Дмитрий Силлов - Побратим смерти

Снайпер с удивлением смотрел на робота, которого он оставил в подземелье заброшенного Дворца Жизни. Без сомнения, это был тот самый обезглавленный механизм, под завязку загруженный шамиритом. Наверно, потому он так шустро двигался, на предельной скорости, ничуть не экономя драгоценное топливо.

Прыжок мантикоры проворная боевая машина встретила мощным апперкотом, от которого тварь, впрочем, уклонилась, немыслимым образом изогнувшись в воздухе. Приземлилась и в отместку ударила хвостом, захлестнув одну ногу робота. Напряглась, рванула…

Робот покачнулся, но устоял. В следующее мгновение по тому месту, где стояла мантикора, ударили обе пушки Гатлинга, смонтированные на стальных предплечьях…

Но и этот ход пропал впустую. Крупнокалиберные пули лишь взрыли землю, подняв облако пыли. Все-таки робот, несмотря на феноменальную скорость передвижения и реакции, уступал многорукому чудовищу в проворстве. Пока машина разворачивалась в сторону противника, мантикора успела зайти ей за спину и рвануться вперед…

На этот раз бронированный механизм едва устоял на ногах. Кошмарная тварь прилипла к его спине, словно пиявка. Обхватив стальное туловище врага всеми своими лапами, она ударила хвостом туда, где находилась голова боевой машины до того, как ее откромсал Снайпер.

И еще раз. И еще…

Робот рухнул на колени. Из его верхней части повалил дым, что-то заискрило, послышался треск. Мантикора молотила хвостом не переставая и не обращала внимания на то, что в разные стороны летят не только куски разорванного металла, но и обломки ее костяного шипа. Она на глазах становилась сильнее. Ее хвостовой меч восстанавливался с потрясающей скоростью. Фрагменты крепчайшей кости едва успевали коснуться земли, как на места сколов уже нарастала новая ткань — более крепкая, чем ранее, по твердости уже превосходившая стальную броню робота…

Но боевая машина не собиралась так просто сдаваться. Моторы внутри нее внезапно взвыли от натуги. Заведя стальную руку за спину, робот схватил мантикору и оторвал ее от себя. Но не отбросил в сторону, а совершенно неожиданно обхватил обоими манипуляторами и прижал к широкому нагруднику. Страшный капкан даже для мифического чудовища.

— Дракон! — взревел робот. — Среди вас должен быть дракон!!! Я почуял запах его огненной магии на старом кладбище! Где он?!!

…Лису было хреново. Хуже некуда. И так еле ходил после всего, а тут еще эта погань сшибла с ног своей тушей. Все тело болело, словно по нему табун коней проскакал, голова кружилась, в ушах гудело. Но сквозь все эти спецэффекты парень все-таки расслышал рев механического монстра и заставил себя приподняться.

К нему, гремя латами, шел огромный обезглавленный рыцарь из старой детской сказки, прижимая к себе мантикору. Чудище извивалось в его руках, било хвостом, рвало доспехи когтистыми лапами, пытаясь освободиться. Но рыцарь шел. И говорил с ним, с простым деревенским парнем, уверенным, что он навсегда избавился от своего дара, который считал проклятием.

— Лишь множество мечей и всепожирающее пламя может убить мантикору, — говорил рыцарь, и от его слов содрогалась земля. — Мечей у нас нет, а ты — есть. Убей чудовище, спаси Стоунхенд и весь Центральный мир от неминуемой гибели.

— Но… я не могу, — попытался возразить Лис. — Я больше не дракон…

— Любой человек тот, кем он сам себя считает, — ответил рыцарь. — Либо тварь дрожащая, либо безгранично сильный дракон, способный переворачивать миры. Выбери, кто ты есть…

Скорее всего, весь этот длинный диалог был лишь плодом воображения Лиса — после всего, что он перенес, и не такое почудится. Что-то ревел стальной монстр, что-то пытался отвечать ему Лис… Но последние слова рыцаря он сквозь шум в ушах расслышал отчетливо.

— Я выбрал, — произнес Лис, поднимаясь на ноги.

Внезапно отступила куда-то противная слабость, притупилась боль от ран и ушибов. Когда человек вдруг осознает свое предназначение, все мелочи отступают на второй план. Остается только он сам. И его судьба.

— Я выбрал, — повторил Лис.

И выдохнул все, что в нем накопилось: сомнения, слабость, неуверенность в собственных силах… Все, что мешало ему в жизни, вложил он в этот выдох, казалось, вывернув наизнанку свою душу…

И почувствовал кожей лица жар от мощной струи пламени, рвущейся из него наружу…

Всепожирающий огонь мгновенно охватил и мантикору, и боевую машину, сжимающую чудовище в своих объятиях. Тварь завизжала, задергалась, но робот держал ее крепко. Трещала шерсть, сморщивалась и чернела кожа, обугливались сильные мышцы… Только до морды чудовища огонь пока не добрался.

Внезапно мантикора стала меняться. Во что именно превращалось ее горящее тело, было уже не разобрать за языками пламени и клубами черного, жирного дыма. Поэтому Лис видел лишь голову твари, словно сминаемую пальцами невидимого скульптора.

Горящее тело чудовища стремительно уменьшалось в объемах. Робот едва удержал гибкое тело, едва не выскользнувшее из его лап. Но — удержал. Правда, теперь это была уже не мантикора. В манипуляторах боевой машины корчилась девушка с лицом немыслимой красоты. Красная грива мантикоры стремительно теряла цвет, превращаясь в густую копну пепельных волос, к которым неумолимо подбиралось жадное пламя.

Умоляющий взгляд красавицы остановился на лице Лиса.

— Помоги… — задыхаясь от дыма и жара, прокричала она. — Спаси! Ты же можешь!!!

В ее взгляде было все — обещание, желание, нежность, любовь, которой наверняка позавидовали бы Высшие… Ее лицо было воплощением женственности и красоты. Казалось, исчезни она с лица земли — и Центральный мир увянет, словно роза по осени, и осыплются жухлыми лепестками остальные миры, согласно легенде, соседствующие с ним…

Лис сделал шаг… Другой… Третий…

— Не смей, — негромко произнес Снайпер, стоявший неподалеку. — Что тебе дороже — это чудовище или твой мир?

— Я выбрал, — эхом собственных слов отозвался Лис.

И плюнул.

Себе под ноги.

— Однажды она уже горела вот так, и я спас ее, — сказал он. — Так вот, неблагодарное это дело спасать от смерти чудовищ.

— Согласен, — кивнул Снайпер, снимая ладонь с рукояти ножа.

Страшный крик потряс окрестности, и даже утопленники, столпившиеся на берегу своего острова, вздрогнули как один и глухо заворчали. Через несколько мгновений черные, обугленные останки, дымясь, выпали из стальных лап боевой машины. А следом на землю рухнул и сам робот, неловко завалившись на бок и подмяв под себя левую оплавленную конечность. Правая пострадала еще больше. От нее остался лишь бесформенный кусок металла, похожий на обгоревшую культю инвалида.