О! Смотрите! — Он показал рукой вперед. — Во наколупал!!!
Они ускорили движение. Через несколько метров наткнулись на мертвых псевдогигантов.
— А вот вам еще одно совпадение. — Черный указал на трупы. — Простому смертному столько тварей не уложить.
— Ты что, Черный, Бога не боишься? — Семецкий вытаращил глаза. — Божьи создания тварями обзываешь.
