Роман Глушков - Турнир

А беззащитную ли? Что стоит «серому» щелкнуть пальцами и подбросить горожан над крышами домов, чтобы потом расшибить их о землю? Или оградить себя непроницаемым защитным куполом, наподобие того, которым он укрывал нас в Скважинске от плазмодемона? Или хотя бы просто раствориться в воздухе, бесследно исчезнув у всех на глазах?

Однако, впустив мой разум в свою голову, Мастер не подавал мне ни намеков, ни знаков. Более того, я мог управлять его телом – вращать головой и шевелить конечностями, насколько это позволяли цепи. Но вот разорвать их у меня не получалось, как я ни напрягался. Причем напрягался не только физически, но и умственно, пытаясь сконцентрировать внимание на цепях и сбросить их усилием мысли. То есть так, как я, в меру своей фантазии, представлял себе этот процесс.

Как, впрочем, и ожидалось, ничего у меня не вышло. Либо одного воображения было для этого недостаточно, либо симбиоз моего разума с телом сверхсущества имел ментальные ограничения, либо то и другое, вместе взятое. Короче говоря, став формально «серым», я не обнаружил для себя никаких преимуществ. И все, что ощутил после тщетных попыток освободиться – это лишь боль в запястьях и плечевых суставах.

Ладно, не будем дергаться. Всему свое время. Пока меня не забросали камнями – или почему я стою здесь, а не на куче облитых бензином дров? – нужно обдумать, что вообще со мной произошло. Со мной и с аль-Наджибом, который опять заиграл на стороне своих прежних хозяев. Да и он ли это? Чтобы знакомый нам Демир-паша в течение двух суток ни разу не помянул вслух Аллаха – такого просто не может быть. Значит, все это время в его теле скрывался кто-то другой. Например, покинувший собственное тело Мастер Игры. Который, с помощью такой хитрой пертурбации, в итоге загнал меня, мягко говоря, в щекотливое положение.

Да, это была игра его уровня. Более того, Мастер мог бы провернуть свою затею и не прибегая к столь изощренной тактике. Но, видимо, по правилам игры он не мог перемещать куда-либо мой разум без использования пакалей. А их он, по тем же соображениям, не мог отобрать у нас силой. Отчего и был вынужден изворачиваться и пудрить нам мозги столь причудливыми способами.

Ну и чего он в итоге добился, хотелось бы знать? Означало ли это, что я потерпел фиаско? Или таким образом меня вывели в финальный раунд, где мне предстояло воевать уже в одиночку?

Похоже, ответы на эти вопросы опять придется искать вслепую, методом проб и ошибок.

То, что я могу говорить посредством чужого тела, было уже понятно. Но, видимо, я бранил аль-Наджиба недостаточно громко, поскольку галдящая толпа меня не расслышала. И потому, когда я пожелал заговорить с ней, мне пришлось самому перейти на крик:

– Славные граждане Орегона! – возвысив голос, обратился я к чокнутым аборигенам. – Достопочтенные святые отцы! Клянусь богом, вы допускаете громадную ошибку, удерживая меня здесь! Скажите, в чем я перед вами виноват? Уверен, я могу оправдать себя в ваших глазах, вы меня отпустите, и мы расстанемся друзьями!

Святые отцы и их паства все как один уставились на меня и примолкли. Впрочем, нависшая над нами тишина продержалась недолго. И уже через несколько секунд на площади разразился такой гвалт, что я пожалел о том, что вообще открыл рот. Раздалось даже несколько выстрелов. Но они были сделаны в воздух и больше напугали священников, нежели меня. Услыхав пальбу, те засуетились и замахали крестами, призывая стрелков не будоражить понапрасну сограждан.

Предостережения, надо заметить, были здравыми. Граждане, что до сей поры глядели на бесчувственное тело «серого», при звуках его речи разволновались еще больше. Их пастыри, без того прилагавшие немалые усилия для успокоения толпы, почувствовали, что могут вот-вот потерять над нею контроль.

Чтобы этого не случилось, я прервал свое обращение к народу и позволил священникам угомонить его. За что они, возможно, были мне благодарны. Мысленно, разумеется. Вслух же они завели другие речи, из которых стало понятно, что судебного процесса надо мною не намечается. И что моя судьба – судьба повелителя здешней нечисти – уже окончательно решена. Мне остается лишь дождаться, когда меня отправят обратно в ад посредством… Дальше я не разобрал. Мои обвинители голосили наперебой, не заботясь о том, чтобы я вник во все детали собственной казни.

Я не надеялся на справедливый суд, а тем более на помилование. Это было бы чересчур простым решением подброшенной мне Мастером головоломки. Все, что я планировал, это потянуть волынку и отсрочить момент, когда палачи перейдут от слов к делу. За это время мне, вероятно, удастся что-нибудь придумать. Хотя, конечно, выкрутиться из такой передряги в одиночку и без пакалей было бы крайне трудно, если вообще возможно…

Все складывалось еще хуже, чем мне того хотелось бы. И пакали, и товарищи находились сейчас неизвестно где. Кроме этого, с ними оставался вероломный аль-Наджиб, способный устроить всем нам немало гадостей. Успели Бледный и остальные понять, что шейх – предатель, или нет? А если успели, хватит ли у них сил побороть вселившегося в него демона? Но даже если им в обоих случаях повезет, как сумеют они отыскать меня? И, главное, как сумеют понять, что перед ними я, а не «серый», который мог запросто притвориться мною?

На дне наполненного до краев бассейна лежали большие серебряные распятья, что объясняло, зачем меня поместили в фонтан. Святая вода – ловушка для нечистой силы. Свои ручные оковы я не видел, но к ножным также была прицеплена пара распятий – так, словно меня сковали не обычными цепями, а увесистыми украшениями, которые любят носить на шеях чернокожие и латиноамериканские гангстеры. По мнению горожан, освященные кандалы обладали достаточной прочностью, чтобы их не разорвал даже повелитель нечисти. И то, что я до сих пор не освободился, служило доказательством тому, что святые отцы все сделали правильно.

Я размышлял над тем, как заставить их окунуть меня в воду, чтобы потом продемонстрировать отсутствие на моем теле ожогов, когда один из пастырей отошел от толпы и встал у бортика фонтана прямо напротив меня. Это был тот самый мерзавец, что окатывал нас святой водой из брандспойта в Паркдейле. Крест при нем был, надо думать, все тот же. Да и пожарная машина здесь отыщется, вздумай он продолжить свою водную процедуру. Только откуда ему знать, что сейчас он глядит не на «серого», а на того самого чужака, возглавлявшего отряд «слуг дьявола», который вторгался недавно в его город? Хотя кто сказал, что ранее священник не встречался с «серым»? Готов поспорить, что встречался – это явственно читалось в его глазах. Ладно, послушаем, о чем поведает мне этот «пожарник» в рясе. Кажется, у него есть для меня какая-то информация, ведь для обычного проклятия необязательно подходить к нечисти так близко.