В конце вечности - Артем Евгеньевич Белянин
— Убью, сука!!! Убью, тварь!!! — в отчаянии закричал Фома и бросился к выродку.
Остап, держась за рёбра, поднялся с земли и, стиснув зубы, двинулся на помощь Фоме. Подбежав к людоеду, толстяк подпрыгнул и с ходу обрушил на него дубину, выбив глаз и превратив лицо варвара в кровавое месиво. Великан схватился за лицо. Подоспевший Остап повис на шее варвара, всаживая под рёбра охотничий нож. Ударом ноги великан отбросил толстяка в сторону дровницы, с грохотом засыпавшей того берёзовыми поленьями. Стащив с себя Остапа, гигант швырнул его на землю. Подобрав из-под ног увесистый булыжник, варвар занёс его над собой, готовясь размозжить голову врага. В глазах Остапа плыло. «Я не справился», — мелькнула мысль в голове охотника. Ещё мгновение, и его голова разлетится как спелый арбуз, отправив его с позором к Ангелу смерти. Заваленный поленьями Фома и перебитый Степаныч ему уже ничем помочь не смогут. Остап лишь закрылся руками, ожидая, когда огромный валун рухнет на него и снова погрузит во тьму. Однако камень глухо упал рядом. Варвар заорал. В его разорванную руку мёртвой хваткой вцепился чёрный взъерошенный волк. Людоед тщетно пытался стряхнуть тяжёлого хищника, после чего, размахнувшись, ударил животное о землю. Волк взвизгнул и кубарем откатился в сторону. Оскалив красные от крови зубы, гигант поднял с земли Остапа и, схватив за шею, стал душить. Глаз варвара злорадно впился в бледное лицо охотника, наслаждаясь его агонией. Разжать мощные пальцы у Остапа не хватало сил. Он захрипел, отчаянно цепляясь сознанием за ускользающую реальность. Он почти потерял сознание, когда за спиной людоеда возникла хрупкая женская фигура.
Опустив мутнеющий взгляд на девушку, Остап увидел, как лёгкая ткань, скрывающая её лицо, опустилась. По телу охотника пробежала волна негодования. Ещё секундой ранее охотник был готов смириться с неизбежностью, но открывшийся ему лик Ангела любви не оставил от отчаяния и камня на камне. В голове заметались мысли. Остап вспомнил рассказ Степаныча о стороже, сошедшем с ума при виде этого лика, и о неистовой силе, в нём пробудившейся в тот момент. Остап на себе прочувствовал всю эту власть над разумом и духом. Желание единолично владеть этой немыслимой красотой проникло в охотника так глубоко и бесповоротно, что сопротивляться этому было невыносимо. Однако он мог сопротивляться огромному варвару, стоящему между ним и его вожделенной святыней.
— Я не умру… — захрипел охотник, оторвав взгляд от Эльзы и переводя его на окровавленную морду людоеда. — Ты умрёшь… — с пузырящейся изо рта пеной прошипел он.
Вцепившись в руку гиганта, Остап почувствовал, как тело его сжимается в тугую пружину. Откуда взялись эти силы, он не понимал, но его словно распирало от мощи, с которой даже это существо справиться было неспособно. Охотник, вонзив в людоеда обезумевший взгляд, словно говорящий «А как тебе это?», с хрустом вывернул варвару большой палец. Людоед заорал и выронил жертву. Свалившись на землю, Остап закашлялся так, что вот-вот разорвало бы лёгкие. Кувыркнувшись за спину людоеда, охотник вырвал торчащий в ней топор и рубанул варвара под колено. Огромная тварь завалилась набок и стала разворачиваться на месте, волоча за собой искалеченную ногу. Брызгая кровавой слюной, варвар хватал воздух, пытаясь зацепить Остапа, но отскочивший охотник заревел во всё горло и с размаху всадил топор людоеду в самое темечко. Глаз великана, сверкающий углями ярости, вдруг поплыл и, опустившись Остапу под ноги, медленно потух.
Остап, жадно хватая воздух, обессиленно завалился на спину. Подскочивший к нему чёрный волк заскулил и стал вылизывать запачканное кровью лицо хозяина.
Эльза закрыла тканью лицо, оставив лишь сапфировые глаза. Присев рядом с Остапом, девушка отогнала волка, раболепно демонстрирующего свою преданность.
— Ты не ранена? — проглотив в горле ком, произнёс Остап.
— Нет, — тихо ответила Эльза и аккуратно убрала с бороды охотника налипшую на неё хвою.
Остап всё ещё был одержим тем нахлынувшим чувством, подстегнувшим жажду жизни, но поработившим волю. Его рука вдруг сама потянулась к девушке, но он одёрнул её, сжав в кулак. Собравшись с мыслями, Остап всё же сумел усмирить в себе этот неистовый зов. Тяга к этой женщине по-прежнему не давала покоя, но охотнику как ни странно, удавалось подавить её проявление.
Позади послышался звук посыпавшихся поленьев. Из дровницы кряхтя выбирался Фома. Поднявшись на ноги, толстяк, неловко перешагивая через дрова, споткнулся и снова упал. С гримасой боли толстяк перевёл взгляд на мёртвое тело варвара, из головы которого торчал топор.
— Жалко не я тебя, гадина! — сплюнув, с ненавистью прошипел Фома.
Поднявшись и пошатываясь, здоровяк направился к колодцу, где лежало тело Степаныча. Подойдя к старику, он дрожащей рукой пригладил его растрёпанную седину. Поджав губы, здоровяк скривился в лице, и его покрасневшие глаза влажно заблестели. Рубаха старика впитала две горячие капли, упавшие с лица Фомы. В руке Степаныча был зажат нож, которым перед смертью старик что-то чертил на земле. Вытирая глаза и шмыгая носом, Фома посмотрел на рисунок.
— Степаныч, миленький, что это? — поджав губы, прошептал здоровяк, внимательно всматриваясь в глубокие линии на притоптанной земле. — Не пойму ничего… — сосредоточенно разглядывая изображение, бубнил себе под нос Фома.
За спиной толстяка появился Остап. Волк подскочил к Фоме и стал лизать ему руку, чуть не затоптав рисунок.
— А ну, уйди, Трезор! Сгинь, кому говорят! — отталкивая животное, прикрикнул Фома.
Эльза погладила обиженного волка, после чего тот лёг у её ног и, опустив голову на лапы, недовольно посмотрел на толстяка.
Остап, тяжело дыша, подошёл к телу старика и, присев рядом, опустил голову.
— Они тебя уже ждут, родной, — поглаживая трепетавшую на ветру рубашку Степаныча, прошептал Остап. — Перед тобой они точно не посмеют закрыться… — вспомнив лежавший на щеке тёплый металл Эдемских ворот, со вздохом добавил охотник.
— Остапка, глянь, может, разберёшь, что тут к чему, — кивнув на небрежный рисунок, сказал Фома.
Остап взглянул на чертёж. Пробежавшись глазами по линиям, охотник помял бороду и прикусил губу.
— На карту похоже. Вот дорога, — ткнув пальцем в полукруглую линию, сказал Остап. — Это гора. Вот это, похоже, дозорная поляна.
Охотник вдруг замолчал, его большие карие глаза, оторвавшись от рисунка, посмотрели на мёртвого старика.
— Что?! Что тут, Остап? — тревожно заглядывая в лицо друга, спросил Фома.
— Это карта прохода за горную гряду, — со вздохом ответил Остап и посмотрел в сторону леса.
Волк, зализывающий лапу, навострил уши и, поднявшись с земли, нервно зарычал.
Фома и Остап переглянулись. Эльза вцепилась Остапу в рукав. Со стороны болот доносился приглушённый визг.
— Людоеды, — взволнованно завертев головой, произнёс Фома.
— Уходить надо! — сказал Остап. — Скоро
