Олег Синицын - Скалолазка и мертвая вода

Но вдруг внутри возникло чувство гнетущей тоски. Как оно проснулось? Казалось бы, все умерло. Оно тупой иглой засвербило под ребрами.

Я оглянулась.

Чувства возвращались. Раскрывались, словно лепестки цветов на утреннем солнышке.

Куда это я отправилась? У меня же столько незавершенных дел!

Где-то далеко, в аэропорту Брюсселя, в ожидании моего звонка скучает одинокий студент… Анри Жаке страдает от безызвестности в клинике Пуатье… Семен Капитонович, да и остальные коллеги из архива ждут не дождутся весточки от нас…

От нас! Как же я забыла самое главное!

Ноги понесли меня назад. Прощайте, души прелюдий! Встретимся как-нибудь в другой раз.

Моя подруга мертва до сих пор! Черт возьми! Пройти изнуряющую дистанцию, прийти первой, но на финише – вместо приза и высшей награды – получить инфаркт!

Есть и еще одно незавершенное дельце. Оно заставляло все внутри меня клокотать…

Надо мной склонился какой-то человек… Не прелюдий. И не Бейкер.

Кто это?

Я не успела его разглядеть. Мир вновь пошатнулся, сменил очертания.

Боль овладела телом. Позвоночник выпрямился, едва не хрустнув. Легкие обожгло, когда они глотнули раскаленный воздух. Невидимая рука, сжимавшая мое сердце стальными тисками, вдруг ослабила хватку. Свет резанул по сетчатке, а оглушительная тишина загрохотала по барабанным перепонкам.

– Аааааа-а-ахх!!!

Я испустила крик новорожденного. В нем смешались хрип первого выдоха, боль, страдание…

Пора открыть глаза.

Моя голова лежала у кого-то на коленях, в рот лилась жидкость из моего же котелка. Пока я жадно хлебала ее, с каждым глотком наполняясь неизвестно откуда берущимися силами, чья-то заботливая рука гладила меня по волосам.

Все вернулось. Звуки, запахи, краски…

Я положила руку на грудь, просунула под куртку. Провела пальцами по тому месту, где торчало лезвие. Нашла только узкий разрез на майке, влажный по краям. Просунула в него пальцы и погладила кожу.

Гладкая. Ни раны, ни шрама…

Сделала последний глоток. В котелке ничего не осталось.

Подняла взгляд и увидела над собой обветренное и чумазое, но знакомое, почти родное лицо.

Барсик!

Его глаза, какие-то грустные, смотрели на меня с задумчивостью, не свойственной ему. Возле переносицы блестели изумрудные капельки. Он отставил котелок, а вторая рука не прекращала гладить и перебирать мои волосы.

– Барсик, чертяка ты этакий, – пробормотала я тихо. Громче почему-то не могла – голосовые связки не работали.

Но он услышал. Поднес палец к губам, призывая меня к тишине. Прозрачная капля скатилась с ресницы, прочертив по щеке светлую полоску. Совсем не похоже на поддельные слезы, которыми он исходил, когда я допрашивала его на пляже Нью-Плимута. Боже, как это было давно!

– Зачем ты сделал это?

Я думала, что не пойму ответ. Из его бормотания обычно до меня доходило процентов сорок. Но Глюки ответил коротко:

– Киви.

В груди сделалось жарко. Не от клокотавших сердца и легких. А оттого, что вспомнила минутное проявление жалости к потерянному человеку… Нет, но какова реакция! Совершенно непропорциональная толике проявленной доброты.

– Ты вернул меня к жизни, – сказала я ему. – Я теперь тебе по гроб обязана!

Он помотал головой:

– Нет…

Потянулся в сторону, и в его руках оказался мой ледоруб. Только я не сразу узнала его. Стальные части сверкали золотым огнем.

– Я это возьму… – пролепетал Барсик. – …на память о вас…

Я кивнула и подняла голову с его коленей. Глюки встал. Вот теперь он в точности такой же, каким был раньше. Неуклюже, но твердо стоял на прямых ногах. Одет в хорошо знакомое пальто. Закинул золотой ледоруб на плечо.

– Прощайте, – сказал он. – Вы… у вас теперь есть силы.

Я смотрела ему вслед. Странная все-таки штука жизнь. Наше знакомство началось с того, что Барсик едва не убил меня. А закончилось тем, что воскресил из мертвых.

Он дошел до самой воды, остановился и обернулся.

– Кстати… ОН – ВСЕ ЕЩЕ ТАМ! – сказал Барсик и указал в сторону зала с Источником.

Я повернула голову и увидела полиэтиленовый саван, в который укутана Верочка. Господи, сколько же людей покалечил этот человек!

Поднялась. Сдернула куртку и бросила на землю.

Гнев накатился с такой силой, что в глазах потемнело.

Запустила руку в сумку, выудила из нее пару самых тяжелых закладок –«стопперов». Бросилась в сторону зала.

Там ничего не изменилось. Все также ощущался величественный покой. Две ледяные глыбы продолжали свисать из отверстия, а под ними на небольшой каменной горке раскачивалась человеческая фигурка. Человек молотил тесаком по куску замерзшей «живой воды», высекая светлую стружку. Со стороны его работа казалась бесполезной и безумной.

А еще я видела, как после каждого удара глыба содрогается все сильнее. Скоро она отломится.

Я переступила порог зала. Прошла до середины и остановилась, наблюдая за Бейкером. Мои легкие раздувались, поглощая кислород ведрами. Кулаки сжимались до хруста. Мышцы гуляли под кожей.

– Эй! – произнесла я.

Он не услышал. Бритый череп со страшными провалами блестел от пота. Бейкер с головой погрузился в бесполезную работу.

Я подкинула на ладони один из «стопперов». Тяжелый. Ухватилась за тросовую петлю и метнула стальную пирамидку в Бейкера.

Закладка «стоппер» используется для защемления в скальных трещинах. Но при желании ею можно вполне голову проломить. Подвешенная на длинном тросе, она похожа на камень, соединенный с пращой. Хватаешь, раскручиваешь, выпускаешь. Летит точно, бьет наповал.

Тяжелая пирамидка преодолела расстояние между нами, словно маленький снаряд. Врезалась под правую коленку Бейкера и сшибла ногу с опоры. Американец потерял равновесие и рухнул с построенной им полутораметровой горы. Мачете жалобно звякнуло.

Приземление получилось жесткое, на спину. Кто-нибудь другой покалечился бы, сломал позвоночник или отшиб легкие. Но Бейкер поднялся и даже пыль стряхнул с куртки. Я уже как-то думала о том, что маньяки имеют другое строение тела: обычные переломы лодыжек или запястий им нипочем…

– Эй! – повторила я.

Бейкер обернулся. Его глаза расширились от удивления. Так удивился, что вновь упал на колени.

– Привет с того света! – сказала я, приближаясь и помахивая оставшейся закладкой, словно кадилом. – Вот, пришла за твоей душой… Ой, совсем забыла! Ты ее давно продал.

Бейкер оправился от испуга. Один уголок его рта дрогнул в усмешке. Взгляд сделался хитрым.

– Замарашка предал всех, – проговорил Бейкер. – Тебе не дано судить о его мотивах.

Я взмахнула закладкой и опустила ему на плечо. Тросик изогнулся, и стальная пирамидка шлепнула американца по спине. Он взвыл и принялся отползать. Следующий удар пришелся по ребрам. Бейкер закричал, продолжая пятиться.

Через несколько мгновений я поняла, куда он стремится. Дополз до мачете, рывком подобрал его с пола и выставил перед собой.

– Ха-ха, – идиотски загоготал он. – Могу проткнуть тебя еще хоть двадцать раз, мне не жалко.

Тросик обвил запястье руки, сжимавшей мачете.

Я дернула. Тесак вылетел, а Бейкер заорал, держась за кисть. Кажется, эту же руку я сломала ему в прошлый раз на Крите. Тем же молотком, которым пробила череп.

Пинком отбросила клинок в темный угол. Лишний аргумент в выяснении отношений между мной и Бейкером… Нужно поскорее кончать с психопатом. Верочка еще мертва, пора бы оживить ее.

Если не поздно!

Бейкер вдруг проворно перекатился по земле. Не успела я сообразить, что он делает, как мерзавец подсек мои ноги.

Настала моя очередь упасть на спину.

Пока я хрипела отбитыми легкими, американец вырос надо мной. Замахнулась закладкой, но он перехватил ее и вырвал. Нужно было расправиться с ним сразу. Теперь будет посложнее.

– Ты думала, я забыл про это? – закричал он, оглаживая проломы в голове. – Полагала, что мне доставляет удовольствие носить эти «украшения» и жрать головную боль на завтрак, обед и ужин?

– Видать, тебе твоих «украшений» недостаточно!

Гнев подбросил меня с земли. Взлетела – точно пружина. Моя макушка вонзилась в его подбородок.

Громко клацнули зубы. Бейкер опрокинулся на пол, глаза у него были растерянные. Кажется, парень в легком нокдауне. В довершение по-футбольному пнула его, расквасив лицо.

Последний удар произвел странный эффект. Бейкер засмеялся. Размазывал по губам струившуюся из носа кровь и не мог остановиться. Я замерла в недоумении, мой гнев вдруг развеялся. А Бейкер полез в карман и вытащил на свет божий черную коробочку.

– Ты небось считаешь, что я мечтаю принести Левиафану на подносе флакончик с «живой водой»? Чтобы он погладил меня по головке, сказал: хороший песик – и отправил обратно в конуру?

– Бейкер…

– Вот и не угадала! Все, о чем я мечтаю – похоронить Левиафана! Увидеть его навсегда закрытые глаза, упокоенные ладони на черной водолазке. И все это – в полированной коробке гроба! Вот он – мой светлый сон! Моя мечта! Только сделать это невозможно. Некоторые пытались…