Александр Сивинских - Имя нам – Легион
Я аж уши развесил. Такого замечательного плакатного слога мне не приходилось слышать никогда. Но попутно и призадумался. По речам Игоря Игоревича выходило, что до его прекрасной родины слаборазвитым розовым тварям еще топать да топать. Отчего же они вдруг агрессорами стали? Или загодя назначать врагов – это стиль всех “ястребов”, независимо от происхождения?
Однако, вспомнив науку о чужом монастыре и его уставе, вслух высказывать свое сомнение пока не стал. Спросил только:
– А как же молодежь? В таких случаях самое первое дело вербовать в сторонники молодых да непоседливых. Гормоны – они ж великое подспорье в политике!
Игорь Игоревич расцвел, благородно не обратив внимания на дурно припахивающую подоплеку вопроса.
– Да, движение «Новая молодежь в защиту Отчизны» – главный наш корень в родной почве. Оно питает нас не только перспективными учеными и материальными средствами, но и свежим дыханием грядущего! Жаль только, что лишь малая часть активистов движения имеет мужество взять в руки оружие. Но Легион не теряет надежды… Мы, кажется, отвлеклись. – Игорь Игоревич снова сменил картинку. – Это недавняя съемка того места, которое вы видели только что.
Он даже поморщился, глядя на то, что я сперва принял за огромную, невыразимо отвратительную помойку.
– Да уж, воробьи, наверное, никогда больше не смогут создать здесь не только полисемей, но даже ма-а-аленьких влюбленных парочек, – пробормотал я под нос, желая хоть чуть-чуть разрядить абсолютно переставшую нравиться атмосферу пропагандистского митинга.
Игорю Игоревичу мой комментарий, похоже, не пришелся по вкусу.
– Прекратите ерничать, – устало сказал он, – Ваши глупые шуточки неуместны перед лицом подлинной трагедии. Поймите, это не рекламный ролик Greenpeas и не фильм ужасов. Подумайте, что будет, если эти зверушки доберутся до вашей родины? В отличие от землян, они умеют совершать межпространственные переходы. Пусть только по немногим, имеющимся с основания вселенной каналам, но вы-то не умеете и этого! Прежде, чем сумеете разобраться, что к чему, и перекрыть «ракам» доступ, они натворят такого… Кстати, один из каналов открывается в неполном десятке километров от вашей, Фил, родной деревни. Именно через него мы и привезли вас сюда. Спросите себя, готовы ли вы отдать свою четырехлетнюю племянницу в клешни полуразумных чудовищ?!
Я хлопал глазами и по-рыбьи разевал рот. Не дождавшись ответа на последний вопрос, Игорь Игоревич так же экспрессивно продолжал:
– Видели оружие в его руках? Исходя из самых завышенных оценок «рачьего» интеллекта, невозможно представить, что это – творение убогой цивилизации членистоногих. Догадываетесь, откуда оно может быть родом?.. Да, да, они уже встречались с более развитой, чем сами, культурой. Надолго ли она их задержала? Бог весть… Возможно, ее остатки еще тлеют последними угольками, производя для «раков» вооружения. Вы, Фил, хотите, чтобы ваша мама сверлила стволы для их автоматов, расплачиваясь трудом за жизнь детей и внуков и кусок хлеба?
– Вы хорошо изучили меня, но плохо мою маму, – угрюмо пробурчал я. – Она уж скорей в партизаны уйдет.
– Простите, я разволновался, – незамедлительно покаялся воинственный сын племени прекраснодушных романтиков. – По счастливому стечению обстоятельств, земному человечеству пока ничего не грозит. Земля, если так можно выразится, “прикрыта” нашим миром, куда мы врагов не допустим. Ни при каких обстоятельствах. Между прочим, – оживился он, – «совы совсем не то, чем кажутся!» И «раки» – отнюдь не раки, а довольно примитивно устроенные грызуны. Яйцекладущие, хоть и млекопитающие. Сейчас, сейчас… – Он резво забарабанил пальцами по клавишам. – Я вам покажу одного такого красавца поближе. Ага, вот!
Сменив мертвый мир, нашему вниманию предстал вскрытый яйцекладущий бобр, разбросавший по белому препараторскому столу многочисленные конечности.
– Кстати, в Легионе принято называть их онзанами. Научное название имеет тот же корень, но звучит труднопроизносимо даже для меня. Обратите внимание, Фил, как интересно и необычно двигалась эволюция этих существ. Костного скелета не существует, его заменяет сверхпрочная кутикула из хитина. В яйцеобразной груди, под прикрытием основной брони, сосредоточены все важнейшие органы: дыхания, кровообращения, кроветворения. В нее же утапливается нежная круглая голова, сидящая на гибкой гусеницеобразной шее. Внешнему миру подставляется лишь прочный купол макушки, глаза на коротких стебельках да хлыстообразные «усы», являющиеся одновременно обонятельными и слуховыми органами. Потеря части «усов» организму не страшна. Регенерация происходит чрезвычайно быстро, причем даже самый малый оставшийся обломок с успехом выполняет весь объем функций. Глаза тоже могут втягиваться в защитные углубления панциря и прикрываться твердыми, но вполне прозрачными веками…
Он проворно метался возле голограммы вскрытой твари, влезая время от времени указующим перстом в самые глубины рачьей требухи. Очевидно, для пущей наглядности. Я слушал не без интереса; что там – с огромным любопытством. Надо же, насколько занятная штука эволюция!
– По бокам корпуса – пара чрезвычайно мощных двуветвистых клешней, предназначенных для срезания и измельчения целлюлозы, основного элемента питания. Их можно сравнить с комбайном, объединяющим кусачки, миксер и наждачный круг. Процесс измельчения идет непрерывно.
Игорь Игоревич потер ладони, показывая, как именно идет процесс.
– Слабо ферментированная труха время от времени передается в рот. А вот зубов у онзанов практически нет. За исключением разве что жесткой терки, покрывающей внутреннюю полость клешней. Но самое главное, самое невероятное!.. Руки. Руки, Фил! Короткие пятипалые ручки с противостоящим пальцем. Они могут быть спрятаны под прикрытием все тех же клешней, из одной пазухи с которыми выходят. Четыре ноги крепятся в нижней части головогруди, почти так же, как у земных насекомых. Имеют сводчатые ступни и позволяют существу двигаться, располагая тело либо параллельно земле, либо под довольно крутым углом к ней, что используется для лучшего обзора. И пребыстро двигаться! Органы пищеварения находятся в толстом четырехсегментном абдомене – брюшке скорее пчелином, чем рачьем, – вместе со ртом, половыми органами и органами выделения отходов. Потеря абдомена хоть и смертельна для «рака», но не приводит к мгновенной гибели. Наблюдались особи, жившие без него до двенадцати суток, почти без утраты основных реакций. Пищеварительный тракт – самая отсталая часть организма, с чрезвычайно низким КПД. Это и гонит онзанов на завоевание все новых и новых жизненных пространств, наполненных пищей. Это же, по-видимому, стало в древности причиной развития мозга. Когда перед видом возникла перспектива вымирания от недостатка питания, мозг заработал в полную силу. Сейчас-то они потребляют любую органику, используя предварительную искусственную ферментацию. Видели бы вы, дорогой Фил, их бродильные котлы – более мерзкого зрелища трудно себе даже представить! Имеется также речь, примитивная, но удивительно красивая и певучая. Ее органы, в виде множества тонких мускульных лепестков, находятся в глубине дыхательных отверстий и размещены в подмышечных впадинах. Поскольку отверстий два, а мускулатура лепестков достаточно нежна, голоса «раков» звучат просто божественно! Размножаются они катастрофическими темпами: при благоприятном пищевом фоне каждая самка после трехмесячной беременности откладывает от семи до десяти яиц. Новорожденные онзаны очаровательны: мягкие и пушистые – ну, чисто розовые котята-цыплята. Первыми твердеют клешни, и самка прекращает кормление молоком. Четыре года детеныши активно питаются, одновременно теряя игрушечную шерстку и приобретая прочнейший панцирь. До наступления половой зрелости из каждого помета доживает четыре-шесть особей. Это происходит в начале пятого года жизни; вес онзана к тому времени в среднем достигает восьмидесяти килограммов при длине тела около полутора метров. Продолжительность «рачьего» существования невелика, лет двадцать. Но сколько за двадцать лет каждый из них наплодит потомства? А сколько сожрёт органики, при низком-то усвоении ее питательной части?
Глаза Игоря Игоревича блестели, он казался попавшим в родную стихию, и не похоже было, чтобы собирался в ближайшие часы закругляться.
«Однако лекция затягивается», – подумал я. Любознательность любознательностью, однако мне вовсе не улыбалось провести еще час-другой, изучая на голодный желудок особенности строения внутренних органов яйцекладущих грызунов.
И я пошел на коварный выпад. Стоило Игорю Игоревичу примолкнуть на секундочку, переводя сбившееся от научного азарта дыхание, как я невинно поинтересовался:
– Игорь Игоревич, извините мое праздное любопытство, а кем вы были до войны?
