Провидец - Ян Анатольевич Бадевский
— И вы его послали, — догадался граф.
— Само собой, господин. Никто не смеет вас тревожить в столь неурочный час.
— Правильно. И?
— Он заморозил ворота, потом выбил их и оказался у нас во дворе.
Слух неприятно резануло слово «заморозил». Володкевичи — потомственные пирокинетики. Криомантов у них в семье отродясь не было.
— Охрана его убила?
Дворецкий покачал головой.
— Взяли в плен?
Ответом графу послужил звон клинков на первом этаже усадьбы. Звон, грохот, истошный крик. Треск, напоминающий разряд электричества.
— Что за хрень творится в моём доме? — глава Рода вскочил на ноги и за секунду покрыл расстояние, отделяющее его от дворецкого. — Отвечай!
— Не велите казнить… — залепетал Богдан. — Ли пытается отбить атаку… Не думаю, что они… он… пройдёт дальше второго этажа…
— Что⁈ — взревел Фурсов. — Да этот юнец и во двор не должен был зайти! Выведи мне записи с камер. Заблокируй дверь. Ли на селектор.
Дворецкий кинулся выполнять распоряжения.
За считанные секунды кабинет главы Рода превратился в неприступную крепость. Активировались защитные артефакты, укрепились стены. С тяжёлым металлическим гулом сдвинулись бронированные створки, изолирующие дверь. Окно, подчиняясь силе Знаков, стало непробиваемым.
— Ли на связи, — раздался напряжённый голос корейца.
— Что происходит, друг мой? — вкрадчиво поинтересовался Фурсов.
— Вторжение, Ваше Сиятельство. Прошу меня извинить.
Щелчок отбоя.
Ли прервал связь.
Ни разу за всё время службы у Фурсовых кореец не позволял себе столь бесцеремонного обращения с нанимателем. Да что за день сегодня такой?
— Показывай, — процедил граф.
— Сейчас-сейчас, — в руке у дворецкого возник пульт.
Глава Рода только сейчас понял, что Лизонька, его младшая жена, находится в супружеской спальне. Совершенно одна и без защиты.
Деревянная панель отъехала в сторону.
Показался матовый экран телевизора.
— Камера у ворот, — дворецкий выбрал один из пунктов в высветившемся меню.
Андрей Поликарпович, усевшись в кресло, стал наблюдать за тем, как мальчишка лет девятнадцати пускает под откос всю его отлаженную систему безопасности. Ворота покрываются ледяной коркой… Взрыв! Бронированные пластины разлетаются на тысячу осколков, впуская хрупкого на вид юнца… с родовым мечом Володкевичей в правой руке. Вслед за юнцом влетает юркая тень — граф так и не понял, что это. А спустя мгновение к непрошеному визитёру присоединяется боевой голем, которого однажды Фурсов видел в усадьбе своего друга, Григория Володкевича.
Смена ракурса.
Во двор выбегают гвардейцы с оружием в руках. Молокосос ускоряется, превращаясь в неудержимый вихрь. Камера больше не фиксирует отдельных движений. В воздухе мелькает размытое чёрное пятно, юный Ростислав танцует среди опытных воинов, сея смерть и разрушение. Дважды Фурсову почудилось, что мальчишку зацепили остриём, но тот даже не поморщился. Считанные секунды ушли на то, чтобы уложить на тротуарную плитку десяток отборных бойцов с КПП.
— Вы издеваетесь? — воскликнул Андрей Поликарпович.
— Это не всё, — угрюмо произнёс дворецкий.
И переключился на третью камеру.
Голем методично и неумолимо истреблял бойцов гвардии Фурсовых. Вырывал из рук копья и алебарды, ломал конечности, крушил черепа. Случайные уколы и рубящие удары не причиняли монстру вреда. Лезвия клинков высекали из тела создания искры, но этим всё и ограничивалось. Эх, Гриша, подумал Андрей Поликарпович, кто собрал для тебя эту жуткую машину смерти?
— Мехи, — вспомнил граф. — Где наши мехи?
Дворецкий переключился на четвёртую камеру.
Андрей Поликарпович подался вперёд, его побелевшие пальцы впились в подлокотники кресла.
На экране творилось нечто невероятное. Дорогу мальчишке перегородили два «тайфуна», оснащённых дисковыми пилами на выдвижных телескопических кронштейнах. Смертоносные игрушки, позволяющие пилотам атаковать врага на разных дистанциях. Ростислав выставил перед собой левую руку, и боевые машины замерли на полушаге. Граф с ужасом наблюдал, как по массивным корпусам расползается ледяная корка.
Ростислав не тратил время на добивание.
Заморозив машины с пилотами внутри, двинулся дальше.
Следующие кадры: нечто юркое, летающее, пробивает людей насквозь. Машет лапами, полосует когтями. Понять, что это, граф не смог.
Звуки битвы не проникали в кабинет. Но это ничего не значило — у Андрея Поликарповича включилась защита экстра-класса. Ли очень хорош, он остановит наглеца…
Ожил селектор.
Совершенно незнакомый юношеский голос заявил:
— Андрей Поликарпович, включите камеру у своего кабинета.
Фурсов вздрогнул.
Ему не было так страшно даже в ту ночь, когда перебили всех Володкевичей.
— Богдан, выполняй.
Дворецкий вывел на экран свежую картинку.
Ростислав Володкевич стоял перед бронированной дверью, ослепительно улыбаясь и поднимая за волосы… окровавленную голову начальника службы безопасности Рода Фурсовых. Ли уставился в объектив остекленевшим взглядом.
Володкевич разжал пальцы.
Отрезанная голова с глухим стуком упала на паркет.
— Я пришёл поговорить, дражайший родственник. Надо открыть дверь.
Дворецкий застыл в нескольких метрах от главы Рода каменным истуканом.
Андрей Поликарпович потрясённо молчал.
— Если не откроете, я войду сам, — предупредил Володкевич. — Считаю до трёх. Раз…
Глава 32
К моему удивлению, дверь открылась.
Честно, я уж настроился на полноценный штурм и прикидывал, выдержат ли мою атаку перекрытия. Доспех у меня крепкий, но выбираться из-под обломков — такое себе.
Вот только старый граф сломался.
Переступая порог кабинета, я был готов к любым неожиданностям. Врубил всезрение, просветил стены на предмет артефактов. И нашёл кое-что интересное, вот только навредить оно мне не могло от слова «совсем».
Фурсов стоял посреди кабинета, скрестив руки на груди.
Рядом — дворецкий.
Оба, насколько я помню, одарённые. Слуга эмпат, Фурсов — потомственный кинетик. Без приставок «крио-» или «пиро-». То есть, бывший партнёр моего отца способен швыряться предметами, двигать мебель — и всё это с помощью энергии ки. А ещё этому типу по силам приложить меня о стену, даже не сдвинувшись с места. Вопрос в том, кто ударит раньше. И кто останется на ногах.
Вжух, чтобы не шокировать противников, перетёк в кошачью ипостась. Но от взгляда Фурсова не укрылась эта метаморфоза.
— И не думайте, граф, — предупредил я.
— Что не думать? — глава Рода взял себя в руки.
Эмпат попытался считать мои эмоции, но упёрся в непробиваемые блоки.
— Да что угодно, — хмыкнул я. — Вы умрёте раньше, чем попытаетесь.
Фурсов сверлил меня взглядом добрых полминуты. После этого выдавил:
— Я не совсем понимаю причину этого вторжения, Ростислав. Мы с твоим отцом…
—
