Джон Миллер - Кеноби
Главное здание находилось во владении Эннилин на протяжении почти всей ее тридцатисемилетней жизни — и за это время она развила бурную деятельность, почти невозможную в столь ограниченном пространстве. Посетители на входе сразу же утыкались в ряды стеллажей, расположенных под таким углом, чтобы Эннилин могла видеть все проходы между ними со своего места за прилавком, который тянулся чуть ли не во всю длину восточной стены. Однако завсегдатаи, как правило, не задерживались у полок с ширпотребом, а сразу шли вглубь зала. Там, где дальний конец прилавка Эннилин переходил в барную стойку располагалась кухня, и поблизости от нее — восемь узких столов. Ежедневно половина работников из окрестностей оазиса подкреплялась здесь физически и морально, причем не всегда в указанном порядке.
Таким было ее гнездо, но сам комплекс простирался дальше. К северо-западу от главного здания стоял первый построенный Даннаром гараж, предназначенный для обслуживания транспорта местных влагодобытчиков; с тех пор он много раз расширялся, по мере того как механики арендовали все новые боксы. К северо-востоку располагались хлева, где несколько уцелевших животных с разоренной фермы отца Эннилин вскоре сделали ее успешной заводчицей, на радость тем безумным удальцам, что предпочитали рептилоидных рососпинников лендспидерам.
И конечно, сам оазис — простор, защищенный от ветров мягко перекатывающимися дюнами. На этой местности с комковатой почвой, в чаше доисторического озера высились пикковые ростки, несколько непривередливых деревьев деб-деб и кое-что еще. Повсюду топорщились новомодные цилиндрические влагоуловители Оррина Голта, вырабатывающие воду для последующей доставки ее во вместительных цистернах, которые стояли за гаражами. Большая часть добытого предназначалась для дальних регионов; местные пили лишь столько, сколько им требовалось, и еще чуть-чуть про запас. Они знали, чем владеют, и насколько это ценно.
У Даннара был талант к добыче воды, но он никогда не помышлял об основании влагоуловительной фермы. Он рассудил, что пережить неурожайные годы с магазином легче, и, в сущности, так и вышло. Однако он оставил своей вдове столько побочных начинаний под одной коммерческой вывеской, что Эннилин боялась отлучиться хоть на денек — не то вся экономика этой глухомани пойдет прахом.
Хозяйка держалась молодцом, по крайней мере так она думала, изредка ловя взглядом свое отражение в стеклянной посуде в мойке. Порой она даже себя узнавала. Рыжеватые в юности волосы, обычно перевязанные сзади шнурком, потускнели, но не поседели — и на том спасибо. Работа в помещении никогда ее не прельщала, зато кожа не обгорала, оставаясь нежно-розовой.
А глаза Эннилин хранили чуть ли не единственную настоящую зелень этой планеты, если не считать рососпинников или родианских выпивох. Впрочем, считать рососпинников — это теперь работа ее дочери. Выглянув в квадратное окно, она увидела Келли, светловолосую, решительную, — девушка пыталась объезжать молодняк, пока тот не осознал, что ему под силу снести забор, было бы желание.
Эннилин с облегчением отметила, что Келли, по крайней мере, сегодня не со Злюкой. Зверюга была не из породы людоедов, но вскоре после рождения Злюку цапнул критль, и с тех пор рососпинник бросался на всех, кого видел. Эннилин думала, что у дочери хватит здравого смысла держаться подальше, но как бы не так. При дрессировке рососпинников даже боевой дроид ни от чего не застрахован, что уж говорить о семнадцатилетней девице. Но Даннар Колуэлл не признавал никаких рамок, и старшенькая пошла вся в него. Такой вот наследственный признак — упрямство.
Эннилин надеялась, что мальчик, Джейб, вырастет другим. Но и тут просчиталась. Из-за всех этих сирен, проблем с детьми и с посетителями она чуть не сорвалась. Эннилин бросила взгляд в окно, но тут же поморщилась. От боли.
— Ох!
— Что за новости? — встрепенулась Лили, положив на прилавок свою посылку и кредиты. Она указала на руки Эннилин. — Ты только что сама до онемения связала себе руки завязками от фартука. Весьма в тему. Хотя и несколько грубовато.
Хозяйка проследила за ее взглядом и размотала тесьму на покрасневшей ладони.
— А ты в нашем поселке, что ли, психиатром работаешь?
— Нет, но у меня пятеро детей. И я знаю, что раз ты не отрываешь взгляда от Келли и этих зверюг, значит она намеревается взобраться на спину самой бешеной из них.
Эннилин отвернулась от окна.
— Здесь ты не угадала, — сказала она, сгребая деньги. — Я всегда беспокоюсь о том ребенке, которого не вижу.
Когда раздался «Клич поселенцев», Джейб уже давно уехал с влагодобытчиками. Сын прекрасно знал, какого Эннилин мнения о его совместных делах с Оррином. Но и ей было известно, что его это не остановит. В какой-то момент она просто перестала его понимать. У Джейба было все, о чем мечтал каждый житель Татуина: безопасная жизнь с гарантированной работой в помещении. Идти по стопам отца — что может быть лучше? Но упрямый подросток то и дело сбегал с командой Оррина. Эннилин, конечно, была осведомлена, что мальчику нравится фермерская дочка — Вика. Но добиться взаимности этой хулиганки… да проще стать канцлером всея Республики, или как там это сейчас называется.
«Нет, — пришла к выводу Эннилин, — он сбежал в сегодняшний утренний выезд в отместку за то, что его заставили чистить кастрюли перед рассветом». И если он потащился за ними в пекло, то тоже назло матери. Это ее несказанно раздражало. Назло — это глупо. Даже Келли достаточно умна, чтобы не пытаться объездить Злюку лишь ради того, чтобы кому-то что-то доказать. А ведь Эннилин всегда думала, что у Джейба с рассудком все в порядке, — в этом, как ей казалось, он должен был пойти в мать. Он бы послал тускенов куда подальше — или как?
Она боялась, что знает ответ. Достав инфопланшет с инвентарной описью, Эннилин снова уставилась в экран. Но не видела там, конечно же, ни строчки. Перед глазами стоял только Джейб… и Оррин.
Оррин. После смерти Даннара Надел процветал благодаря тому, что у Эннилин было единственное твердое правило: не обслуживать никого в долг. Исключение делалось только для одного человека — Оррина, лучшего друга и иногда делового партнера Даннара. Они водили дружбу с незапамятных времен, еще до того, как Эннилин подростком пришла работать к Даннару в магазин. У них было столько договоренностей, что она всегда стеснялась ставить ограничения. Но теперь Оррин просто испытывал ее терпение, дразня сына работой на выездах.
У самого Оррина в семье был полный кавардак. Зачем лезть в ее собственную?
Накрутив себя до предела, она снова попыталась сосредоточиться на инфопланшете.
— Ты держишь его вверх ногами, — заглянула через плечо Лили.
Эннилин не подняла головы:
— Ты еще здесь?
— Жду, когда ты мне денежку разменяешь.
— Чтобы на Татуине хоть что-нибудь менялось? Не дождешься. — Тяжело вздохнув, она посмотрела на Лили и слабо улыбнулась. — Сколько тебе сдачи?
Лили махнула рукой:
— Оставь себе. Купишь у доктора Мелла что-нибудь расслабляющее.
— Ага, — бросила Эннилин. — Билет до Алдераана.
В этот момент, словно услышав слова Лили, в боковую дверь просунул голову тот самый доктор, мон-каламари.
— Эннилин, они вернулись? — На Мелле был специальный капюшон, который обеспечивал его голову влагой, но лицо все равно раскраснелось. — Отряд. Я слышал, как сработал «Клич».
— Это слышали даже на Суурдже, — буркнула Эннилин. — А у тамошних жителей вообще нет ушей.
Она не знала, есть ли уши у мон-каламари, но доктор Мелл вряд ли осудит ее за шутку. «Клич» представлял собой неуправляемый выброс децибелов. Много лет назад при первом запуске системы половина хрупких товаров в магазине попадала с полок. Эннилин научилась вытеснять звук из сознания — навык, доведенный до совершенства за годы работы в торговле.
— Им может понадобиться врач. Я, наверное, встречу их, когда пойду назад, — сказал доктор Мелл и, раскрыв пошире дверь, втолкнул внутрь своего сына.
Эннилин замерла:
— Эй, подождите! Не оставляйте здесь ребенка!
— Я скоро!
Дверь захлопнулась.
Эннилин зашвырнула планшет подальше и потрогала лоб. Четверо детей остались здесь у нее на попечении, когда их родители сорвались по тревоге. Двое сидели за столом и ели что-то, стянутое с полок; еще двое где-то прятались. Нянькой Эннилин не нанималась, но трудно отказать людям, которые бросают все дела, чтобы помочь кому-то в беде.
Впрочем, когда никаких бед не случалось, ей все равно зачастую подкидывали детей, за которыми нужно было приглядывать.
Хозяйка посмотрела на хлюпающего носом розовокожего оборвыша и возвела очи горе. Потом вздохнула:
