Кит Ломер - Жил-был великан
— С моей циркуляцией все в порядке, — заверил я. — Обо мне можно не беспокоиться.
Но, несмотря на свой костюм, проснулся я дрожа и был вынужден переключить свой термостат на усиленный обогрев. Верзиле же, кажется, холод был нипочем. Впрочем, благодаря своим габаритам он имел одно преимущество. На единицу веса у него приходилась меньшая площадь излучающей тепло поверхности. То есть мороз его не проймет, если только не случится ничего непредвиденного.
Когда он разбудил меня, стояли глубокие сумерки. Солнце уже почти скрылось за вершинами гор на западе. Нам предстояло подниматься по склону, покрытому снегом, под углом градусов тридцать. Хотя по пути нам должно было попасться немало скальных выступов и обледеневших участков склона, которые делали продвижение вполне возможным, шли мы довольно медленно. Стая, идущая по нашим следам, стала нас догонять. Пока мы спали, она, по моим подсчетам, сократили разрыв между нами миль до десяти и теперь двигалась за нами, рассыпавшись широким полукругом. Мне это не нравилось. Подобные действия предполагали в наших возможных противниках больше разума, чем хотелось бы от них ожидать, учитывая те изображения снежных скорпионов, которые мне пришлось видеть. Вула, обернувшись, вытаращила глаза, оскалила зубы и завыла, глядя на наших преследователей. Великан же просто продолжал идти медленно и упорно.
— Так как же насчет этих самых? — спросил я на следующем привале. — Будем ждать, пока они нас нагонят? Или засядем где-нибудь в таком месте, где у нас спина будет прикрыта?
— Они еще должны добраться до нас.
Я посмотрел назад вдоль склона, по которому мы поднимались, кажется, уже целую вечность, и попытался прикинуть на глаз разделяющее нас расстояние.
— Никак не далее пяти миль, — заметил я. — И они давно уже могли бы быть гораздо ближе. Чего они выжидают?
Он посмотрел вперед и вверх на высокий хребет, возвышающийся в двух милях от нас.
— Там, вверху, воздух разрежен и холоден. Они чувствуют, что там мы ослабнем.
— Они правы.
— Но они там тоже сдадут, Карл Паттон, хотя, возможно, и не так сильно, как мы, — он произнес это совершенно равнодушно, как будто рассуждал о том, стоит ли завтра устраивать пикник.
— Разве тебя это не волнует? — спросил я. — Разве ты предпочитаешь, чтобы стая голодных пожирателей мяса прижала тебя на открытом месте?
— Это у них в крови, — просто ответил он.
— Не терять мужества хорошо, пока не рискуешь потерять все остальное. А как насчет того чтобы организовать засаду? Вон там, — я указал на россыпь скал ярдах в ста впереди.
— Они не полезут туда.
— О'кей, — сказал я. — Будем считать, что ты опытный проводник-абориген, а я — просто турист. Сыграем по предложенным тобой правилам. Но скажи, пожалуйста, что нам делать, когда настанет ночь?
— Скоро взойдет луна.
В течение следующих двух часов мы покрыли всего около трех четвертей мили. Теперь подъем был уже градусов сорок пять. Сыпучий снег при каждом шаге струйками сыпался из-под ног. Если бы не мой скафандр, не знаю, как бы я вынес все это, даже при сравнительно небольшом тяготении. Здоровяга Джонни теперь все чаще прибегал к помощи рук, а пыхтенье пса прямо-таки надрывало сердце.
— Сколько лет псу? — спросил я, когда мы лежали на спине во время следующего привала. Мои попутчики с трудом пытались надышаться тем, что для них было очень разреженным высокогорным воздухом. Я же старался как можно правдоподобнее имитировать те же усилия, хотя на самом деле дышал обогащенной смесью, исправно поставляемой коллектором скафандра.
— Три года.
— Это около тридцати пяти стандартных. А сколько же… — я спохватился и тяжело и тяжело задышал, — сколько же они обычно живут?
— Никто… не знает.
— Что ты имеешь в виду?
— Псы из такого рода… погибают в бою.
— Похоже, что и ей этого не миновать.
— Она будет… только благодарна за это.
— Такое впечатление, что она до смерти перепугана, — сказал я. — И до смерти измотана.
— Она устала, это верно. Но страха… она просто не может знать.
До того как стая решила, что настало подходящее для нападения время, мы успели пройти еще с полмили.
Пес первым почувствовал опасность. Собака завыла, как раненый в брюхо слон, и бросилась футов на двадцать вниз по склону и встала между нами и ними. Трудно было представить себе более невыгодную для обороны позицию. Для нас единственным преимуществом было то, что мы располагались выше. Мы стояли на участке замерзшего снега, очень покатом, похожим на скат крыши. Великан своими гигантскими ножищами стал вытаптывать площадку, придавая ей форму круга.
— Кретин чертов, лучше бы ты насыпал снег кучей! — заорал я. — А ты вместо этого роешь нам ледяную могилу!
— Делай как я… Карл Паттон, — задыхаясь, ответил он. — Если тебе дорога жизнь.
— Нет уж, спасибо, я лучше останусь наверху.
Я выбрал себе местечко слева от него и собрал несколько кусков льда, сделав из них нечто вроде бруствера. Потом я долго и демонстративно проверял свой пистолет (разрешенный законом) и в то же время незаметно настроил незаконный кратерный пистолет на максимальную дальность боя самым узким лучом. Сам не знаю, почему я скрывал его так тщательно. Верзила наверняка не имел ни малейшего представления о разнице между легальным и контрабандным оружием. Может быть, я руководствовался инстинктом, подсказывавшим мне, что туза лучше всего придержать в рукаве.
К тому времени, когда я закончил приготовления, стая была уже в четверти мили от нас и быстро приближалась, причем они не то чтобы бежали или передвигались скачками, нет, они почти летели на своих пучках лап, словно выкованных из стальных стержней, пожирая расстояние, как огонь пожирает сухую траву.
— Карл Паттон, лучше бы тебе встать за моей спиной, — окликнул меня великан.
— Я не нуждаюсь в твоей защите! — рявкнул я в ответ.
— Слушай меня! — сказал он тогда, и тут я впервые не заметил в его голосе обычной беззаботности и спокойствия. — Они не могут напасть на всем ходу. Сначала они останавливаются, чтобы занести шип для удара. Только в этот момент они и уязвимы. Старайся попасть в глаз, но остерегайся клешней.
— Я предпочитаю действовать на большей дистанции, — отозвался я и послал пулю в одного, который немного вырвался вперед, но все еще был ярдах в двухстах от нас. На льду полыхнула яркая вспышка — небольшой промах. Следующий заряд попал в яблочко — точное попадание в самый центр листовидной пластины брони, совершенно черной, которая прикрывала грудь. Он даже не покачнулся.
— Бей в глаз, Карл Паттон!
— Какой еще глаз! — завопил я. — Все, что я вижу — это листовая броня да ходули! — я выстрелил, стараясь попасть по ногам, промахнулся, снова промахнулся, потом увидел, как куски конечностей полетели в разные стороны. Их обладатель замешкался всего на какую-то пару микросекунд, а, может быть, я просто моргнул. Я даже не смог бы теперь с уверенностью сказать, в которого из них я попал.
Они продолжали приближаться, смыкая ряды, и теперь казались немного больше, гораздо смертоноснее, став похожими на какой-то вал легкого вооружения, усеянного шипами и остриями, совершенно неуязвимого, которому никто не противостоял, если не считать человека с палкой, замученного старого пса и меня с моей дурацкой хлопушкой.
Я почувствовал, что пистолет дергается у меня в руке, и понял, что стреляю не переставая. Я отступил на шаг, отшвырнул пистолет с его бесполезными пулями и сжал в ладони рукоять кратерного пистолета. К этому времени линия нападающих достигла как раз того места, где скрывалась без движения Вула.
Но вместо того, чтобы с ходу налететь на гигантского пса, пара, которая двигалась прямо на Вулу, вдруг затормозила и замерла на месте, очень быстро и совершенно непонятным образом перегруппировала свои конечности, опустила передние части туловища к земле, а зады задрала вверх, и тогда вперед протянулись два футовой длины жала, которые раскачивались, готовые вонзиться в ничем не защищенное тело пса…
Никогда бы я не поверил, если бы мне сказали, что такая огромная туша может настолько молниеносно двигаться. Она метнулась прямо с места, как крикетный шар, пролетела по воздуху разделявшее их расстояние, в прыжке изогнувшись, чтобы впиться челюстями, огромными, как медвежий капкан, в того, что был слева, приземлилась, распростершись, извернулась и цапнула второго. После этого она замерла, рыча на месте, в то время как оба ее противника безуспешно били в лед в том месте, где она находилась раньше, своими жалами.
Все это произошло в какие-то доли секунды, пока я поднимал свой кратерный пистолет, чтобы выпустить мультимегатонный заряд в чудовище, выросшее прямо предо мной. Удар проделал в панцире дыру диаметром не меньше фута и отбросил нападающего примерно на ярд, но совершенно не замедлил его удара. Жало взвилось вверх и вонзилось в лед у меня между ногами.
