Олег Кулагин - Русская кровь

«Трупы» идут ко мне – узким проходом среди «паутинной» вязи.

«Не успеют», – мелькает мысль.

Вероятно, «улей» тоже понимает. Или что-то чувствует. Несколько десятков стволов синхронно оживают.

У всех у них – единственная мишень.

Округа озаряется вспышками.

Нельзя уцелеть под таким огнём. Мгновенье и сползёт по стене – не человек – красный, шпигованный свинцом кусок мяса…

А я жив.

До сих пор.

Будто пчёлы летят на цветок… Я их вижу. Даже могу различить.

Вот, совсем рядом, вращаются те, что калибром 5.45. Заметно крупнее – «пчёлки» 7.62. Наверное, из ПКМа… Мелкие, но пузатые – 9-миллиметровые из «ганса». Они – аккуратные, мало дают рикошетов…

Я зачарованно не отвожу глаз. И сквозь тяжелеющий воздух отступаю к двери подъезда.

Странно. Вдали, по-прежнему колышутся кроны деревьев. Но фигуры зомби в трёх шагах от меня оцепенели, как примороженные…

Небо темнеет.

Ураган крепчает. По двору бешено вертятся клубы пыли. За ними – десятки фигур. Мёртвые стрелки выскочили из укрытий. Идут в атаку и не жалеют патронов.

Туман исчез. Целое мгновенье удивительной ясности.

Хорошо видны панельные высотки у горизонта, танк «чейни», выруливающий из дальнего переулка…

Потом, тёмное небо обрушивается на землю. Проходит сквозь дома, разбрызгивая стёкла и куски рам. Сбивает с ног автоматчиков-зомби и бросает их на идеально-острые нити «паутины». Клочья тел сухими листьями летят по воздуху.

А я не чувствую даже лёгкого дуновения. И ни единого звука – будто в немом кино.

Захлопываю стальную дверь.

Успеваю заметить: безупречно ровная вязь «паутины» теряет форму – оплывает, словно воск у огня…

Иду к своим, в коридорчик перед квартирами.

– Ты смог! – вскрикивает Лери.

– Надеюсь.

Внутри сумрачно, зато теперь я вижу их лица. Царапину на щеке Майи и открытые, очень серьёзные глаза Ксюхи:

– Где… ты… лазишь?

– Тут, рядом, – бережно касаюсь её руки.

– А где… Инютин?

– Его нет, – бормочу, вслушиваясь. В окнах квартир уже звенит, осыпаясь стекло.

– Как… нет? – тревожится девочка.

– Они с Султаном остались… Прикрывать.

Что-то тяжелое упало за ближайшей дверью.

– Началось, – шепнул Крот.

В подъезде – темнеет. Глухая дрожь идёт по всему дому. Побелка сыплется на головы.

Майя укрывает лицо Ксюхи полой куртки. Лери слоняется над Базом.

Откуда-то с верхних этажей – грохот. В проём лестницы начинают падать осколки кирпичей.

За шаг от меня обваливается тяжёлый ломоть штукатурки.

Стены берутся трещинами.

Хреново. Если и потолок не выдержит…

Я осторожно высовываюсь из коридорчика.

Железную дверь на входе давно сорвало и куда-то унесло. Снаружи – мутная круговерть. Трудно что-то разобрать. На миг мелькает танк – тридцатитонный «чейни» вертит, будто щепку в водовороте… Обрывки «паутины» – той, что крепче стали – полощутся, как заурядные нитки…

Вспышка.

Я испуганно жмурюсь.

Нет, нормально. Это ведь не «светлячок». Ослепительно-белые искры проскакивают в клубах пыли.

Оттуда явственно веет жаром.

Этого ещё не хватало. Я утираю пот. В воздухе пахнет озоном. Но свежести это не добавляет.

– Трудно… дышать, – шепчет Ксюха.

А Баз молчит. Из под его спины расползается по площадке тёмное пятно. Когда я волок его сюда, наверное сорвал бактерицидную пенку… Он понемногу истекает кровью.

Я достаю нож, отрезаю лоскут от своей рубахи. Начинаю кое-как перевязывать.

– Пить… дайте, – просит Ксения.

– Тебе нельзя, – Майя открывает флягу и смачивает девочке губы, – Потерпи…

Сильный толчок. Майя едва не роняет воду.

С грохотом обрушивается кусок лестничного пролёта.

А в подъезде вдруг светлеет.

Я выглядываю из коридорчика.

Fuck!

Худшие подозрения оправдались. Завеса белого пламени надвигается из окон и дверного проёма. Краска на стенах уже вспыхнула. Вверх тянутся плотные клубы дыма.

– Что там? – спрашивает Лери. Она же до сих пор не видит.

– Нормально, – выдавливаю я.

Угу. Совсем хорошо. Даже если не сгорим – задохнёмся.

«Выброс энергии…»

Обидно из-за такого пустяка терять жизнь. Особенно теперь, когда лишь начал её вспоминать…

Я затравленно оглядываюсь. Ксюха что-то шепчет, как в бреду. Майя и Лери тревожно переговариваются. У них, незрячих – ещё есть надежда. Только Крот молчит. Кажется, он понял…

В подъезде трещат объятые алыми языками остатки оконных рам. Ручейки дыма выползают из дверей квартир. Жар растекается по воздуху.

А я цепенею. Моргаю, не веря глазам. Подбегаю, щупаю.

Пальцы не чувствуют тепла.

Быть такого не может!

Весь дом – в ловушке пламени. Огненные смерчи – снаружи и внутри. А эта, в древние времена наглухо забитая дверь проходного подъезда – реально холодноватая на ощупь!

Я вздрагиваю. Бросаюсь за автоматом.

И начинаю колотить в деревянную дверь прикладом.

Крепкая – даже не шелохнётся.

Чёрт!

Она же ведёт на улицу. Как её без меня до сих пор не вынесло?!

Дым ест глаза. Першит в горле.

Я не останавливаюсь.

Без толку. Лишь вмятина на коричневой поверхности.

Fuck!

Приклад сломался.

Ещё удар.

Шатается!

Или это дом дрожит?

Опять летит на голову штукатурка. В клубах пыли и дыма – надсадный кашель Крота…

Я отбрасываю изуродованный автомат. С разбега, бью в дверь плечом.

Резкая боль.

Но это мелочь… Такая мелочь. Когда в лёгкие врывается свежий холодноватый воздух.

Прыгаю через висящую на одной петле дверь.

За ней – туман. Густой, как молоко.

Два шага…

Я будто спотыкаюсь. Глотаю сухой ком в горле.

Рывком бросаюсь назад. Ныряю в дым, в едкий чад.

– Эй, сюда…

Уже ни хрена не видать. Ощупью вдоль стены… Только бы не отрубились. Я могу не успеть…

– Все сюда!

Вот они, мои хорошие! Прикрыли лица, дышат сквозь влажные тряпки.

Я подхватываю База:

– За мной… Все за мной!

Поворот. Ещё несколько метров. Жутко длинных… Сверху падают дымящиеся головешки.

Перешагнуть через дверь. В молочный туман… И вынырнуть к яркому, слепящему с непривычки солнцу. Прямиком в волшебный, одуряющий аромат сирени…

Глава 22

За дверью – весна.

Наверное, тут конец мая. Ароматы, звуки… Разноголосое, цветное половодье…

Колышется на ветру сочная зелень. Птичий щебет долетает из сквера. А вдали за кустами и асфальтовыми дорожками – вопли ребятни. Футбольный матч – в самом в разгаре.

Я помню ту спортплощадку.

Я знаю, что там, за кустами.

Турники с облезлой краской. Кое-как скошенный газон. На краю всегда пробивалась упорная лебеда…

А если миновать футбольное поле и свернуть за панельный дом – увидишь трёхэтажное, из красного кирпича здание.

Школа… Моя школа.

Я опустил База на траву – молодую, яркую. Совсем не похожую на ту – из города мёртвых.

Рядом – выложенная камнем площадка. Посреди, в крохотном фонтане журчала струйка. Можно напиться и умыться.

Здорово!

Жаль, что мои друзья – до сих пор ослепшие. Но мне лучше. И им должно полегчать.

– Привал, – объявил я сиплым голосом, – Тут безопасно!

– Где мы? – прошептала Майя.

– Это сквер. А там, фонтан с водой… Здесь хорошо… Сирень цветёт.

– Вижу.

Я радостно вздрогнул. Оклемалась после «светлячка»?! Так быстро!

Притянул её к себе и поцеловал в запылённую щёку. Она мягко высвободилась. Смущённо моргнула:

– Это твой город?

– Наш, – кивнул на Крота, – И твой тоже…

Я схватил руку слепого. Мне хотелось, чтобы и он ощутил пусть малую часть всего нахлынувшего, невероятного:

– Слышите? Птицы поют… Мы вернулись! У нас получилось. Я отведу вас домой – только скажите куда.

– Не надо, – хрипло ответил Крот, – Сам дойду.

Я изумлённо на него уставился.

А Крот растерянно улыбнулся. Он смотрел на меня обоими глазами. Ясными, внимательными… На левом – уже нет бельма. И даже шрамы заметно разгладились.

Я молча пожал его руку.

Отошёл, кусая губы.

«Точка флуктуации». Лери не обманула.

Вокруг моего дома – не осталось тумана. За сломанной дверью не было дыма и пламени. Обычный густой сумрак подъезда. А в целых стёклах отражались солнечные блики.

Заглянуть бы туда… Подняться по лестнице на второй этаж… Дверь с овальной табличкой «27» – чёрные цифры на белом эмалевом фоне.

Вдавить кнопку звонка. И ждать шагов…

Нет.

Потом…

Мы пили воду из фонтана – удивительно вкусную. Привкус ржавчины совсем её не портил… А где-то вдали щёлкал соловей.

Баз – до сих пор в «отключке». Лучше его не трогать. Ксюхе опять смочили губы. Девочка лежит тихо. При ярком свете заметно насколько она бледная.

Нельзя ждать исцеления. Что-то надо делать. Искать врачей, лекарства…

Здесь ведь должны быть врачи?

Иногда дальними аллеями проходили люди. Странно, нас будто не замечали.