Ярослав Коваль - Тропа смерти
А через миг воздух взвыл потоком стрел. Оглядываясь, я видел лишь напружинившихся в готовности вьючных ящеров, и потому заподозрил, что не обычные лучники выпускали эти стрелы таким густым потоком, да и не из обычных луков. И стрелы явно были с секретом. Они в несколько минут выкосили на пространстве перед нами почти всё, что до того имело возможность двигаться, а избегших сей участи дорезали первые ряды отряда.
Вычищенное лучниками пространство мы преодолели за считаные минуты, разумеется, после того, как я убедился, что сигнал «стоять» сменил сигнал «наступать».
Мне казалось, уже десятки и сотни часов длится это несусветное действо под названием «сражение». Странное дело, даже на учениях так не уставал. Естественный страх смерти сменился подобием пофигизма, подкрепляемого равнодушием. Уже не было никакого интереса к происходящему — главное, чтоб наш квадрат не разметали, остальное — ерунда. Если не разметают, то и я пребуду в безопасности.
— Что командуют? — уточнил у меня сотник.
— Отжимать от пещер и преследовать.
— Ну, слава всем богам! — вздохнул он. — Отбились.
И в этот момент я поверил, что всё действительно на полном фарше.
После того, как тяжёлая пехота заперла входы в подземелья, стало ясно — за нами победа. Преследовать врага, сохраняя идеальный порядок, было немыслимо, поэтому наполовину сократившийся отряд разбился на несколько групп и рванул следом за демонами на небольшой дистанции друг от друга, чтоб в случае необходимости снова быстро слиться в единую конструкцию.
Это пришлось делать в спешке в тот момент, когда обнаружилось, что отступающему демонскому войску встали преградой отделения боевых ящеров и отряды магов с поддержкой. Сотник матерился так громко и талантливо, что сбил свой отряд в прямоугольник за считаные минуты. Соседний командир нашему в этом не уступал. Можно было подумать, что они соревнуются, кто успеет раньше. В действительности же, когда на кону стоит жизнь, не до состязаний. Очень уж обидно погибнуть именно тогда, когда исход сражения явно склоняется в желаемую сторону, и осталось только дожать.
И бойцы дожимали. Резня, которую мне приходилось только наблюдать, не становилась менее жуткой от того, что люди здесь истребляли не людей, а существ другого вида. Через несколько минут я совершенно перестал слышать визги и вопли, ещё через несколько — видеть хоть что-либо, кроме сигналов, подаваемых аккуратно и последовательно. Как уж господа командующие умудрялись так оперативно и точно передвигать возвышение, на котором торчал мужик в доспехе и с диском — не знаю. Но факт оставался фактом — его я видел всегда, стоило только оглянуться.
Темнело. Незримо миновавший день уронил оранжевое светило за кромки гор и копейные древки деревьев, а через несколько минут темнота, налившаяся стремительно, будто гигантскую бутылку туши опрокинули над страницей небес, поглотила нас. Не до конца, надо признаться — вспышек, огней и сполохов хватало. Остатки демонских войск дорезали уже в темноте, не разбираясь, кого и как режем. Прямоугольники пехоты всё-таки рассыпались, и запросто можно было увидеть пехотинца в лёгком доспехе, но с топором, который отшвыривал противника-демона не куда-нибудь, а в соседа-латника, и на нём, как на плахе, приканчивал тварь.
«Что-то мне это напоминает», — подумал я изнеможённо. И мысленно порадовался, что до сего дня успел и выспаться всласть, и отъесться на демонском мясе. Иначе б мне ни за что не выдержать сегодняшнее испытание.
Из полутьмы, изукрашенной огнями, выступил знакомый силуэт в доспехе с наплечником.
— Ну что, как вообще? — осведомился у меня сотник.
— Да ничего. Как видишь.
— Помоги-ка мне ребят собрать. Пойдёшь с нами на отдых? Или будешь ставку Солор искать?
— На фиг ставку. С вами, если не прогоните.
— Какое там «прогоним». Кровь равняет, — туманно ответил командир. И, неожиданно подмигнув мне, взревел: — Шестая группа! Строиться!
Бойцы медленно стягивались к голосистому командиру, выстраивались в линии. Многие пошатывались — то ли от усталости, то ли от ран. Впрочем, пока они держались на ногах, ничто другое не шло в расчёт. Сурово покрикивая и одновременно со старанием закрывая глаза на недостатки и огрехи, сотник наконец-то убедился, что собрал всех, кого мог собрать вокруг себя сейчас, и затих в ожидании распоряжений.
— Значит, ты с нами? — уточнил он. — Это успокаивает. Если вдруг окажется, что бой шёл не так, всегда могу на тебя свалить.
— Ну, вали, — вяло отозвался я.
— Раз ты не прочь, так хоть скажи, как тебя зовут.
— Серт.
— Хм… А семейное имя? И откуда ты, из какой области?
— Нет у меня семейного имени. И считай, что я ниоткуда. Я — чужак.
— Кхм… Чужак? Э-э-м… Ну а я — Шехрем… Серт, значит. Постараюсь запомнить.
Сигнал не заставил себя долго ждать — с помощью факелов нам отсигналили, что сражение окончено, и указанным подразделениям следует организованно отправляться в лагерь. Это был единственный сигнал, известный, похоже, не только Шехрему, но и каждому рядовому. Оживление охватило ряды, бойцы весело перестраивались и с готовностью ждали очередного командирского рявка. Я подумал, что окончание сражения выглядит уж больно буднично — где пафос, где ликующие вопли и потрясание оружием? Впрочем, на щенячий восторг и махание щитами и мечами просто не было сил. Да и охоты — тоже. Всё выглядело проще некуда: работа окончена, наконец-то можно идти отдыхать, есть, пить и спать.
Вряд ли кто-либо из окружающих меня людей сейчас способен был думать о другом — скажем, о судьбах родной страны, трона, человечества в целом. Какие судьбы, если руки отваливаются, ноги подгибаются, в животе серенады, глаза слипаются?
В военном лагере эти раздумья и вовсе покинули меня — аромат каши с мясом, почти забытый и втрое завлекательный потому, что на протяжении долгого времени мне пришлось питаться чёрт знает чем, вытеснили любые другие мысли.
Всего через час меня усадили к костру, на огромным обрубок ствола, практически отполированный задницами, пристраивавшимися тут раньше, и заверили, что еда будет уже совсем скоро. Отдыхая, я разглядывал огромный чёрный котёл и пятна костров со всех сторон. Пятна, которые при всей своей яркости делали ночную тьму ещё гуще, насыщеннее, непрогляднее. Люди, ходившие от костра к костру, но не вступавшие в облака света, были лишь тенями, различающимися комплекцией, и то не сильно.
— Эй, Серт, — ты пьёшь? — спросил у меня Шехрем.
— Если умеренно.
— Ну, за победу! — Мне сунули в руку солдатскую кружку с чем-то тёмным, плещущимся внутри, пронзительно пахнущим и многообещающим. — Давай! Для аппетита.
— Давай.
— Ох, а конники и вершники ещё трудятся. Ох, им ещё придётся погонять по окрестностям! Небось до утра провозятся, если не до следующего.
— Хорошо, что мы не конники, — заметил боец, хлопотавший над котлом.
— И ведь всё равно упустят кучу демонов! Наверняка!
— Да сколько они там упустят. С этими и крестьяне совладают. А не крестьяне, так гвардия. В Маженвии её сейчас много.
Я с трудом глотнул из кружки; эйфория горячей волной разбилась в глубине тела, пронизала пальцы Теплом, стало весело и легко. Не понимая половины того, что говорилось в компании солдат, я улыбался, поддакивал, кивал или даже бросал фразу-другую. Через некоторое время Шехрем дал мне понять, что если до сих пор не явились предъявлять претензии по какому-нибудь поводу, значит, таковых и не последует. А значит, я не подлый самозванец, а нормальный мужик, и своим появлением спас целую пехотную группу, оставшуюся без офицеров, по поводу чего лично он мне благодарен и с удовольствием выпьет со мной ещё.
— И я выпью с удовольствием. Но только после того, как кину что-нибудь в брюхо. А то развезёт в минуты.
— Положи господину офицеру каши, давай живенько!
— Да не офицер я.
— Ладно, брось. Ты же человек, приближённый к госпоже Солор. Ты команды все знаешь. Кто ж ещё как не офицер?
— Есть каша! — Мне в миску налили хорошую порцию жидкой крупяной каши с мясом, перцем и — наконец-то! — солью! — Угощайся.
— О-о… Просто нектар…
— Чего?
— Объедение в смысле.
— Да ладно, каша как каша…
— Эй, бойцы, — слышали новость? Госпожа Солор вернулась!
— Слышали уже, — важно ответствовал сотник. — Вот, из первых рук. Вернулась живая и здоровая.
— Нам-то что не сказал?
— Ну, откуда ж мне знать-то было, что вы ушами хлопаете и таких вещей не знаете? — Шехрем сказал это настолько добродушно, что никто не обиделся. — Ладно, давайте-ка лучше нашего сегодняшнего командира расспросим об этом. Он в курсе.
