Алексей Бобл - Воины зоны
—- Нет, — сказал я, поднимая пистолет и целясь ему в лоб. — Не хочу. Но это не важно, я уже выбрал. Иначе не пришел бы сюда, вернулся к Периметру, мимо постов…
— Ты решил за себя — хорошо, хорошо. Но можешь ли ты решать за своего друга? Можешь обрекать на смерть и его?
Еще мгновение я целился в Кречета, потом опустил пистолет. Посмотрел на бледного, дрожащего Лабуса. Он тоже посмотрел на меня — и вдруг приосанился. Плечи распрямились, в глазах блеснуло что-то. Я уже видел такое выражение на его лице — перед тем как на трубопроводе у Саркофага Костя вскочил и дал длинную очередь по снайперу на подъемном кране, и еще раньше, но всего пару раз. Это было опасное, недоброе выражение.
Лабус разгладил усы. И спросил:
— Кладовки те, где девчонка, далеко отсюда?
— Далеко, — сказал я. — Если тут взорвется, она не пострадает.
Он кивнул, поднял винтовку и выстрелил в доктора Кречета.
Глава 23
Начальнику особого отдела штаба Объединенного командования
совершенно секретно.
Взводное тактическое занятие отдельного десантно-штурмового взвода отменяю в связи с пропажей экспериментального образца. Всех операторов боевых усиливающих костюмов изолировать в отдельном блоке на территории части. Задействовать агентуру в пределах Периметра на предмет возможной утечки информации. Особое внимание уделить…
Руки Лабуса дрожали, да и вообще, чувствовал напарник себя явно очень хреново — он попал не в голову, а в плечо.
Доктор Кречет закричал.
Но сделал это беззвучно.
Откинувшись в кресле, продавив затылком спинку, он выгнулся, разинул рот. Наполнявшее его напряжение вырвалось наружу и волной покатилось вокруг.
Кречет сработал как мощная аномалия. Когда мы пересекали Пустошь и неподалеку включился трамплин, произошло что-то похожее, но сейчас — куда сильнее. Незримый вал искажения покатился во все стороны от человека в кресле. Затрещали напольные решетки.
Там, где проходила выгнутая граница искажения, из труб одна за другой выстреливали струи пара. Вал достиг нас, ударил по ногам — я едва устоял, а Лабус упал.
Доктор Кречет громко, с сипом вдохнул сквозь сжатые зубы, прижал ладонь к ране и крикнул:
— Предатель! Где ты? Послужи мне еще раз, Иуда!
Зеленые огоньки в темноте бытовки на мгновение погасли и сразу загорелись вновь — теперь они были ярко-красными. Кресло покатилось назад вдоль стены. Я трижды выстрелил вслед доктору, и оно перевернулось.
Вой включившихся сервомоторов почти заглушил звуки выстрелов. Заскрежетало, пол начал содрогаться — сильнее, сильнее… В бытовке возник силуэт. Раздался хлопок, ставший хорошо знакомым за последние сутки, и я отпрыгнул в сторону вагона. Между мной и Лабусом взорвалась сорокамиллиметровая граната.
Высокая угловатая фигура шагнула наружу.
В одной руке человек сжимал «Сааб», во второй пулемет. На нем был экзоскелет, я видел похожие во время тренировок на полигоне ОКа, только этот казался выше и тяжелее. Щелкали сегменты, жужжали сервомоторы-усилители, поблескивала кольчатая изоляция, защищающая кабели. Не слишком новая машина — кое-где налет ржавчины, по выпуклой стальной ступне течет струйка масла, черная крышка электронного блока перекосилась на винтах.
Внутри всего этого находился Вениамин Бугров. Причем экзоскелет не просто надели на него — монолитовца вшили внутрь машины.
* * *
Черный комбинезон и покатый шлем исчезли, монолитовец остался лишь в коротких рваных штанах. Сбоку между ребрами появились три раны, наскоро залитые прозрачным медицинским пластиком. От них отходили изогнутые трубки, приваренные к боковине длинной прямоугольной рамы, основной части экзоскелета. Кто-то — должно быть, сам Кречет, ведь недаром его называли доктором — снял кожу с кадыка, теперь там поблескивала выпуклая решетчатая нашлепка, за которой вверх-вниз ритмично двигалось что-то красное. От нашлепки к полусфере, облегающей верхнюю часть головы, спиралью тянулся провод. Колпак очень плотно прижимался к голове, слишком плотно… Я понял: черепа под ним нет, верхушку спилили, полусфера заменяла кость, а не прилегала к ней.
Граната «Сааба» взорвалась через мгновение после того, как я свалился за углом вагона. Осколки врезались в стенку, некоторые пролетели сквозь проломы, взвизгнули над головой.
Бьющий из-под днища пар окутал меня. Закашлявшись, я вскочил и с криком «Лабус!» бросился обратно.
Красный столбик на мониторе терминала увеличился почти на сантиметр. С воем сервомоторов, визгом и стоном трущихся друг о друга металлических частей Бугров сделал шаг. Лабус лежал на боку, спиной ко мне, ноги дергались. Я побежал к напарнику, на ходу стреляя, пули «файв-севена» ударили в стальные трубки, одна врезалась в полусферу на голове, другая срикошетила от пластины внизу живота, прикрывающей пах. Если бы монолитовец выстрелил из гранатомета второй раз, нам с Костей пришел бы конец, но он решил использовать пулемет в левой руке.
Незнакомая модель с коротким стволом - никогда такой не видел. К раме экзоскелета был приварен металлический ящик, от него к оружию тянулась лента.
Бугров поднял пулемет, а я сорвал с жилета гранату и выдернул кольцо, упав ногами вперед, бросил по крутой дуге. Сектант открыл огонь - пули полетели низко над полом. Я обхватил Лабуса, граната цокнула о решетку перед монолитовцем и взорвалась. Очередь захлебнулась, Бугров качнулся назад, взвыли сервомоторы, он отступил на шаг с лязгом и стоном железных суставов. Задергался, раздуваясь и опадая, скрытый железными кольцами шланг, укрепленный к боковине рамы. Из неплотно пригнанной заглушки на конце брызнули струйки масла.
Левый бок напарника заливала кровь, руку он неловко подогнул, в бедро вонзился изогнутый стержень напольной решетки. «М4» отлетела к компьютерному терминалу, и у меня не было времени бежать за ней. Широко расставив согнутые ноги, я обхватил Лабуса, вдохнул полной грудью и с громким «Ха-а-а!» поднял, как атлет, выжимающий штангу. Взвалил напарника на плечо, качнулся, сделал шаг к вагону.
Отголоски взрыва стихли, монолитовец пошел вперед, поднимая пулемет. По лицу текла кровь - посекло осколками. Придерживая Костю правой рукой> я сорвал с жилета вторую гранату, выдрал кольцо и неловко бросил. Бугров махнул рукой ~ тяжело, медленно. Ствол пулемета ударил по гранате, она отскочила, упала в стороне от сектанта, крутясь, звонко лязгая по прутьям. Я побрел к вагону, повернувшись спиной к монолитовцу. Граната взорвалась.
* * *
За вагоном я не остановился, поплелся дальше, едва не падая под весом Лабуса. Позади лязгнула патронная лента, пулемет загрохотал, и пули прошили вагон, круша деревянные стенки. Очередь подошла совсем близко, я заковылял прочь от нее. Вагон ходил ходуном, медленно рассыпаясь, воздух дрожал, очередь нагоняла меня, кожей лица я ощутил дыхание пуль… Грохот смолк.
Стал слышен визг моторов и тяжелый лязг. Пол ритмично содрогался: Бугров пошел в обход препятствия.
Впереди был высокий железный шкаф, дверца приоткрыта, изнутри вывалились кишки перепутанных проводов, трубок и шлангов. Агрегат стоял торцом к вагону, я едва успел спрятаться за ним, как показался монолитовец.
Боковина шкафа оказалась совсем узкой. Посадив под ней Лабуса, я опустился на колени и сорвал аптечку с ремня напарника. Офицер вновь дал очередь, пули понеслись вдоль стенки, врезались в агрегат, тот затрясся. Я ссутулился, сжался. Открыл аптечку, вытащил бинт, зубами разорвал упаковку индивидуального пакета. Пулемет грохотал, дрожал пол, лязгали сочленения экзоскелета — Бугров шел к нам. Пули летели мимо шкафа то слева, то справа. Я казался сам себе дистрофиком, спрятавшимся за шваброй, — очень ненадежное укрытие этот агрегат, стоит на несколько сантиметров отклониться влево или вправо, и меня станет видно.
Но с другой стороны, этот аппарат, полный электронной начинки, не пробьет даже граната «Сааба». И не опрокинет — ножки прикручены к решетке.
Лабус полулежал, привалившись к железной стенке, и смотрел на меня, но я не мог понять, видит ли напарник хоть что-то, осознает ли мое присутствие.
Я спорол ножом лямки жилета, прорезал дыру в куртке, отведя в сторону напитавшийся кровью лоскут, стал бинтовать. Наложил повязку, захватил марлевой петлей порезанное осколком плечо, этим же бинтом зафиксировал руку в локте. Вылил бутылек перекиси. Выстрелы смолкли, но лязг приближался, Бугров шел между вагоном и шкафом. Из карманов на жилете напарника я выудил последнюю пару гранат, удерживая Лабуса, привалившегося к железной стенке. Пулемет застрочил опять, пули ударили в металл, очередь отклонилась, они понеслись вдоль агрегата, едва не задевая плеч. Я обернулся: сзади лабиринт штабелей, но до него далеко, зато рядом стоит катушка с черным кабелем.
