Василий Головачёв - Катарсис. Том 2
Молодой человек слегка улыбнулся, вытянул вперед правую руку и сделал шаг вперед. Указательный палец руки пронзил невидимый слой «стены», засветился, это свечение распространилось на остальные пальцы, на всю руку, собралось у плеча в кольцо… и гость академика оказался рядом, свободно пройдя «стену». Опустил руку.
— Прошу прощения за вторжение, — сказал он низким глубоким голосом. — Меня зовут Сергеем Алексеевичем, я один из иерархов Предиктора.
— Кажется, я догадываюсь. Вы — иерофант Сергий, самый молодой из Посвященных, то есть волхвов.
— Самый старый, — с улыбкой качнул головой Сергий, и лицо его на мгновение засветилось изнутри, исполнилось силы и величавой гордости. — Я знавал еще Ильдара Тиграна, вашего прадеда по отцовской линии.
Петр Афанасьевич невольно поднял брови, по-новому разглядывая лицо гостя, повел рукой.
— Прошу вас, присаживайтесь. Приятно поговорить с человеком, знавшим предков. Чай, кофе, соки?
— Минеральную воду, если не возражаете.
Тигран достал из фригобара запотевшую бутылку «Святого источника», налил гостю и себе, поднял стакан.
— За встречу. Хотя, на мой взгляд, вы сильно рискуете, появляясь в столице, где очень сильна черная диаспора. Конунги довольно ревниво относятся к нарушению границ их владений. Как человек, видящий суть вещей и явлений, вы должны знать законы отношений магов вашего уровня.
— Я понадеялся на вашу помощь, — признался Сергий. — Находясь у вас, под «зонтиком» вашей ауры, я недоступен «локаторам» конунгов.
— Что ж, пока вы у меня, риск действительно сведен к минимуму, хотя мне сильно ограничили зону свободного передвижения. Это не мешает, но раздражает.
— Вы можете пройти шестую ступень Посвящения и получить желанную свободу.
— Имеется в виду, конечно, Посвящение волхвов? — Петр Афанасьевич с насмешливым сожалением покачал головой. — Вряд ли это возможно, тем более что дар Светлого Совершенного мне все равно недоступен. Но я ждал этого предложения. Отказавшись работать с конунгами, я не мог не заинтересовать противоположную сторону. А так как именно ваши люди помогли мне избежать прямого зомбирования… — Тигран остановился, заметив усмешку в глазах гостя. — Или вы пришли не затем, чтобы попытаться завербовать меня в ряды единомышленников Катарсиса?
— Не затем.
— Тогда прошу извинить. Но поверьте, мне нет необходимости реализовывать свои потенции здесь, на Земле. Я не хочу воевать ни на чьей стороне, ни на черной, ни на белой, кто из вас как бы себя ни называл. Ваши идеалы мне импонируют, но время вашего основного тезиса — безнасильственный путь очищения страны от печати Сатаны, пока не пришло. Хотя бой вопреки утверждениям поэта[13] действительно не вечен. Тем не менее я не отказываюсь вам помочь.
В кабинет без стука вошел посетитель, но Сергий остался спокоен. Это был Умар Гасанович Тимергалин, ученик грэя, заведующий лабораторией нейролингвистического программирования Центра.
— Извините, Петр Афанасьевич, — сказал он, сумрачно разглядывая Сергия, — я почувствовал, что вы не один. Здравствуйте.
— И вы тоже здравы будьте, — коротко наклонил голову молодой волхв, прижав ладонь к груди.
— У меня такое впечатление, что я вас знаю.
— Проходи, Умар, садись, — сказал Тигран. — Это волхв Сергий. Ему нужна наша помощь.
Тимергалин и академик переглянулись.
— У нас иной взгляд на вещи, — сказал Умар Гасанович. — Все, что происходит на Земле, является всего лишь следствием колебаний Закона Равновесия. Вы должны знать, что социальные экосистемы имеют предел несущей способности. Как только он превышается, социальная среда начинает излучать риски и опасности (Тигран, взирающий на Тимергалина с отцовским добродушным снисхождением, при этих словах ученика слегка поморщился), сокращать популяцию, то есть она становится накопителем и производителем социального зла — насилия, воровства, алкоголизма, наркомании, болезней. Что мы и видим воочию. Те силы, которые вы называете силами Сатаны, в данном контексте являются всего-навсего инструментом реализации Закона. А с Законом бороться не надо, его просто надо терпеть и исполнять.
Сергий остался невозмутим.
— Мы тоже считаем, что миром правит Закон Равновесия. Однако он давно нарушен. Так называемая «культура Запада», пропагандирующая американский образ жизни, ведомая пастырями Сатаны, становится слишком агрессивной, бесчеловечной и смертельно опасной для любой национальной культуры в силу своей бездуховности, экспансии и безудержного стремления к стяжательству и владычеству. Наше сознание, благодаря многовековым усилиям таких пастырей, пропитано ложью, элитарным подчинением, кастовым сознанием и рабством. Близится гуманитарный кризис, который может усугубиться при реализации в России Проекта Пси-Пирамидальной Революции.
— Кризисные ситуации эволюционно и социально полезны, особенно когда нищее и озлобленное большинство становится носителем всякого рода психических болезней. Развитие реализуется как череда рождений и катастроф экосистем, а концепция «устойчивого равновесия и развития» — химера, она противоречит всем законам природы и создает опасные иллюзии. Вы бьетесь с ветряными мельницами, юноша, и теряете при этом лучших людей… как потеряли патриарха Спиридона.
— Мы его не потеряли, — снова показал свою удивительную мудрую улыбку Сергий. — Души такого качества и предназначения не отпускаются на Землю без свиты и без охраны. Он не просто волхв, он — владыко. Но я пришел не спорить и уж тем более не отстаивать свои философские парадигмы. У меня конкретная просьба: помогите мне установить контакт с конунгом. В кабинете руководителя Центра наступила тишина. Серый маг и его ученик смотрели на гостя с одинаковым недоверием и сомнением.
— Вы серьезно? — спросил наконец Петр Афанасьевич. — С кем именно?
— С Уильямом Гланцем. Завтра он прибывает в Москву.
Тимергалин осуждающе покачал головой.
— Молодой человек, вы играете с огнем.
Сергий мягко рассмеялся.
— Я молод только в этой жизни. Мои предки говорили: играя в игру под названием «жизнь», не выигрывай. А не выигрывая, не позволяй себя обыграть!
— Хороший завет, — кивнул Тигран. — Хотя мало кто ему следует, особенно в наше время, когда вокруг так много соблазнов.
— И все же человек не должен быть участником, а тем более организатором игр, основанных на алчности, жажде победить всех и вся любой ценой, на стремлении овладеть всем миром и подчинить себе умы всех людей. А именно этим и занимаются слуги Отступника.
— Терпеть жестокое — жестоко? — понимающе усмехнулся Петр Афанасьевич.
— Именно так, сударь.
— Пожалуй, мы поможем вам, иерофант. Как говорится, долг платежом красен. Приходите к нам в любое время, мой дом будет для вас открыт.
Сергий встал, держа руку на сердце.
— Исполать вам, судари.
И исчез, породив легкое движение воздуха в комнате и оставив после себя два слегка изогнутых светящихся луча в виде латинской буквы V.
— Для иерофанта он слишком молод, — проворчал Тимергалин, разглядывая постепенно исчезающий символ власти волхвов, — и любит эффекты.
— Он сильнее всех магов, с какими я когда-либо встречался, — задумчиво отозвался Петр Афанасьевич. — Но внутри он не спокоен.
— Что заставило его создать Катарсис? Неужели Равновесие действительно поколеблено столь резко?
— Человека, обладающего памятью предков, видящего прошлое и будущее, способного достичь шестого, а то и седьмого уровня самореализации, могла принудить только Абсолютная Необходимость.
— Он… знает, что произойдет? Тогда он пророк.
— Сергий не пророк. Возможно, он…
— Кто?
— Будущий мессия. Мы должны помочь ему.
— Но это… опасно.
Тигран с насмешливым укором посмотрел на ученика, и тот отвел мрачновато-сосредоточенный взгляд.
День Земли
КРУТОВ
Всю ночь он промаялся в хате, не находя себе места от тревоги и безысходности, кружа по светлице, как зверь в клетке, и прокручивая в голове картины неволи Елизаветы. Дважды он пытался связаться с ней по «парапсихологическому мостику», выходя на уровень веры в свои возможности, дважды имел слабенький, как взмах крыльев бабочки, контакт с женой — нечто вроде жалобного мычания сквозь повязку на губах, понял, что Лиза находится под какой-то мощной колдовской «крышей», но определить точные координаты ее местонахождения не смог. Не хватало умения и опыта. Ему оставалось только надеяться на Георгия и на помощь других служб Катарсиса, не бросающих своих работников в беде. Но ждать было невыносимо тяжко, в горнице еще не выветрился запах поминальных свеч и елового лапника, Егору все время грезились шаги бабы Аксиньи и говорок деда Осипа, и он кружил и кружил по комнате, в бессильной оглушающей ненависти сжимая кулаки и твердя, как молитву, всего одну фразу: «И аз воздам!.. И аз воздам!.. И аз воздам!..»
