1918: Весна Империи (СИ) - Марков-Бабкин Владимир
Вообще же, политикой нового Императора были недовольны очень и очень многие. Слишком радикальные реформы он затеял, слишком круто взял, слишком многих ущемил и обидел.
Даже то, что Михаил Второй не стал включать в состав России все завоеванные земли, а вместо этого создал Ромею, вызывало раздражение и недовольство у многих из тех, кто рассчитывал получить доступ к новым ресурсам сейчас, и, особенно, после того, как осенью пройдут выборы и будет сформировано новое правительство. А тут оказалось, что и Ромея вне ведения этого правительства, да еще и Объединенные Министерства, вроде МинСпаса и РосРомРезерва уплыли со всеми ресурсами и возможностями делать на этих ресурсах хорошие деньги. Плюс еще и Великая Княгиня Ольга Александровна установила жесткий контроль над денежными потоками в Ромее, не давая заинтересованным лицам перенаправлять эти потоки себе в карман.
Разумеется, самым сложным и скандальным был «Манифест о земле», фактически национализировавший всю землю в Империи, и установивший ограничения на максимальные и минимальные размеры земельных участков, и прямо запрещавший владение сельскохозяйственными угодьями лицам, которые не занимаются аграрным производством.
Нет, слово «национализация», конечно, не совсем подходила по определение проведенной реформы, поскольку все бывшие землевладельцы получили от государства «компенсацию» в виде пятипроцентных облигаций госзайма на всю сумму, в которую был оценен национализируемый участок по рыночным ценам. Более того, все желающие могли обменять свои облигации на какие-то государственные активы и концессии на такую же сумму. Но, во-первых, далеко не каждый вообще способен к какому-то предпринимательству. Во-вторых, этим беспокойным делом надо заниматься, а не ездить в Ниццу на воды или попивать наливочку в саду, как привык. В-третьих, активы государство не раздавало просто так, а обязательно требовало «план развития», в котором надо было четко указать, как будет использоваться, к примеру, полученный участок промышленного назначения, что на нем будет построено и так далее. И, с одной стороны, государство всячески приветствовало тех, кто вкладывал свои облигации и живые деньги в новые проекты, и даже устанавливало различные льготы, в том числе и налоговые, но, с другой стороны, если в установленные сроки на участке не будет построен оговоренный объект, и он не начнет работу, то участок вновь отходил государству, причем безо всякой компенсации со стороны казны.
Именно поэтому, большинство бывших землевладельцев предпочитало просто получать свои дивиденды по облигациям и сквозь зубы ругать Царя.
Впрочем, были немало и тех, кто удачно вложил свои облигации и деньги в новое дело. И тут близость к власти и ее чиновникам, как всегда, имела огромное значение. Часто отнюдь не безвозмездное.
Хотя за последний год открыто брать на лапу чиновники стали меньше, усвоив уроки Высочайшей Следственной Комиссии, и начитавшись газет о том, как регулярно конфискуют имущество, как осуждают взяточников и казнокрадов на большие сроки, вплоть до пожизненной каторги.
Открыто брать стали меньше, но это не значит, что брать перестали совсем. Зато вся чиновничья братия тихо под одеялом бранит Царя, который не дает им жить так, как они привыкли. Не нравится им, когда за ними присматривают, когда считают их доходы и расходы, когда нельзя открыто потратить полученные от взяток деньги.
— Паки и паки миром Господу помолимся.
— Господи, помилуй.
— Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
— Господи, помилуй.
Граф Маниковский перекрестился и мысленно одернул себя. Что же он, Пасха Господня, храм, а он тут мысли черные да злые думает? В конце концов, Император разве не Помазанник Божий?
Это все соседство проклятого Кутепова сбило его с благочестивых мыслей в такую ночь!
К тому же, если говорить, положа руку на сердце, в Империи за год правления Михаила Второго произошли просто разительные перемены. Фактически выиграна война. Завоеваны новые территории, Россия получила доступ к Проливам и к Средиземному морю. Правда, в связи с пандемией «американки» и карантином, набравший было силу товарооборот резко упал, но пандемия когда-то да закончится. В России сейчас настоящий строительный бум, строятся заводы и фабрики, строится жилье в городах, строятся мосты, строятся дороги, в том числе и железные.
В ту же Ромею уже переселилось уже порядка восьмисот тысяч человек из России. В основном, конечно, ехали семьи русских солдат, которые после демобилизации решили остаться на новых землях, но немало ехало и добровольцев. Переселенческая программа работала и набирала обороты, уменьшая тем самым излишек населения в деревнях европейской части России. А, как только осенью пройдет передел, и как только к следующей весне выяснится, что земли опять на всех не хватает, то поток переселенцев резко усилится. Конечно, не все поедут в Ромею, многие просто подадутся в город в поисках работы, и будут устраиваться на фабрики и заводы, и в те же строительные отряды Министерства Служения.
Много, очень много сделало и русское правительство. И, говоря без ложной скромности, лично граф Алексей Маниковский, дай Бог ему здоровья!
Граф усмехнулся и перекрестился.
Только вот пойдут все его усилия прахом, как только мужики осенью разберутся с итогами земельного передела и пойдут 14 октября на выборы. Да и проголосуют так, что всем тошно станет. За тех леваков, кто пообещает землю переделить еще раз.
Но в этот раз точно, по справедливости.
По сто десятин каждому.
Без обмана.
* * *На фото: Клавдия Петровна Улезко-Строганова
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ПОРФИРА. 5 мая 1918 года.
Роды шли тяжело. Уже несколько часов Порфира Дворца Единства оглашалась криками и стонами Августейшей роженицы. Доктора и я сам старались всячески облегчить ее страдания, но пока это все не слишком помогало.
— Тужьтесь, Государыня! Тужьтесь!
Маша напрягала все свои силы, но пока все было тщетно.
Наконец Улезко-Строганова сообщила с показной бодростью:
— Государыня, уже видна голова ребенка. Тужьтесь!
Я сжал ладонь Маши и заговорил ей на ухо:
— Тужься, любимая. Звезда моя. Люблю тебя. Безумно люблю. Тужься. Я с тобой навсегда. Отдай мне боль свою. Тужься. Еще. Еще!
Императрица вся выгнулась от боли, но это принесло результат. Улезко-Строганова профессионально вынула на свет Божий ребенка, после чего протянула мне ножницы:
— Ну, что, Государь, готовы перерезать пуповину?
…Я держал на руках Наследника Цесаревича, будущего, как я надеюсь, Александра Четвертого Всероссийского, Александра Четвертого Ромейского, Александра Первого, Императора Державного Имперского Единства России и Ромеи.
— Тужьтесь, Государыня!
* * *ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ЗВЕЗДНЫЙ ГОРОДОК. ХРАМ СВЯТОЙ МУЧЕНИЦЫ ТАТИАНЫ. 5 мая 1918 года.
— Благочестивейшаго, Великаго Государя нашего Михаила Александровича Императора всея Единства России и Ромеи, да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Супругу Его, Благочестивейшую Государыню, Императрицу Марию Викторовну, да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Благовернаго Наследника и Великаго Князя Павла Александровича, и весь Царствующий Дом, да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно, и во веки веков…
Баронесса Мостовская криво усмехнулась про себя. Да, возможно, это последний раз, когда Великий Князь Павел Александрович поминается в молитвах в качестве Наследника. Сегодня-завтра в России и Единстве может появиться уже другой Наследник Престола. Если, конечно, Господь сподобит Императрицу Марию родить мальчика.
