Илья Садчиков - Стальной шторм. Арктический блицкриг

– Соколов был последним, – решительно произнесла Ольга. – Взлетаем.

Никонов положил руку на рычаг дросселя. Устройство двинулось вперед, пробегая через выделенные цифрами отметки мощности. Рев двигателей нарастал. Глухой гул силовых установок проникал в крепко сбитый корпус машины и просачивался через плотную изоляцию командирской кабины.

– Командир, на полосе что-то странное происходит.

Голос бортинженера, раздавшийся в наушниках Нестеровой, был полон тревоги.

– Подробнее, Алексей. Мы уже начали разгон.

– Вижу несколько машин. Два грузовика, один БТР, у правого навигационного огня замер широкий приплюснутый объект. Расстояние 500 метров. Не уверен, но мне кажется, что перед нами… танк.

– Пытаются помешать взлету. – В голосе Никонова прозвучала нескрываемая ярость. – Соколов рванул вправо, уходя от них.

– Нам такой маневр не по силам. Придется прорываться через врага.

Монументальная туша «Кондора» продолжала разгон. Колеса транспорта подпрыгивали на неровностях бетонки, гул двигателей объял все сущее, достиг болевого порога и выплеснулся симфонией несгибаемой мощи.

Враг был рядом, перед кабиной «Ила» заплясали крохотные искорки выстрелов. Противник открыл по «Кондору» плотный огонь из ручного и станкового оружия.

– Только не РПГ. Только не РПГ, – шептала себе под нос Ольга, сдвинув сигарету в правую сторону рта. – Только не РПГ.

– БТР по левую сторону, костей не соберем. – Голос навигатора был полон страха.

Ольга не ответила. Глаза ее устремились на рукотворное препятствие, состоящее из шестиосных грузовиков и двух оснащенных прожекторами LAV-25. Американцы вели огонь до тех пор, пока не поняли, что «Кондор» не собирается тормозить. Огонь резко стих, словно волна схлынула, солдаты противника бросились прочь, надеясь, что громадный транспорт не перемелет их тела своей чудовищной двухсоттонной массой.

– Командир, навигатор прав. Полоса перекрыта полностью, следует скорректировать курс.

– Вижу, – коротко ответила Ольга, взгляд которой был прикован к дисплею бортовой ЭВМ.

Нестерова положила руки на штурвал машины и скорректировала вектор взлета.

Неизбежное столкновение отдалось треском сминаемого металла. Попавший под удар многотонный грузовик отлетел в сторону, словно спичечная коробка. Вторая машина была отброшена под тележку шасси, пропорола одно колесо и, вращаясь, словно волчок, устремилась к краю бетонки. Корпус «Ила» сотряс повторный удар. Пилоты удержались в кресле лишь потому, что их тела были пристегнуты крестообразными ремнями. Стеклянная пепельница, стоявшая на крышке монитора, опрокинулась вперед, ее содержимое рассыпалось по правому контрольному пульту.

– Левый крайний. Отказ двигателя, – крикнул во все горло Никонов. – Пожар топливной системы.

– Отключай к черту.

– Уже сделал!

Правое крыло полыхнуло огнем. Пламя побежало по бетонному покрытию ВПП, протянулось за фюзеляжем «Кондора» языком громадного вечно изменяющегося дракона. Пламенеющий язык «чудища» хлестал во все стороны, а затем погас. Следом за ним остановился крайний правый двигатель, внутренности которого источали дым и едкую копоть.

Нестерова потянула штурвал на себя, и «Кондор» неохотно оттолкнулся от земли.

– Оторвались.

– Оторвались, – подтвердил взлет Никонов. – Начинаю сброс ловушек.

«Ил» покачнулся, словно встретился с невидимым препятствием, машину потянуло влево. Никонов постарался исправить положение, потянув руль на себя и вправо, но «грузовик» продолжал скользить вбок по пологой дуге. На панели управления вспыхнула гирлянда красных огней, раздался тревожный писк зуммера.

– Ракета в воздухе, черт бы ее побрал! – процедила сквозь зубы Ольга.

Громко щелкнули переключатели сброса ловушек, «Кондор» выбросил из специальных контейнеров пятнадцать емкостей, наполненных пирофосфорным составом. Темное небо Арктики окрасилось вспышками розоватого света.

– Генератор инфракрасных помех[59] включен!

Частота тревожных сигналов усилилась, достигла своего пика, а потом оборвалась, сменилась жуткой тишиной. Пилоты замерли, ожидая возможного удара, но «Ил», как ни в чем не бывало, продолжал набирать высоту.

– Отражатель сработал. «Стингер» мимо прошел, – облегченно отозвалась Ольга.

Рапорт Никонова был менее радужным:

– Снос продолжается. Штурвал не отвечает, правый сектор блокирован полностью.

– Отключаю правый дальний, посмотрим, как машина отреагирует на среднюю двигательную пару.

Ольга потянула на себя рычаг мощности и положила палец на кнопку отключения топливных систем. Сигарета, находящаяся во рту Нестеровой, перекатилась из одного уголка рта в другой.

– Высота полета какая?

– Пятьсот метров и падает.

– Разобьемся, костей не соберем. Сейчас тряхнет.

Нестерова утопила в панель управления матовую поверхность кнопки. Четвертая силовая установка остановилась. Гул турбины затих, следом замолчал компрессор. Реактивная струя ослабла, смешалась с высотным полярным ветром и растворилась в утренней мгле.

Нагрузка на элероны ослабла, и Никонов восстановил контроль над инертной машиной. «Ил» слушался рулей управления вяло и неохотно, мощности оставшихся турбореактивных двигателей хватало для исполнения простейших маневров, а значит, акробатика и воздушные гонки начисто изгонялись из списка потенциальных развлечений.

Нестерова запустила тест двигательной системы и настроилась на боевой канал «Звезды».

– Красный-лидер, у нас проблемы с первым и четвертым двигателем. Одна силовая установка сгорела напрочь, вторая ведет себя нестабильно. Летим на двух двигателях, крейсерскую скорость выдержать не сможем. 700 километров в час у нас предел. Других повреждений нет.

– Кондор, держите максимально возможную скорость и поднимитесь до десяти километров. Уходите на северо-восток, разбрасывая тепловые ловушки. Сопровождение возьмет вас под опеку у третьей контрольной точки.

– Далековато, командир!

Соколов не ответил. Канал связи молчал и потрескивал, откликаясь на призывы далекой ионосферы. Нестерова вызвала программу полета и оценила расстояние до третьей курсовой точки. Контрольный пункт находился за пределами зоны боевых действий.

– И то радость!

Вторая попытка связи также не принесла желаемого результата, командир молчал. Нестерова избавилась от очередной сигареты и еле слышно произнесла:

– Без прикрытия так без прикрытия. Ложимся на боевой курс.

Активировав автопилот, Ольга закурила третью сигарету. Руки ее дрожали, зажигалка щелкала, тщетно пытаясь выбить крохотную искру. Наконец попытки Нестеровой увенчались успехом, и по кабине «Ила» распространился приторно-сладкий запах ментолового дыма.

«Звезда» вступала в бой в классической лестничной формации. Серовато-синие «МиГи», увешанные топливными баками и серебристыми цилиндрами AIM-12 °C, мчались в центральной части построения. По флангам держались менее быстрые F-16D, которые должны были поддержать своих скоростных коллег во встречном воздушном бою. Далеко на востоке, за реактивными спинами «Звезд», дежурили тяжелые перехватчики Т-50.

«Фристайлы» скользили у океанской поверхности, они отделились от «лестницы», первыми преодолели сверхзвуковой барьер и теперь во всю мощь своих двигателей мчались на встречу с врагом. Израненный «Кондор» убегал на юго-восток. Слабый расплывчатый сигнал тяжелого транспорта то появлялся на дисплеях бортовых ЭВМ, то пропадал, сливаясь с бушующим электронным штормом. Рядом с величественным цифровым пятном виднелась крохотная световая точка – безоружный самолет Джейн.

Ооновская ударная группа выстроилась в форме громадного серпа, протянувшегося с запада на восток. Рожки полумесяца, утяжеленные хищными «Рапторами», выгнулись в южном направлении. В центральной части «рогалика» держались менее опасные F-35B, пилоты которых должны были связать «Звезду» боем. Электронную поддержку ооновцам оказывали верткие EA-18G[60], а также старый знакомый – XE-8A. Громадная машина держалась на расстоянии 100 км от полумесяца. Мощные электронные поля, окружавшие самолет, бросали на радары советских перехватчиков непроницаемую радиозасветку. Американцы глушили советские радары и пытались вывести из строя русскую электронику.

Воздушное сражение закончилось для американцев, едва начавшись. Тяжелые ракеты T-50 врезались в центр формации. Их мощные боеголовки взрывались среди ооновских истребителей. Энергия огня, помноженная на убойную силу осколков, крушила корпуса самолетов, взламывала фюзеляжи и воспламеняла содержимое топливных баков.

Третье звено 217-го крыла погибло мгновенно. У истребителей, идущих в ближнем строю, не было ни единого шанса на спасение. Командирская машина, получившая прямое ракетное попадание, развалилась на части. В горящие командирские обломки врезались «Молнии» ведомых. Уцелевший F-35B стал жертвой тяжелой русской ракеты. Реактивный снаряд взорвался за хвостом самолета, «Молния» завалилась на бок и вспыхнула, словно пропитанный нефтью факел. Подбитый истребитель, подобно пылающей комете, помчался по пологой траектории и погас лишь тогда, когда ударился в свинцовую бурю Атлантических волн.