Иван Кузнецов - Ковчег
Мы переправили через окно инструменты и спортивную сумку. Затем я расстелил на подоконнике кожаную куртку и занялся финальной частью спасательной операции. Она продлилась меньше минуты, но по ее окончании руки висели как плети. Сан Саныч выглядел еще хуже: лицо багровое, пальцы дрожат. Вытянуть мужика под девяносто кило весом — задача для тяжелоатлета, а не для теннисиста. Особенно, если мужик почти ничем не может помочь, хоть и старается.
* * *Мы сидели в гостиной и решали что делать. За окном смеркалось, света не было. Я нашел пару свечек: одну в форме елки — подарок тети на Новый год, другую в форме фаллоса — друзья-шутники постарались. И ведь нашли же, умудрились… Впрочем, горел фаллос отлично. На эту ночь хватит, а дальше будем думать. И не только о свечках.
К холодильнику я подходил с опаской, но опасения не подтвердились. Все, что могло прокиснуть — прокисло, все, что могло протухнуть — протухло, однако произошло это настолько давно, что продукты успели высохнуть до состояния камня. Так что вместо тошнотворного смрада меня встретил уже привычный затхлый запах с легким привкусом пластика.
Распахнув окно, я без затей повыкидывал продукты на улицу. Достал с нижней полки несколько банок консервов, прошелся по кухонным шкафам. На первый взгляд все было не так плохо: пакет пшенки, пакет риса, гречка, консервы, два кило муки и пять сахара, несколько сухих супов, полпакета макарон, нераспечатанная упаковка спагетти и плитка шоколада. Вроде и много всего, а есть нечего. Без электричества не включишь плиту, не сваришь каши. Хоть мебель ломай и разводи костер на лестничной площадке.
Я возлагал надежды на консервы, но тут нас поджидал неприятный сюрприз. Две банки зримо вздулись, и Сан Саныч забраковал их сразу. Банка с лососем выглядел нормально, но едва пробили крышку, запах ударил такой, что лосось немедленно проследовал в окно. Оставалась тушенка, не съеденная в последнем походе за Волгу, фасоль и кукуруза.
— Вегетарианец? — Сан Саныч вскрыл фасоль и вывалил содержимое в тарелку.
— Для салата. — Я подтолкнул к нему банку тушенки. — Тертый сыр, чеснок, фасоль. Отлично получается.
— Жаль. — Охранник разделил мясо на две равные порции. — Жаль, что не вегетарианец. Тушенка бы мне досталась.
— Оборжаться. — Я подцепил вилкой мясное волокно.
Мы смели ужин минут за пять. Без хлеба вышло не сытно. Увы, высохший до сухаря батон заплесневел до полной несъедобности.
— Тихо у вас. — Сан Саныч хмуро посмотрел на оставшуюся банку с кукурузой.
Я хмыкнул, поднялся.
— Обойду соседей. Не может быть, чтобы никого в подъезде не осталось.
— Не откроют. — Сан Саныч кинул ложку в тарелку. — Если до сих пор не сбились в кучу, значит, сидят по норам на своих запасах. Не откроют.
— Или их некому пнуть.
Я вышел в коридор и тут же услышал тихие шаги. Где-то сверху: не то одиннадцатый, не то двенадцатый этаж.
— Есть кто? — Я высунулся в пролет лестницы, но в коридоре было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.
На секунду все стихло.
— Николай Иванович? — Я узнал голос.
— Игорь, ты?
Быстрая дробь шагов скатилась по лестнице. Игорь — высокий худощавый паренек — сбежал на нашу площадку. С удивлением посмотрел на Сан Саныча.
— Николай, с вами все в порядке? — в голосе Игоря звучала неподдельная радость. — Вы не отвечали, я решил, что вы с утра ушли на тренировку и…
Он замолчал, а я вспомнил затопленный на три четверти корт. Если бы спарринг назначили на десять, а не одиннадцать, мы бы сейчас не разговаривали. Впрочем, история не имеет сослагательного наклонения. Меня удивило другое.
— Что значит, не отвечал? У тебя есть телефон?
— Телефон?.. Нет. Я обходил квартиры. Стучал во все двери, проверял, кто остался дома. Вот, составил список. — Он полез в нагрудный карман. — К вам тоже стучал. А вы не ответили.
— Я был в «Скале». Сан Саныч — Игорь.
— В «Скале»? — недоверчиво переспросил Игорь, обменявшись с охранником рукопожатиями. — Вы что, вплавь добирались?
— Построили плот.
— Плот? — Это известие смутило Игоря еще больше.
Я невольно улыбнулся.
— Плот-плот. Стоит у подъезда пришвартованный. Ты не слышал, как мы окна били?
— Н-нет. — Кажется, Игорь все-таки поверил. — Я на крыше был. Пытался понять, что вокруг происходит. С соседними домами связался.
— Перекрикивался? — уточнил Сан Саныч.
— Ну да. А что оставалось? Я только сейчас спустился, специально ждал, когда стемнеет, чтобы проверить. Света нигде нет. Ни у нас, ни в Новокуйбышевске. Вы же видите, какая погода: ни звезд, ни луны. А у меня бинокль десятикратный, я бы любой блик заметил, что в домах, что на воде. И нефтяные факелы за рекой не горят. Там же, в Новокуйбышевске, вся нефтепереработка. Куча заводов… И полная темнота!
Игорь говорил быстро и сбивчиво, ему явно требовалось с кем-то поделиться.
— Я ждал, что пошлют вертолеты или еще что-то. Сложил на крыше костер, чтобы посигналить. Но ничего такого. Я вообще не слышал, чтобы где-то моторы работали.
Он наконец замолчал.
— А что остальные? — Я взял список жильцов.
— А ничего, — неожиданно зло ответил Игорь. — Вышли, побродили, как бараны, и снова по квартирам засели. Ждут, когда их спасут.
— Понятно…
Я зажег свечу и посмотрел на заполненный ровными строчками лист бумаги. Не густо — пустой двенадцатый этаж, старушка-алкоголичка и снимающие квартиру студентки на одиннадцатом, отец с маленьким сыном на десятом… Вместе с нами семнадцать человек, из них шестеро — пенсионеры. Последние строчки относились к пятому этажу. На третьем и четвертом никто не отозвался.
Понемногу картина складывалась. Люди погибли там, куда добралась вода. Судя по ее уровню, затопило весь город. Граница прошла где-то между третьим и четвертым этажами. Местами ниже, местами выше.
Сознание мы потеряли примерно в десять утра в четверг. Рабочий день — заполненные машинами улицы, люди в офисах и на предприятиях, дачи, пляжи, детские сады… По квартирам сидели немногие, и те, кто сидели, вовсе не были цветом общества.
Я отложил список. В голове была пустота. Сколько всего выжило? Если по списку, шестнадцать человек на сорок восемь квартир. Десятая часть, даже меньше. Конечно, все равно немало. Самара — миллионник, тысяч сто наберется. И все же…
— Ночь на дворе, — прервал затянувшееся молчание Сан Саныч. — Завтра разберемся.
Игорь вопросительно посмотрел на меня. Кажется, он ожидал другого. Только что я мог сказать?
— Если хочешь, оставайся у меня.
Игорь отрицательно качнул головой.
— Мне надо кое-что сделать, — с прохладцей сказал он.
— Шустрый, — подытожил Сан Саныч, когда я закрыл за парнем дверь.
— Ага. Папаша — тренер «Крыльев Советов».
— Вержбицкий? — Кажется, эта новость поразила Сан Саныча больше, чем все катаклизмы вместе взятые.
— Точно. Да не, он нормальный парень. Учится в медицинском на хирурга, вроде отличник, мы с ним иногда в третий «Лефт» гоняем.
— Чего?
— «Лефт фо дэд» — игра компьютерная.
Сан Саныч буркнул что-то неодобрительное и повалился на диван. Через минуту он уже храпел, а я еще долго не мог уснуть. Стоял у окна и смотрел на вырезанный из черного картона город.
* * *Разбудил меня рев. В нем не было ничего человеческого. Так ревут гризли, когда операторы «Энимал плэнет» тычут им в морду камерой, стараясь взять план покрупнее.
Я продрал глаза, выглянул в окно, но так ничего и не понял. Небо посветлело, хотя толком еще не рассвело. Голосили откуда-то из новостройки. Иногда крик прерывался, но спустя несколько минут вновь набирал силу. Через четверть часа стало ясно, что никого не насилуют и не режут. Так блажат алкаши, когда в лобные доли радостно стучится белочка.
Еще через четверть часа анонимный алкоголик поднял Сан Саныча.
— Хрен знает, — ответил я на незаданный вопрос. — Алкаш какой-то. Не пойму — где.
— Пошли на крышу, — мрачно сказал Сан Саныч.
— Чего там делать?
— Разберемся. — С утра он был неразговорчив.
— С чем? — не понял я. — Это где-то там. — Я указал в сторону стройплощадки, отделенной от нас затопленным пустырем. — Из соседних домов пусть разбираются. Поди, уже всех перебудил.
— Разберутся они. Твои, вон, вчера со многим разобрались?
Я вспомнил обход Игоря и засевших по норам соседей. Хмыкнул.
— Ну, а мы-то при чем? Своих проблем мало? Нажралась скотина и орет.
— Нажрался — значит, не человек?
Сан Саныч посмотрел на меня исподлобья и вышел из комнаты. Через секунду щелкнул замок. Продолжая недоумевать, чего охраннику дался этот ранний пьяный, я последовал за ним.
Небо по-прежнему было затянуто облаками. Мы прошли мимо сигнального костра, собранного Игорем из разломанных стульев и табуреток. Подошли к краю крыши. Пока неведомый алкаш собирался с силами, я огляделся. Вода была везде. Если она и шла на спад, то отнюдь не так быстро, как хотелось.
