Ник Кайм - Огнерожденный
Тени начали расти и соединяться друг с другом в разуме отца Люмеона, и священник отвернулся, чувствуя, как колотится сердце. Ища поддержки, он схватился за образок аквилы.
Евангелина не выказывала подобного беспокойства, по-прежнему стоя на коленях перед ракой, умиротворенная и свободная от сомнений. Хотя губы девушки двигались в молитве, никто не слышал от неё ни слова.
Заметив, что склонившаяся над тактической консолью сестра Климена повернулась в его сторону, отец Люмеон направился к устройству, занимавшему один из углов помещения и выполненному в форме реликвария.
На зернистом пикт-экране демонстрировалась обстановка за стенами бастиона-монастыря. Вспышки болтерных выстрелов то и дело перегружали внешние пиктеры яркими отблесками, засвечивая изображение. Статические помехи от переговоров по вокс-каналам ещё сильнее мешали восприятию, но отец Люмеон видел общую картину с болезненной ясностью. Спасения нет. Все они погибнут здесь. Лишь спасение святыни имеет значение.
Как только четверо облаченных в броню воинов появились на краю изображения, священник забормотал молитву Императору. Хотя Люмеон никогда особенно пристально не изучал Адептус Астартес, он сумел опознать символ Саламандр и немедленно вознес глубокое благодарение.
Несмотря на громоздкую броню, космодесантники быстро продвигались через линии охранения Красной Ярости, разрывая врагов на куски огнем священных болтеров и окатывая гнусные толпы очистительным пламенем. С замиранием сердца отец Люмеон смотрел, как безволосый гигант в сопровождении собратьев-воинов огромным молотом пробивает дорогу к вратам. Навстречу из открывшегося в парапетной стене прохода выступил отряд целестинок, и, как отчаянно хаоситы ни старались прорваться, им это не удалось. Защитницы святыни сражались слишком ожесточенно.
Как только Саламандры зашли внутрь, целестинки отступили вслед за ними и ворота с грохотом захлопнулись. Сестры со сторожевых башен усилили огонь из орудий на поворотных опорах, и боевой танк, выехав в небольшой внешний дворик, навел орудия на закрытый проход.
Тут же затрещал вокс-модуль тактической консоли.
++Говорит сержант Претор из Огненных Змиев, Первой роты Саламандр — подтвердите прием.++
Отец Люмеон взглянул на сестру Климену, которая жестом пригласила его ответить.
В голосе священника звучало почти осязаемое облегчение.
— Господа мои, ваше появление — истинное благословение Императора. Меня зовут отец Люмеон, я верховный священник-миссионер, прикрепленный к Орденам.
++Мы запечатываем внутренние двери.++
Услышав это, Люмеон не смог скрыть удивления.
— Но… Как мы выберемся отсюда? Святыня…
++Всё под контролем. Лучше молитесь, чтобы враг не пробился внутрь.++
Последовала краткая пауза, от которой у священника скрутило кишки.
++Нечто преследует нас. Времени мало. Приготовь святыню, скоро мы присоединимся к вам.++
Вокс-канал отключился, и вновь воцарилась тишина.
Нечто преследует нас.
Нечто.
Слова, повторявшиеся раз за разом в голове отца Люмеона, бросали его в дрожь. Наконец, священник нашел в себе немного храбрости.
— Сестра Евангелина.
Девушка, молившаяся у раки, подняла взгляд.
— Время пришло.
Вздрогнув, силовое поле распалось, пропуская Претора и Огненных Змиев в святилище, но быстро восстановилось за их спинами, насытив воздух озоном и вновь заперев проход.
Цу’ган нахмурился при виде подобной трусости.
— Поле вас не спасет, — заметил ветеран-сержант, глядя сверху вниз на хрупкого пожилого священника.
— Тогда мы в поисках защиты должны положиться на милость Императора.
Если у Претора имелось мнение по этому поводу, воин ничем его не выдал.
— Я — отец Люмеон, — поклонился священник.
Сержант Огненных Змиев кратко и без предисловий изложил суть дела.
— Это телепортационный маяк, — он показал Люмеону небольшое устройство цилиндрической формы, закрепленное на магнитном замке у пояса доспеха. — После наведения на его сигнал корабль ордена перенесет нас и святыню на борт.
На лице Претора читалось сожаление.
— Поле телепортации слишком малó, чтобы вместить и вас. Кроме того, обычным людям не уцелеть во время переноса. Мне искренне жаль.
Отец Люмеон уже смирился с судьбой и не боялся смерти, его беспокоила лишь судьба святыни.
Взгляд сержанта упал на раку Сестры Утраксийской, перед которой стояла на коленях худая послушница.
— Расступитесь, братья.
Загораживавшие проход Огненные Змии отошли в стороны, открывая просвет между Претором и святыней.
— Телепортация всегда сопровождается мощной экзотермической реакцией. Отойдите подальше, а лучше вообще покиньте помещение.
Претор занял позицию для переноса, но, обернувшись, увидел перед собой послушницу, стоявшую с потупленным взором.
— Сестра, я закален в кузне Вулкана и не нуждаюсь в благословении, — сержант отвернулся от неё. — Отец Люмеон, несите святыню. Наше время почти истекло.
Глухие отголоски взрыва, заставившего содрогнуться стены бастиона-монастыря, докатились до святилища. Собравшихся озарил багряный свет тактической консоли — враг прорвался за внешнюю стену.
С места, где стоял Цу’ган, воину открывался хороший обзор на пикт-экран, отображавший последовавшую за прорывом жестокую перестрелку. В урагане резни, среди клубов дыма и болтерного огня, проявились знакомые очертания несокрушимого чудовища, вокруг которого, словно расколотые фарфоровые статуи, падали целестинки.
— Машина уже здесь.
Направляясь к внутренним вратам, создание сеяло смерть в рядах воительниц, сокрушая танки и раскидывая Сестер Битвы. Ни огнемёты, ни мелтаганы не тревожили его. Скорее наоборот, адский механизм вырос, превратившись в настоящего мутирующего великана, сверхъестественная плоть которого пыталась разорвать оковы реальности. Заметив что-то в гуще боя, Цу’ган прищурился, но, прежде чем воин сумел разобрать увиденное, взрыв от случайного попадания оборвал пикт-трансляцию и тактическая консоль отключилась.
Цу’ган и сержант встретились взглядами.
Скоро оно доберется сюда.
Уже сейчас отзвуки тяжелых шагов демонической машины доносились в святилище вдоль коридора, словно глухие удары молотов.
Лицо отца Люмеона оставалось мрачно-торжественным. Никому не суждено выжить, но, если удастся спасти святыню, то жертва окажется не напрасной.
— Поспешите, святой отец.
Люмеон выглядел сконфуженным.
— Но ведь сестра Евангелина перед вами, Астартес. Она и есть святыня.
Тень чего-то, похожего на гнев, скользнула по лицу Претора.
— Не насмехайся надо мной, священник. Если ты обезумел и поддался Хаосу, я уничтожу тебя на месте.
— Евангелина — наша живая святыня! Видение, посланное Императором Земли, пробудило в ней благодать Господню!
Увидев по глазам священника, что тот говорит правду, Претор взмолился Вулкану о даровании сил.
— Тогда у нас проблемы.
— Нет-нет, — замотал головой отец Люмеон. — Вы здесь, чтобы спасти Евангелину, жизни остальных не имеют значения. Вы должны сделать это, господин мой, заклинаю вас!
Не обращая внимания на мольбы священника, сержант повернулся к Огненным Змиям.
— Закрепиться в коридоре. Огневые точки на всех путях подхода.
Подождав, пока силовое поле вновь отключится, Гатиму и Анкар с грохотом вышли из дверей святилища.
— Астартес, что вы делаете? Наша живая святыня…
— Это девочка, которая не перенесет телепортации на мой корабль, — резко ответил Претор. Он злился не на Люмеона, продолжавшего в отчаянии подталкивать безмятежную послушницу к Саламандре. Сержанта выводила из себя сложившаяся обстановка и то, что они столкнулись с врагом, которого не одолеть силой оружия. Геркулон Претор впервые оказался в подобном тупике.
Отец Люмеон словно съёжился от отчаяния, Евангелина же, напротив, оставалась совершенно умиротворенной, излучая безмятежность и благодать. Это происходило медленно, подспудно, но даже Цу’ган начинал ощущать, как само пребывание рядом с девушкой смягчает его гнев.
Претор, чувствовавший то же самое, хотел коснуться щеки Евангелины, но удержал руку.
— Теперь я вижу, почему Красная Ярость так сильно жаждет овладеть тобой, дитя. Не бойся, ты им не достанешься.
Учитывая, как двусмысленно прозвучали слова воина, отец Люмеон не знал, к добру это сказано или к худу. Священник искоса глянул в коридор, из которого все громче доносились звуки сражения.
— Что же нам делать?
— Вернуться к раке и молиться вдвоем, — ответил Претор, сурово посмотрев на него.
