Александр Афанасьев - Друзья и враги
– В машине кто-нибудь есть кроме вас, сэр?
– Нет.
– Разрешите убедиться…
Контр-адмирал разозлился, но показал заднее сиденье и багажник. Он не был уверен в том, что где-нибудь в зарослях кукурузы не спрятано пулеметное гнездо. Он знал, что страну надо спасать, и как можно быстрее, но иногда действия этих людей заставляли его задуматься, во что он вляпался и к чему они идут.
Четвертый тем временем связался с главным домом и узнал о том, действительно ли приглашен Билл Рэндольф.
– Можете ехать, сэр.
Поездка до дома продлилась вдвое дольше, не менее пятнадцати миль. Заросли кукурузы уступили место пятиэтажным бетонным комплексам. Точнее, комплексу – они были установлены на большом расстоянии друг от друга, чтобы в случае заражения одного болезнь скота не передалась на другой. Это ранчо, по справочнику, входило в десятку крупнейших в Техасе, анонимный владелец после его покупки переоборудовал его из зернового в скотоводческое. Откуда он взял деньги на переоборудование – а в последнее время сельское хозяйство банкиры не жаловали, – сказать было сложно. Этот же фонд за последние пять лет скупил половину независимых производителей вооружения в САСШ и наладил выпуск большого количества боевого и полицейского оружия, почти свернув охотничье. Куда оно девалось – непонятно, но выпуск шел, и фирмы эти процветали, значит, покупатели были.
Затем появился дом – старый дом с колоннами в южном стиле, непонятно какой прихотью судьбы перенесенный сюда из дельты Миссисипи, то немногое, что осталось здесь от прежнего владельца. Машин на посыпанной гравием обширной площадке было немного, чаще встречались новенькие закрытые квадроциклы для четверых с небольшой грузовой площадкой от «Поларис», такие же, как и в армии. Неподалеку был аэродром, оттуда доносился шум реактивных двигателей. Многие крупные ранчо имеют собственные взлетные полосы, в том числе для реактивных деловых самолетов. Но немногие вместо одной полосы построили себе частный аэропорт с взлетной полосой длиной в три мили, где нет никакого таможенного контроля.
Человек в блузе рабочего, и явно, что со скрытым под ней оружием, подбежал от дома к внедорожнику, прыгнул на подножку. Контр-адмирал опустил стекло.
– Сэр, мистер Мисли на аэродроме, сэр.
– Спасибо…
Контр-адмирал обогнул дом и нажал на газ, дорогу он знал. На его глазах с «аэродрома для частной деловой авиации» в воздух, тяжело гудя моторами, поднимался четырехдвигательный грузовой «Нортроп Грамман»[73], способный везти груз до тридцати пяти тонн…
Бывший вице-президент САСШ, а сейчас – попечитель нескольких непонятных фондов и член советов директоров полутора десятков компаний, от оборонных до производства продуктов питания, встретил контр-адмирала Рэндольфа на бетонной площадке построенного ими аэропорта. Аэропорт был самый настоящий – с армейским контейнерным пунктом управления воздушным движением, с несколькими крупными ангарами, в каждом из которых можно было спрятать грузовой самолет. Около одного из них самолет сейчас грузился, новенький, серого цвета, как в ВВС «С130», точнее – его гражданская версия «L100». Погрузчики затаскивали в него штабеля ящиков, и по одному взгляду на них опытный Рэндольф определил, что в них находится – двенадцать винтовок «М16» в каждом ящике. У другого ангара стоял деловой «Гольфстрим», а еще один был спрятан в другом ангаре, выглядывал только нос. Возможно – спрятан был потому, что это был не «Гольфстрим», а его правительственная версия «С21», стоящая на вооружении ВВС САСШ, и закреплен он за человеком, которого здесь быть не должно. И кукуруза – она подступала к самым ангарам, и в ней можно было спрятать все, что угодно.
Бывший вице-президент, одетый в ковбойские сапоги, джинсы, клетчатую рубашку и повязавший шейный платок (только «кольта» на поясе не хватало, что с лихвой компенсировалось автоматическими винтовками охраны), перехватил взгляд контр-адмирала, улыбнулся.
– Если соблюдать все идиотские правила, которые в неизлечимой мудрости своей напринимал Конгресс, многие из отраслей нашей промышленности можно будет выбрасывать на помойку. Возьмем оружейное дело. Мы, американцы, нация стрелков, довели дело до того, что наши оружейные фирмы приведены на грань банкротства. А все почему? Потому что наше оружие излишне хорошо для того, чтобы позволять им владеть кому-то за пределами САСШ, и бюрократы запрещают нам его экспорт без кучи бумажек. Богемцы продают тем, у кого есть хоть какие-то деньги, если у вас есть деньги – они продадут вам дальнобойную гаубицу! После развала Королевства Бельгийского валлонцы и живут только тем, что продают оружие, их завод в Люттихе[74] может за год вооружить целую армию! И все, что они производят – изобретения нашего, американского конструктора Браунинга.
Вице-президент подмигнул.
– В наших арсеналах скопились миллионы винтовок, запасенных на случай большой войны. Когда министерству обороны нужно оружие, оно просто достает это старье. Мы выкупаем его по дешевке и продаем чуть дороже. А на его место кладем современное оружие. Таким образом, все довольны, и покупатели, и министерство обороны, и мы…
Вряд ли доволен только налогоплательщик, но ни его, ни комитет по ассигнованиям Конгресса – никто не спросит…
– Бизнес требует нестандартных решений, сэр, – дипломатично отозвался контр-адмирал.
– Вот именно! – засмеялся бывший вице-президент и хлопнул контр-адмирала по плечу. – Вот именно! Как это у вас говорят? Нестандартное мышление, скорость и огневая мощь, а?
– Примерно так, сэр.
– Давайте пройдемся. Я выписал повара из ресторана Нью-Орлеана, он готовит чудесный, просто очаровательный пунш.
– Сэр, я за рулем.
– Тогда он приготовит вам настоящий южный лимонад со льдом. Настоящий лимон, и настоящий лед, а не та дрянь, которую продают в бутылках по четверти галлона. Давайте пройдемся до дома. Здесь нам никто не помешает…
Бывший вице-президент сделал знак, и один из его охранников сел за руль машины, в которой приехал контр-адмирал. Вторая машина – уже с охраной бывшего вице-президента – тронулась за ними следом черепашьим шагом.
– Как идут дела во флоте? Альварадо еще не поймали?
– Нет, сэр.
– Ничего, скоро мы ему поджарим пятки. Как обстоят дела с русскими?
Подошвы чуть липли к расплавившемуся на дневной жаре гудрону.
– Все в порядке, сэр. Все по плану.
– Надеюсь, все и пройдет по плану.
– Да, сэр, иначе и быть не может. Наше участие минимально, только на первом этапе. Дальше – русским придется играть в эту игру, они не смогут уйти в сторону.
– Надеюсь, надеюсь…
Бывший вице-президент проницательно посмотрел на контр-адмирала.
– Вас что-то беспокоит, Билл?
– Да, сэр. Меня… беспокоит то, что мы делаем не совсем законное… дело.
– Вот как?
– Да, сэр.
– А когда Альварадо творит свои дела, вы считаете это законным?
– Нет, сэр, но он же… преступник. Наркоделец.
Мисли тяжело вздохнул, машины ползли следом, и едва слышное бормотание их больших моторов действовало на нервы.
– Альварадо не преступник, Билл, просто мы до сих пор не можем это понять. Проклятая концепция легитимизма не дает нам заглянуть дальше собственного носа. Весь мир, все происходящее в нем мы делим на то, что соответствует закону, и то, что ему противоречит. Всех людей мы делим на тех, кто соблюдает закон, и тех, кто его не соблюдает. Но окружающую нас действительность нельзя уложить в прокрустово ложе писаных законов. Возьмем того же Мануэля Альварадо. Он торгует наркотиками и убивает людей, поэтому мы считаем его преступником. Но мы не задаемся вопросом, почему он это делает, верно, Билл?
– Потому что он сукин сын, сэр?
– Не совсем так, Билл. Я верю, что первоначально его задачей было просто заработать. Как в Латинской Америке – построить себе дом на холме, и пусть там будут краны из чистого золота. Но это было строго до определенного момента – до этого момента Альварадо и правда был просто преступником. Но позже торговля наркотиками как бизнес и убийства людей как средство его сохранения и расширения стали всего лишь средством на пути к достижению цели. Вы понимаете, о чем я говорю, Билл?
– Вероятно, сэр.
– Если ты просто торгуешь наркотиками – ты преступник. Если ты торгуешь наркотиками для того, чтобы заработать деньги и пустить их на уничтожение Америки, – ты враг. В нулевых Альварадо из простого преступника превратился во врага. Он начал финансировать государственные перевороты и падения правительств. Он начал закупать оружие и передавать его всем, в том числе троцкистам. Оружие и средства для продолжения их деятельности. Мы забыли о том, что такое враг, и просмотрели этот момент. А вот Альварадо никогда и ничего не забывает. Он ведет осаду нашей страны по всем правилам тайной войны. Когда мексиканец с семьей нелегально переходит границу и начинает работать нелегально, отнимая хлеб у простых американцев, мы считаем его беднягой, и кто-то даже его жалеет. Но когда в приграничном графстве мексиканцев становится больше, чем белых, и когда дети этого самого мексиканца, которых мы вырастили и обучили на наши налоги, идут не работать, а берут автомат и начинают грабить или идут через границу, берут мешок с кокаином и возвращаются обратно – этот мексиканец становится для нас врагом. Причем – он для нас враг с самого начала, с того момента, когда он переступил пограничную черту. Просто у нас никак не хватает ума это понять. Теперь вам понятно, с чем мы имеем дело?
