Владимир Петько - Город (СИ)
— Через портал, — предположил Ференц.
— Не было там портала. Кажется…
Давер порылся в верхнем ящике стола и вытащил архаичную курительную трубку. Хитро посмотрев на меня, он натолкал туда мелко смолотой сухой травы и чиркнул колесиком механической зажигалки. На миг его лицо окуталось облаком иссиня — белого дыма.
— Камеры трансгрессоров разными бывают, — сказал он, пустив в мою сторону кольцо дыма. — Я слышал раньше были таких размеров, что за раз могли тысячи людей переместить.
Я машинально кивнул, только потом до меня дошло.
— Вы что, действительно это курите?
— Балуюсь, — хитро улыбнулся Ференц. — Вы как историк, должны меня понять.
— Как историк, я могу понять, что это такое, — возразил я. — Но вот зачем вы ей пользуетесь?
— У каждого человека свои слабости, — сказал Ференц, пустив новое кольцо к потолку. — Так что насчет истории?
— Все равно не сходится, — ответил я, наблюдая за древним ритуалом курения. — Сначала они стояли в той же одежде, что и в первой истории, а потом сразу, без перехода, в огромном количестве какого‑то тряпья. Это даже не одежда была, а что‑то вроде толстых бинтов, как у пустынных мумий. Чтобы намотать на себя столько, нужно не меньше часа. И потом, вместо портала там был какой‑то туман… Это как переход между двумя историями… К тому же те вторые умерли, это совершенно точно.
— Может и не умерли. Вы ведь точно сказать не можете?
— Как раз‑таки могу. Те двое умерли.
— А вдруг их разморозили? Они ведь про это рассуждали…
— В основном они рассуждали про то, что это невозможно, — упрямо сказал я.
Ференц в очередной раз окутался дымом, словно у него что‑то загорелось в голове, и посмотрел на меня сквозь рассеивающиеся клубы:
— Жаль. Я рассчитывал на что‑то большее, — Он поднялся и протянул через стол раскрытую ладонь. — В любом случае, господин Уилкинс, благодарю вас за содействие и сожалею, что наше путешествие несколько… эмм… повлияло на ваше здоровье.
Я тоже поднялся и пожал протянутую руку.
— Я что, вам больше не нужен? — сказал я растерянно.
— Не смею больше вас отвлекать от основной работы, — официальным тоном произнес инспектор.
Что с ней станется, с этой работой, недовольно подумал я, вспомнив о замке, тянувшемся витыми башнями к черному небу.
— Но ведь мы ничего не выяснили!
Инспектор посмотрел на меня с новым выражением, словно в первый раз увидел. После долгой паузы он кивнул, соглашаясь.
— Результаты действительно неутешительные. Но, как сообщили мне сверху, меры уже приняты, больше нападений не будет. Собственно, их уже и так три недели нет.
— Видимо мне не стоит спрашивать, что это за меры?
— Ну почему же, — пожал плечами Ференц, — это как раз не секрет. Мы просто запретили рейдерам приводить кого бы то ни было к Приемникам. Тем более колонистов.
— Вы же говорили: колонисты — это редкость, — вспомнил я.
— Так и есть. А тут вот наплыв случился. Четыре семьи за три недели. И каждый раз в сопровождении убийц.
— Что же вы, так все и оставите?
Ференц посмотрел на меня испытующе:
— У вас есть предложение?
— Нападения ведь были ещё в трех местах? Мы можем осмотреть остальные. Не знаю, что на меня нашло, но, думаю, если попробовать ещё раз, ничего страшного не случится.
Инспектор задумчиво поскреб подбородок, а потом достал из стола уже знакомую папку и шокер.
На этот раз маленький портал привел нас в настоящую крепость. Видом она была похожа на прошлый приемник, только раза в четыре больше, и между ножками буквы «п» был устроен частокол из ржавых труб. Здесь бродили несколько рейдеров, при виде которых к горлу подкатила тошнота — мне не раз приходилось наблюдать их быт и дикие нравы, но как оказалось, не все я знал про них. Когда один из рейдеров, судя по шапке с широкими полями — главарь, приблизился к нам, из моей головы вышибло все мысли, кроме одной: мылся ли он хоть раз в своей жизни? Нет, ещё и другой: как бы не блевануть ему на ботинки. Рейдер, очевидно, знал кто перед ним, на инспектора взглянул с опаской.
— Чем могу помочь, гражданин? — спросил он, при этом на его лице отразилась целая гамма чувств, от раболепного заискивания до явной ненависти.
Ференц не обратил внимания на странное обращение «гражданин», посмотрев мимо собеседника.
— Нашли кого‑нибудь?
Рейдер развел руками:
— Как сквозь землю провалились. Может они сообщники?
Ференц покосился на меня и мотнул головой:
— Нет. Колонисты были наживкой. Куда ведет след, проследили?
— Нет никакого следа, — вздохнул рейдер, — эти двое как из‑под земли появились. В первый раз их увидели, когда они к Пиразу заходили, проводнику местному.
Я вдруг вспомнил начало первой истории: темный трактир, и проводник, собирающий деньги за проезд.
— Они платили за путешествие?
Рейдер посмотрел на меня недоброжелательно.
— Наверно. Пираза теперь не спросишь, ему вторую улыбку на горле нарисовали.
— Ну, может, у него в карманах что‑то было? — не сдался я.
Ференц вопросительно посмотрел на рейдера. Тот скривился:
— Откуда я знаю? Его карманы до меня сто раз обшарили.
— Мне только посмотреть, — сказал я.
— Мы не грабители, — добавил Ференц с презрительной улыбкой.
Рейдер бросил на меня еще один злобный взгляд, и отошел к своим. После недолгого совещания, сопровождаемого ругательствами и экспрессивной жестикуляцией, он вернулся, принеся горсть монет. Назвать это денежными знаками, в том значении, к которому мы привыкли, трудно, в ладони мне ссыпались кружки разного диаметра и толщины, изготовленные из редких металлов. Разобрать что‑либо на гладких поверхностях не представлялось возможным.
Я сжал один тускло — желтый диск между большим и указательным пальцами и закрыл глаза. Перед внутренним взором поплыло перекошенное лицо немолодой женщины, она махала руками, пока чей‑то кулак не прилетел из‑за пределов видимости и не угодил ей в нос. На верхнюю губу тут же потекла кровь, расходясь вправо и влево. Потом лицо скрылось под полотном грязной ткани, взгляд выхватил пупок, потом еще ниже…
Я разжал пальцы и открыл глаза. Спасибо такое я уже видел, еще раз смотреть учебное пособие «рейдер в брачный период» желания нет. Тем более что этот период начинается у них во время каждой пьянки. Я кинул монету рейдеру и взялся за следующую. Через несколько секунд в моих руках показалась кукла удивительной красоты, в одеянии, которое раньше носили на карнавалах — розовое платье до пят, широко расходящееся к низу, на голове чепчик с кружевной оторочкой. Мои руки, державшие куклу, тоже походили на кукольные — немного пухлые короткие пальчики и розовые ладошки. Рядом лежала на полу большая собака с длинной рыжей шерстью. В кругозор еще попал край двери, та блестела тусклым металлом, и по краю шел ряд круглых заклепок. Я подождал, но больше ничего не происходило. Детское воспоминание, из них мало что можно вытащить.
Я открыл глаза и снова бросил монету рейдеру. На ладони оставалось еще два десятка. На просто не хватит все сил. Я перебрал их одну за другой, сам не понимая, что ищу, и одна из монет кольнула палец, словно заряженная электричеством. На одной из сторон был странный герб — круг, поделенный надвое выпуклой полосой. На левой стороне вроде как полыхал огонь, а на правой изображена снежинка. Я зажал ее между пальцами, и меня дернуло уже всего, как в тот раз, когда я нашел арбалетный болт. Я сосредоточился, по телу пробежала судорога, а потом оно куда‑то пропало.
Глава 4
В ладони лежала монета со странным рисунком — круг с огнем в левой части и снежинкой справа. Рука пошла вниз, а потом резко вверх. Монета сорвалась с ладони и полетела, вращаясь и поблескивая боками, взгляд поднялся за ней — впереди лежал сумрак, ограниченный с двух сторон ломаными гранями камня. В конце пещеры ярким пятном выделялся вход. Монета упала на ладонь, снова показав огонь и снежинку. Мальчик, лет семи, наклонился и установил на пол небольшой предмет, вроде шкатулки. Из предмета блеснул и пропал тонкий красный луч. Мальчишка несколько секунд прислушивался, повернув одно ухо к выходу, потом осторожно отступил, громко крикнул и побежал вглубь пещеры. Стены быстро сузились, потолок опустился настолько низко, что мальчику пришлось стать на четвереньки. Сзади громыхнуло, кто‑то невнятно вскрикнул, с потолка посыпались мелкие камушки. Мальчик даже не оглянулся, сосредоточенно сопя, он полз по сужающемуся лазу. В какой‑то момент стены сдвинулись так, что он, казалось, точно застрянет, но почти сразу показалось свободное пространство. Мальчишка встал, отряхнул штаны и оглядел коридор, в котором оказался. Это была пещера, вроде той, в которой он подбросил монету, только первая освещалась светом с улицы, а здесь в стене торчала большая булавка светодиода. Мальчик побежал влево, туда, где естественный ход уходил вниз. За поворотом ненадолго потемнело, через несколько метров глаза кольнуло светом новой булавки. Петляя, коридор вывел к более широкому ходу, больше похожему на улицу. В стенах коридора темнели узкие ниши с дверьми внутри. Мальчик толкнул одну из дверей и вошел в небольшую комнату. На одной из голых каменных стен висело овальное зеркало в резной деревянной раме, а под ней кран, торчащий прямо из стены. Мальчик повернул вентиль, и в стальную раковину потекла струйка воды. Он вымыл руки, лицо, сложил ладони вместе и напился. Хотя вода из крана отдает ржавчиной, но кипяченной почему‑то труднее напиться. Сел за стол у противоположной стены, вытянул из‑под наброшенного полотенца глубокую тарелку, заглянул внутрь и скептически осмотрел белый в серую крапинку студень. Вздохнув, мальчик зачерпнул ложкой кашу. Отворилась еще одна дверь, за спиной прошаркали чьи‑то ноги, и женский голос недовольно спросил:
