Иван Плотников - Осколки надежд
– То есть Око – это как большая библиотека, которая содержит все знания в области науки?
– Я думаю, что оно содержит вообще все знания, в том числе – неизвестные человеку, и может ответить на любой вопрос.
– Иными словами, Око – хранилище абсолютной информации?
– И опять не совсем верно. Ведь оно же и регулирует ее поступление, являясь главной движущей силой эволюции.
– И как это все работает?
– Не знаю, – неопределенно развел руками Охотник, – думаю, что это зависит от конкретного человека. Есть же гении, например, а есть обычные люди. Как распространяются знания среди них, как и почему на того или иного человека влияют эволюционные изменения, а на другого нет, – мне неизвестно.
– Ну, допустим, все, что вы рассказываете, правда, – кивнул журналист. – Хотя, признаться, звучит слишком невероятно…
– А тебе прежде никогда не доводилось удивляться?
– Доводилось, конечно. Как и каждому человеку. Но ведь это не аргумент! – возбужденно замахал руками Полянин. – Если подытожить все, что мне известно о вас, то выходит, что некий ученый, потерявший в Зоне свою невесту, провел много лет в одиночестве и теперь беседует с камнем, который сообщил ему, что является кладезем всех возможных знаний и основой причин эволюции! Попутно этот субъект путешествует по свету, убивая одного за другим обладателей артефактов. Что я должен о вас думать? Есть ли у меня причины верить тому, что вы говорите?
По лицу Охотника пробежала тень, он прищурился и сказал:
– Почему бы тебе самому не спросить?
– Спросить что?
– Не «что», а у «кого». Или «чего». Задай свой вопрос Оку!
– Что я могу у него спросить?
– А что хочешь! Хоть «есть ли жизнь на Марсе?». Сейчас, пока оно еще не вернулось в исходное состояние, ты можешь попробовать любой вопрос. Только делать это нужно очень аккуратно.
– Почему? Что значит «аккуратно»?
Утомленный всеми этими бесконечными расспросами Охотник тяжело вздохнул.
– Не знаю, как тебе объяснить. Мне повезло. Когда я задавал свой первый вопрос, он был простым. Но даже в моем случае ответ был довольно болезненным. Вот что… Представь себе первобытного человека, на которого вдруг разом, единомоментно свалились знания о принципе работы двигателя внутреннего сгорания. Принцип этот сам по себе прост: топливо сгорает, производимый газ толкает поршень. Вот и все. Но при этом следует учитывать, что какие-то конкретные сведения имеют свойство тащить за собой по цепочке целый ворох сопутствующих знаний. Новые знания рождают новые вопросы, необходимые для полного понимания процесса. А что такое топливо? А что такое поршень? А что такое газ? То, что разрабатывалось тысячелетиями, за доли секунды вливается в мозг. И что происходит в этом случае? Первобытный человек, скорее всего, погибнет. Мозг не выдержит перегрузки. Человек, живший в эпоху Возрождения, сойдет с ума. А современный Хомо Сапиенс испытает острую боль, даже если вкратце уже знает ответ. Потому что Око на размытый вопрос дает развернутую информацию. Ты наверняка не имеешь представления, как происходит процесс производства бензина, на какие фракции делится нефть, что такое крекинг и каталитический реформинг и многое другое, косвенно относящееся к работе двигателя внутреннего сгорания. Таким образом, даже задав Оку вопрос, на который знаешь ответ, ты рискуешь получить сверх того – огромное количество сопутствующих сведений. И процесс постижения будет весьма болезненным. Поэтому будь предельно осторожен, спрашивая у него.
– Двигатель внутреннего сгорания – это уже неинтересно, – махнул рукой Егор. – Интересно было бы узнать про какие-нибудь гиперпространственные двигатели или «антигравы»…
– Даже не вздумай! – оборвал мечтания журналиста сталкер. – Ответ Ока, вне всякого сомнения, убьет тебя! Я сам, прежде чем постичь принцип работы устройства телепортации, несколько десятков раз подступался с наводящими вопросами, и каждый мой вопрос причинял мне, как минимум, дискомфорт, несмотря на то, что приборчик был собран до меня, кем-то из моих предшественников, и даже описано в дневниках.
– Так все-таки у вас действительно есть такое устройство? Это же… это же просто прорыв в науке!
– Да, есть, – кивнул сталкер, – только никакой это не прорыв. Это открытие еще не произошло своим естественным путем, и его время не настало. Сложившееся мировое общество просто не готово к тому, чтобы принять такое явление, как телепортация. Вообрази, что любой человек, независимо от того, что он из себя представляет и что задумал, получит возможность попасть в любую точку земного шара. Ведь для этого достаточно лишь точных координат и… Впрочем, тут следует остановиться. Сведения, которыми я обладаю, я унесу с собой. Вообще, любые знания, полученные от Ока напрямую, касающиеся новых технологий, инопланетных миров и всего, до чего человек еще не успел дотянуться сам, следует держать в секрете.
– Я понял, понял, – отмахнулся журналист. – Так я могу задать вопрос Оку?
– Да.
– И как это сделать?
– Просто пойди и спроси.
– Куда пойти-то? – разозлился Полянин.
– Ты был уже там… в зале.
– Артефакты и есть Око? Они части единого целого? – догадался Егор.
* * *– Они ведь быстрее передвигаются, чем те, которые мы раньше видели? – обернувшись, Статья поднял на командира вопросительный взгляд.
– И намного, – подтвердил Лум и покачал головой.
Казавшееся еще пять минут назад тоненькой полоской света, «огниво» существенно выросло в размерах. Оно приближалось к базе, и неясно было, пройдет ли мимо или попрет прямо на обороняющихся. Натыкаясь на препятствия, аномалия вспыхивала, но не прекращала движения, оставляя за собой черный след и шлейф едкого дыма. Псы, повизгивая, разбегались в стороны.
Генерал повернулся к заменившему полковника капитану Ромашину.
– Вот что, капитан. Прикажи людям на постах, пусть склад ГСМ разберут и перенесут все в подвалы, да поживее! Если к нам в гости «огниво» заглянет – разнесет всю базу в клочья.
– А с боеприпасами что?
– Все, что можно нести на себе, раздай сталкерам. Остальное – в подвалы.
Капитан умчался исполнять приказание. Послышались его бодрые окрики. «Живей, живей! – гудел мегафоном капитан. – Каждый, кто участвует в разборе склада, получит от меня в подарок новенький автомат с подствольником и гранаты!» К складу тут же потянулись сталкеры, в основном те, кто беднее и обтрепаннее прочих.
Метрах в трехстах от периметра происходило оживленное действо. Остапенко, щурясь, смотрел сквозь прицел автомата, не ожидая ничего хорошего. Там, на узком пятачке, сошлись две аномалии: «трамплин» и «мясорубка». Псы метались по полю, пытаясь уйти от надвигавшейся на них опасности. В конце концов, какой-то твари не повезло. Уворачиваясь от «трамплина», она не заметила подкравшуюся сзади «мясорубку». Раздался короткий визг, и собаку втянуло в центр. В тот же миг аномалии сошлись, и тело несчастной твари, выброшенное «трамплином», кувыркаясь, взлетело ввысь.
– Ничего себе космонавт, – буркнул Капа.
– Они хоть мимо идут или на нас? – облокотился на укрепления рядом с сержантом бармен.
– Да шут его знает… То мимо, то на нас. По-любому, что-то через нас пройдет.
– Разнесет ведь укрепления? А, сержант?
Остапенко лишь процедил сквозь зубы какие-то ругательства.
* * *«Как у него все просто. Пойди да спроси», – размышлял Егор, расхаживая взад-вперед по площадке. Хоровод артефактов по-прежнему продолжал свое круговое движение и, казалось, даже ускорился. Шелест, гул и тихий звон, производимый им, заполнил все пространство огромного зала. Было тяжело сосредоточится. «Что спросить-то у него? И главное – как? Просто вслух произнести, или на бумажке написать?» Чувствуя себя невероятно глупо, журналист встал в позу Маяковского, читающего стихи, одну руку в локте согнул, другую опустил и завел за спину, правую ногу выставил вперед. В этот момент, как назло, как всегда и бывает, все имевшиеся до того идеи разбежались, оставив голову Полянина совершенно пустой. Он так и застыл в нелепой позе, силясь выдумать стоящий вопрос и злясь на себя. Прошло секунд тридцать, лицо журналиста стало светлеть. Наконец решившись, он разомкнул уста и, сорвавшись от волнения на фальцет, пропищал несколько слов. И замер, ожидая немедленной боли или чего похуже, чем пугал его Охотник. Ответ последовал почти незамедлительно, но в довольно странной форме. Словно что-то побежало от кончиков пальцев рук и ног к середине груди, и дальше поднялось в голову пузырями, которые, лопаясь один за другим, порождали невесть откуда взявшиеся познания. Так, словно тебе известно о чем-то, но не помнишь, кто рассказал. Знаешь, и все! Однако ощущение это прекратилось столь же быстро, как и началось. Егор понял, что поток информации иссяк. Теперь он уже понимал, что спросит дальше и не боялся этого. Полянин откашлялся, чтобы не дать петуха, как это вышло в первый раз, и, четко разделяя слова, задал вопрос, ради ответа на который преимущественно и затевалась вся экспедиция. Но так уж получилось, что где-то он с выбором ошибся, потому что в следующее мгновение голову журналиста пронзила столь невыносимая боль, что он пошатнулся и упал, крича.
