Эдуард Стиганцов - Начало
Как в калейдоскопе сменялись унылые картины запустения и буйства дикой природы. Мы прошли несколько километров, и капитан стал заметно припадать на одну ногу. Участились остановки, мой товарищ становился всё бледнее, но двигался сам и умудрялся подгонять меня. К вечеру он уже не смог подняться самостоятельно и после очередного привала поднялся только с моей помощью. Теперь сумку нёс я, и капитан одно время держался молодцом. Чуть позже мне пришлось нести его автомат, а ещё через время подставить плечо помощи. Похоже, собачки ко всем своим талантам оказались ещё и ядовитыми.
Мы заночевали в небольшом овраге. Капитан иногда приходил в себя и интересовался обстановкой. Ночь прошла без происшествий, лишь один раз мне померещилась пара сверкающих глаз, наблюдающая за нами из кустов. Утром я никаких следов в том месте не обнаружил, поэтому всё списал на перенапряжённую нервную систему. Я потряс капитана, но он упорно не хотел просыпаться. Только с третей попытки немного приоткрыл глаза.
— Нужно идти, капитан. Рассвело уже.
Я ему помог приподняться.
— Слушай мою команду, боец. Сейчас оставишь мне оружие, немного еды и пойдёшь дальше на север, ориентируясь по солнцу.
Капитан протянул мне дрожащей рукой своё удостоверение. Я машинально его взял.
— Это покажешь военным, объяснишь ситуацию — они примут необходимые меры. А теперь ступай.
— Капитан, я не могу вас оставить в таком состоянии. Не такой я…
Мне в переносицу смотрело дуло пистолета.
— Боец, ты не понял поставленной задачи?
Я не стал с ним спорить. Выглядел он неважно и, пока я выкладывал возле него продукты, потерял сознание и выронил пистолет. Я разоружил капитана и осмотрелся в поисках материала для носилок. Нужно две длинные палки, чтобы тащить волоком и несколько перемычек. Отобрав у него и нож, я начал мастерить карету первой помощи. В сумке у меня валялся моток бельевой верёвки. Люди, часто отправляющиеся в командировки на заработки, не понаслышке знают, какая это незаменимая и нужная вещь. Потратив на это полчаса, я привязал капитана к самодельным носилкам и потащил…
Солнце едва было видно — оно спряталось за дождевыми облаками. Злой, порывистый ветер, налетая, перекатывал по степи волны травы и на мгновение стихал, чтобы потом вернуться и с удвоенной силой носиться вокруг. Пару раз над нами пролетали военные вертушки, но я успевал вовремя находить укрытие. Капитан не приходил в себя, а его нога приобрела противный лиловый оттенок в месте укуса. Чёрт, чёрт. Ну и что теперь делать? Вертушки полетели на север. Значит, там готовиться какая — то заварушка. Но меня это не касается. Следовало внимательно следить за дорогой впереди, чтобы не вляпаться в очередной «вихрь» или другую пакость…
Шаг, ещё шаг. Пальцы иногда сводит судорога и приходиться останавливаться, чтобы передохнуть. Ноги как будто налились свинцом, и идти становиться всё труднее. Я проклинал Зону, проклинал военных, мутантов, смертельно опасные аномалии, но упрямо переставлял ноги и метр за метром медленно, но верно продвигался вперёд. Останавливаться и отдыхать приходилось всё чаще…
Я споткнулся и упал, а сил, чтобы подняться и дальше тащить капитана у меня не осталось — выдохся полностью. Я барахтался в грязи, неуклюже пытался ухватиться за что — то рукой, чтобы попробовать встать. Не найдя опоры, я обессилено уронил голову в грязь. И неожиданно вспомнил, что даже не знаю настоящего имени человека, которого пытаюсь спасти. На меня напал идиотский смех. Я смеялся, захлёбываясь в мутной жиже, давился, пуская пузыри, но никак не мог остановиться. Истерика прошла сама собой., Всё ещё глупо похихикивая, я посмотрел на темнеющее небо. Сильный ветер с бешенством раскидывал облака и они, испуганные и жалкие, быстро уносились прочь. Земля стала едва ощутимо вздрагивать. Ну что ещё ты придумала, безжалостная Зона? Я перекатился на бок и посмотрел на север. Небо в той стороне окрасилось в алый цвет, который медленно расползался, ширился, пожирая голубеющий небосвод. Огромное зарево росло на горизонте. Яркие молнии на севере изредка разрубывали алеющее небо резкими, пылающими клинками. Уверен, любой художник — сюрреалист отдал бы полжизни, чтобы увидеть эту картину. Земля затрусилась сильнее, чаще и… меня проняло. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я поднялся и дальше потащил капитана. Нужно найти укрытие… Найти укрытие… Мы медленно перевалились через холм и я увидел одинокий, покосившийся дом.
Быстрее, быстрее… Вот он, шанс на спасение. Мне казалось, что последние метры я не тащился, а летел, словно на крыльях. Противный звон, чем — то похожий на комариный писк, лез со всех сторон, обволакивал, укутывал меня безвоздушным покрывалом. Я глянул на небо и оно взорвалось мириадами ослепительных сполохов прямо мне в лицо, ринулось на меня и едва не задушило — я вовремя успел опустить взгляд. Переваливаюсь через порог… Должен быть подпол… Разглядев люк, я ухватился за ржавую ручку и рванул на себя. В нос ударил запах гнили и стала видна деревянная лестница, ведущая вниз. Ухватив капитана под руки, я скатываюсь вместе с ним в погреб. Сильно ударился рёбрами, но не почувствовал боли. Помню, как пытался залезть наверх, чтобы захлопнуть люк. Мне это удалось, но затем я провалился в глубокий колодец…
Стены были мокрыми и скользкими. Я барахтался, пытаясь не захлебнуться в вонючей воде и продолжалось это довольно долго. А потом я… очнулся, лежа вниз лицом, без возможности вдохнуть из — за набившейся в носоглотку земли. Долго кашлял, прочищая дыхательные пути и, наконец, задышал полной грудью. Спёртый воздух погреба мне показался восхитительно приятным. Наверху грохотало, выло, визжало на разные голоса, и сквозь небольшие щели в плохо подогнанном люке яркий свет пытался прорваться к нам. Я поднялся, устроил поудобнее капитана. Он был ещё жив, но пульс едва прощупывался.
Буйство природы наверху продолжалось около трёх часов. Затем наступила тишина. Я подождал ещё немного и выбрался из погреба. На улице, к моему удивлению, окружающая местность ничуть не изменилась, хотя я ожидал увидеть разруху и вспаханную неведомой силой землю. Разве что непонятно откуда появилась недалеко от нашего дома старая, вся в ржавых потёках «Нива». Одна дверца у неё отсутствовала, как и все четыре колеса. А ведь, когда мы сюда тащились, её здесь не было — я точно помню. Опять фокусы и диковины. Я обошёл дом вокруг и хотел уже лезть в подвал, как вдруг заметил возле уцелевшей секции деревянного забора яркий предмет. Почему яркий? Да потому что он красиво переливался цветами венозной и артериальной крови и при ближайшем рассмотрении оказался похожим на кусок свежего мяса. Предмет не лежал на земле, а парил, подрагивая, в воздухе где — то на уровне моих колен. Зрелище было завораживающее и в другой раз можно было заняться вдумчивым созерцанием, но сейчас следует лезть в погреб — на улице ощутимо потемнело, и в любой момент могут к нам в гости наведаться мутанты. Но предмет странным образом меня притягивал, и совершенно не хотелось оставлять его здесь. А почему бы и нет? Я нашёл неподалёку длинную палку и с опаской его потрогал. Ничего. Тогда я ткнул посильнее и предмет, недовольно загудев, откатился по воздуху немного в сторону. Тогда я осторожно дотронулся до него рукой, заранее проклиная своё любопытство. Он оказался на ощупь холодным. Я скинул куртку и, завернув в неё свой трофей, направился в нашу ночлежку.
На месте я первым делом проверил аномальный предмет счётчиком радиации. Всё в норме. Я долго вертел предмет в руках, рассеянно трогал гладкую поверхность, и мои нехитрые манипуляции действовали на мой исстрадавшийся за сегодня организм умиротворяющее. В погребе было довольно тесновато и я положил переливающийся камень между собой и капитаном в ногах, чтобы во сне случайно не влезть в него лицом, а то мало ли что. У капитана был сильный жар и я, к сожалению, не мог ему ничем помочь. Экспериментировать и колоть ему разную дрянь из его аптечки я не решился, так как названия лекарств мне ни о чём не говорили. Если завтра ему не полегчает, то придётся заделаться на время эскулапом, но это завтра, а сейчас нужно хорошенько выспаться. И я заснул в обнимку с автоматом.
Нельзя сказать, что пробуждение было приятным. Я перележал одну руку и продрог до костей. Стуча зубами, кряхтя и чертыхаясь, я приподнялся и уставился удивлённым взглядом на предмет. Он уже не переливался и вместо красного стал мутно зелёным. Ко всему прочему он прилепился к раненой ноге капитана, обвив её наподобие браслета. Только этого не хватало. Я принялся судорожно его отдирать, и теперь на ощупь он был обжигающе горячим и мягким, словно тесто. Я вылез вместе с ним из погреба и выбросил его на улицу. Он на глазах растёкся в чёрную лужицу и через время впитался в землю. Де — ела. Спустился вниз, проверил пульс у капитана и с облегчением почувствовал под своими пальцами трепещущую артерию. И жар пропал. Я привалился спиной к сырой стене и задумался. Думалось плохо, поэтому я закурил. Если чисто гипотетически предположить, что капитану помог случайно найденный мной сгусток непонятно чего, то на первый взгляд это смахивает на бред сумасшедшего. Я отвернул штанину капитана и посмотрел на место укуса. Там ничего не было, даже шрама. Значит, моя догадка верна. Я за эти три дня научился ничему не удивляться.
