Александр Золотько - Оперативник
— Вам что, трудно найти видеокамеру? — позволил себе Иван немного иронии. — Пойдите и отберите у кого-нибудь. Пусть даже любительскую, качество здесь не важно.
Субтильный вопросительно посмотрел на здоровяка, тот снова пожал плечами.
— Тебе-то с этого что? — с подозрением в голосе спросил субтильный.
— Ну… — Иван сделал вид, что сомневается — говорить или нет. — Во-первых, если вы начнете с него, то у меня будет немного времени. Еще немного времени. Во-вторых, перед камерой вы все-таки будете убивать чуть быстрее.
— А в-третьих? — спросил субтильный, когда Иван замолчал.
— А в-третьих… В-третьих, вы, когда пойдете за камерой, сообщите своему непосредственному начальнику, что я знаю, как и кто вербовал Джека Хаммера, — Иван краем глаза увидел, как изменилось лицо Круля, от ненависти к удивлению. — И пусть тот передаст эту информацию дальше наверх.
— Иначе? — поинтересовался субтильный. — У тебя тут не хватает угрозы — иначе… Что иначе, законник?
В руке субтильного появился нож. Небольшое лезвие со щелчком возникло между пальцев галата, вспорхнуло к самому лицу Ивана, коснулось острием нижнего века и медленно поползло вниз, по щеке. Без нажима. Без боли. Просто холодная точка стекла по лицу, как капля. Или слеза.
— Иначе у сообщества галат возникнут очень серьезные проблемы, — сказал Иван. — Очень серьезные.
— С чего это?
— Просто передай, — сказал Иван. — Можешь даже не прекращать пыток…
— С него начать? — Субтильный показал ножом через плечо на Круля.
— Да хоть с меня. Я даже помочь могу. — Иван плюнул прямо в рожу галата и зажмурился, ожидая удара ножом.
Только не в глаза. Только не по глазам. Ухо, нос — пожалуйста, только не глаза.
— Ни хрена себе… — удивленно произнес субтильный, и Иван, открывая глаза, увидел, как он вытирает лицо рукавом. — То есть все настолько серьезно?
— Серьезнее, чем ты можешь себе представить, — холодно произнес Иван. — Галаты просто могут закончиться раз и навсегда.
Субтильный с сомнением посмотрел на Ивана, оглянулся на здоровяка, но тот стоял неподвижно, не желая вмешиваться в решение напарника.
— Ладно, — сказал субтильный. — Меня ты убедил, молодец. Я схожу, свяжусь со старшим, но скучать ты не будешь. Правда?
Здоровяк кивнул.
— Уж не знаю, как я обернусь, так что запасись терпением…
Как субтильный ушел, Иван не заметил, стало слишком больно, чтобы отвлекаться на мелочи. Здоровяк работал умело, без надрыва и истерики, наносил удары методично, точно и ровно с той силой, которая была нужна для достижения максимального эффекта.
Иван даже не пытался сдерживаться, кричал, если удавалось. Некоторые удары парализовали дыхание, заставляли сипеть и разевать рот в надежде сделать еще хоть глоток воздуха.
Кажется, несколько раз Иван терял сознание. Во всяком случае, это лучше, чем магия, объясняло внезапное перемещение палача. То он рядом, справа, замахивается кулаком в лицо, а через мгновение — бьет слева, по почкам.
Правда, кости еще ломать не начал, подумал Иван в короткий момент просветления и снова закричал — здоровяк разбирался в причинении боли.
Потом вдруг оказалось, что здоровяк стоит в стороне и вытирает лицо полотенцем, а субтильный хлопает Ивана ладонью по лицу.
— Что? — спросил Иван.
— Забавный ты парень, — сказал галат. — И не дурак, судя по всему. Велено тебя оставить в покое. И твоего напарника, если и он знает, кто вербовал Хаммера.
— Знает, — выдохнул Иван. — Он тоже знает.
— Вот ведь сука, — засмеялся Круль. — Падла гребаная. Что ж ты творишь, урод?
— Оставляю вас наедине, — засмеялся субтильный.
Здоровяк надел куртку и поднял с пола коробку.
— Жаль, — протянул субтильный с очень искренним сожалением. — Я так хотел сегодня расслабиться… Ну да ладно, может, вас еще мне и отдадут…
Субтильный ударил внезапно — резкий удар в лицо, по носу. Ослепительная боль, хруст, отдавшийся в мозгу, что-то горячее потекло по лицу.
— Оставляю вас. Прощайте, — дверь захлопнулась.
Иван попытался проморгаться, но слезы остались на ресницах, свет дробился в капельках, распадался в спектр.
— Ну ты козел, Ваня, — сказал Круль. — Редкостный козел. Не мог сразу мне сказать?
— Что? Что не нужно подставлять себя, нарываться на быструю отправку в ад? Ты же, придурок, хотел по-быстрому подохнуть, чтобы помощь мне вызвать? Герой жертвенный, брат Страшный Администратор, — Иван попробовал наморщить нос и застонал от боли.
— Не дергайся, — посоветовал Круль. — Не шевели лицом.
— Тебя не спросил, герой. Мог бы у меня спросить, прежде чем на тот свет собираться. Может, мне от тебя спасение не нужно?
— Нужно не нужно… А если бы комнату прослушивали? Толку в нашем разговоре? Все бы сорвалось. А так… Мне все равно в ад, а так они бы тебя несколько часов резали, был бы шанс тебя найти…
— В полуобглоданном состоянии. Ты себе представляешь, во что меня превратили бы через несколько часов?
— Извини, — подумав, сказал Круль. — Ничего другого в голову не пришло. Ты — умнее.
— Я знаю, что умнее. Но даже я не могу придумать выход для Токарева. У него есть два человека, которых нельзя убивать, но которые знают о нем слишком много. И особой любви не испытывают. Может, у тебя есть варианты?
Круль задумался.
И он все время смотрел за спину Ивану, словно было там что-то, привлекавшее внимание и одновременно заставлявшее нервничать.
Там были Хаммер и Янек, вспомнил Иван. У них заклеены рты, они не могут говорить. Так сказал Круль.
А галаты ничего о них не говорили. Абсолютно не говорили, будто и не было там никого. Будто больше никого не касались отношения между палачами, предавшимся и опером. И субтильный переспросил только о том, знает ли Круль о вербовавшем Хаммера. Больше ни о ком.
Иван попытался повернуть голову, но столб был широкий, выглянуть из-за него не получалось.
Мокрый пол, вдруг подумал Иван. Кафель блестит, словно влажный.
И еще… Газ, которым их вырубили… Разработка новая, необычная. Клиент отключается быстро, но сам из комы выйти не может. Нужно обработать спецсредством. Значит, их с Крулем разбудили не первыми.
Вначале убили Хаммера и Яна. Помыли пол. И только после этого, дав палачам отдых на обед, разбудили Ивана и Круля.
Все это время Круль разговаривал даже не с мертвыми телами. Он разговаривал с тем, что осталось от мертвых тел.
— Знаешь, — сказал Круль. — В голову лезут разные дурацкие варианты… Но, если честно, ничего хорошего для нас там не вырисовывается.
— Давай подумаем еще, — предложил Иван. — Нам же нужно что-то предложить Токареву. Основа всех переговоров — в широте вариантов. А то, что ты подумал, я даже обсуждать не хочу.
— Обсуждать он не хочет… Мне думать о таком противно, но на месте Токарева я поступил бы именно так.
Когда приехал Токарев, оказалось, что Круль был прав. Их могли не убивать, но легче им от этого не становилось.
Глава 11
Токарев прибыл минут через тридцать. Или через пять — Иван не очень здорово себя чувствовал и время воспринимал неровными кусками — то ему казалось, что оно замерло неподвижно, то вдруг срывалось с места и неслось неудержимо, увлекая за собой Ивана. Ни к чему хорошему, кстати, оно Ивана не увлекало.
К тому моменту, когда ТэТэ вошел в комнату, кровь из носа уже не текла, но боль оставалась, а глаза слезились и все время норовили закрыться.
Дверь распахнулась, Токарев шагнул в комнату, остановился в нескольких шагах от столбов и покачал головой.
— Нравимся? — спросил Круль.
— Ведь в самый последний момент успели, — сказал Токарев. — Еще немного — и вас начали бы убивать…
— И убили бы, — подсказал Круль. — Что показательно.
— И убили бы… — Токарев глянул в сторону, за спину Ивану, куда сам Иван посмотреть не мог.
— С безгрешными проще? — осведомился Круль. — Зарезал, замучил, а он попадает в рай, а оттуда никто ничего еще не сообщил.
— Намного проще, — тихо сказал Токарев. — И безгрешным — тоже проще. Умер, и все, без проблем. А вам, ребята, так легко не отделаться…
Круль глянул на Ивана, тот закрыл глаза. Так они, в общем, себе это и представляли — убивать их нельзя, грехи отпустить — тоже нельзя, ибо для Круля это невозможно в принципе, а Иван даже покаяться не может — не знает в чем. Значит, Токареву нужно обеспечить молчание парней при жизни.
Дальше цепочка неприятных размышлений потянулась сама собой. Чтобы молчали — отрезать язык. Чтобы не дали показаний в письменном виде — долой руки и, на всякий случай, ноги. Еще можно сделать лоботомию, ввести в кому — Круль вдоволь навеселился, выбирая варианты их дальнейшего существования. Выходило, что светит им лет сорок, как минимум, такого вот безрадостного существования.
