Алексей Бобл - Воины зоны

Теперь мы удалялись от сектора аварийного реактора, приближаясь к третьему энергоблоку. Туннель шел под уклон, я двигался все осторожнее и медленнее. Стихло гудение воздуха, остался лишь звук шагов и наше дыхание. Фонарь озарял уходящий вдаль широкий коридор. Тьма впереди — будто ватная заглушка, луч фонаря проталкивал ее дальше, как шомпол, которым чистят ствол.

Сквозь железо и бетон в трубу проник странный звук, я не понял толком, что это. Вроде где-то заработали сервомоторы, причем на пределе возможностей, чуть не лопаясь от натуги. Их вой слился со скрежетом и стоном… а может, это был крик боли? Или человеческий крик мне только почудился, до нас донесся звук работы какого-то необычного механического устройства? Раздался тяжелый лязг — и все смолкло. Я замер, вслушиваясь.

— Кто может так выть? — тихо спросил Лабус сзади.

Я пожал плечами и зашагал дальше.

—    Леха, а ведь мы уже, считай, над этим Кречетом, — сказал он. — Слышишь? Где-то он внизу, близко уже.

Труба плавно повернула, уклон стал сильнее, подошвы заскользили. Я шел дальше, расставив руки и упираясь носками ботинок в стыки. Далеко внизу показалось пятно серого света. Я прошептал:

—    Тише иди. Видишь?

Мы бесшумно спускались еще почти минуту, а свет, льющийся в трубу откуда-то снизу, разгорался все ярче. Наклон еще увеличился — если так дальше пойдет, скоро труба станет вертикальной. С трудом сохраняя равновесие, я перешагнул узкий выступ — скорее всего, на этом месте снаружи была приварена опорная балка, хотел предупредить Лабуса, но не успел. Раздался сдавленный возглас, напарник сильно толкнул меня в спину. Ствол винтовки ударил по затылку, я шагнул вперед, нога поехала — хорошо, что не рухнул лицом вниз, опрокинулся на спину.

Я заскользил на заду, приподняв согнутые ноги. Судя по доносящимся сзади звукам, Лабус сопровождал меня таким же манером. Пятно света рванулось к нам, труба стала почти отвесной, какое-то мгновения я па дал, потом она изогнулась горизонтально, спину вдавило в металл. Свет был совсем близко — он шел сквозь мелкоячеистую решетку вспомогательной вытяжки. Решетка проломилась подо мной, с лязгом выскочила из пазов, и я полетел вниз.

На мгновение взгляду открылся огромный прямоугольный зал, заставленный штабелями, заваленный старым оборудованием и запчастями — компрессорами, кожухами трансформаторов, лопастями разобранных вентиляторов. Мы выпали из трубы примерно на середине зала, сзади высилась облицованная свинцовыми плитами стена, а впереди, в торце прямоугольного помещения, стоял самолет.

Я упал на штабель плоских деревянных коробок и откатился, чтобы Лабус не свалился на меня. Он рухнул позади, коробки просели, осыпались, и мы съехали на пол как с горки.

—    Ты видел? — заорал Костя, вскакивая. — Видел?! Самолет!

Я поднялся, отдернул рукав — счетчик радиации тихо щелкал, показывая повышенный фон. Не такой уж и сильный, почти безопасный.

—    Видел, видел, — сказал я. — Не кричи. Похож на «Ф-111» вроде. Его американцы еще в том веке с вооружения сняли.

—    А левее самолета, под стеной, заметил… — Костя смолк, морщась от боли, схватился за плечо.

—    Что-то там есть, — согласился я. — Коробка какая-то непонятная. И приборы, я плохо разглядел.

—    Наверное, Кречет где-то в том месте. Идем.

Мы быстро пошли между штабелями в сторону самолета. Я сказал:

—    Значит, ТВЭЛы были за этой стеной свинцовой, которая сзади. Толстая, наверное, иначе у меня бы счетчик зашкаливал.

Зал озаряли длинные ряды ламп на потолке — некоторые светили ровно, другие мигали, третьи давно погасли.

—    Вроде перед самолетом ворота были, — начал Лабус, но его прервали те же звуки, которые мы слышали в трубе: натужный вой сервомоторов, скрежет, будто осколком стекла по железу провели, и стон (опять не разобрать, издает ли его человек или это результат работы какого-то механизма). Лабус остановился, вскинул винтовку, хотя от стены с воротами нас отделял лабиринт штабелей. Я поднял пистолет. Скрежещущий стон завершился лязгом, пол дрогнул.

—    Блин, да что же это такое? — спросил Костя. — Это Кречет так шумит?

Пожав плечами, я пошел в обход штабеля из длинных железных ящиков с выдвижными крышками. Обычно в таких держат наборы инструментов. Ага, так и есть — на другой стороне часть ящиков осыпалась, некоторые были раздавлены, будто по ним проехал трактор, среди раскрошенной древесины и гнутой жести виднелись разводные ключи, отвертки, плоскогубцы и стамески. Впереди висела кран-балка с обрывком троса, за ней в ряд стояли передвижные трансформаторы; желто-оранжевые корпуса, черные колеса, штанги, что бы цеплять к грузовикам. Сколько же лет этой технике? Тридцать, сорок?

За трансформаторами бетонный пол заканчивался, дальше была решетка, в полуметре под ней — еще одна, между ними трубы. В некоторых местах из старых вентилей били струи пара.

Лабус остановился и присел. Одну ладонь прижал к плечу, другой уперся в пол.

—    Ты бы уколол себе что-нибудь, — сказал я. Он тяжело выпрямился.

—    Нет больше ничего, мапупа моей аптечке настала. Только бинт да спирта немного. Надо осколок из мяса вытащить, а времени нет. Даже винтовку тяжело нести.

Он взял «М4» в другую руку, направив стволом вперед, прижал локоть к боку. Перехлестывающий через шею ремень натянулся.

—    Давай ее мне, возьми пистолет, — предложил я, но напарник покачал головой и зашагал дальше.

Подняв «файв-севен», я нагнал его, мы пошли на некотором расстоянии друг от друга, поворачивая стволы то влево, то вправо, лавируя между штабелями, техникой и грудами мусора. Чем-то это помещение напоминало тот пакгауз, где наша группа столкнулась с зомби и снорками, только железнодорожный склад озарял дневной свет, там было светло, просторно, снаружи доносился шелест листвы, а тут — мигающие лампы и глухая, мертвая тишина.

Я перешагнул через участок, где не было решетки, следующий квадрат качнулся под ногой и просел, пришлось перепрыгнуть на изогнутую трубу, пробежать по ней сквозь бьющую вверх струю горячего пара. Вой сервомоторов больше не повторялся, но было четкое ощущение, что мы приближаемся к чему-то важному и опасному, — впереди был источник энергии, от которой шевелились волосы на голове и по спине пробегала дрожь. Я уже видел конец помещения поверх штабелей. Теперь стало понятно, что ворота находятся возле стены справа, и там же, носом к ним, стоит самолет.

Костя вдруг покачнулся, сделав неверный шаг, оперся спиной о большую, в полтора человеческих роста, катушку с плотными рядами черного кабеля. Морщась, стащил шлем — бледное лицо блестело от пота. Винтовку напарник отпустил, она повисла на боку стволом вниз. Пальцы разжались — шлем упал на р¬шетку.

—    Что… — начал я.

Спереди донесся усиленный мегафонами голос:

—    Вы, двое! Я видел, как вы свалились сюда. Подходите, быстрее.

Спокойный, суховатый —- в общем, обычный человеческий голос. И все же было в нем что-то пугающее. Казалось, обладатель этого голоса испытывает невыносимое внутреннее напряжение и едва сдерживает его, не позволяя вырваться наружу.

—    Быстрее, а то испортите игру, — повторил голос и смолк.

—    Какую еще игру, твою мать?! — зло крикнул Лабус в ответ.

Он тряхнул головой и быстро зашагал вперед, оставив шлем валяться на полу. Лицо его покраснело, усы грозно встопорщились.

Я поспешил следом. Мы прошли последние стеллажи, обогнули бьющую из пола струю пара и увидели длинный грузовой вагон. Колесная пара с одной стороны продавила решетку и трубы под ней, из-под вагона ползли белые клубы. В стенках зияли проломы, внутри темно и пусто. Но как его затащили сюда, ведь здесь нет рельсов… И тут же я заметил один — далеко в стороне тускло поблескивала приваренная к полу металлическая полоса.

Вагон закрывал от нас пространство перед торцевой стеной зала, зато теперь мы видели самолет, стоящий на рельсе.

*   *   *

Под брюхом бомбардировщика висела «М-61», в народе известная как «Вулкан», — шестиствольная авиационная пушка. От фюзеляжа к стоящим неподалеку пластиковым цистернам тянулись шланги. Фонарь кабины откинут, крылья смонтированы наполовину, гладкая обшивка закрывает не всю поверхность — видны узкие лонжероны. Как они эту махину сюда затащили, по частям, что ли? И зачем? Стойка переднего шасси была закреплена на рельсе, протянувшемся к воротам. Ага, так это нечто вроде палубной катапульты, как на авианосцах.

У стены гудели металлические шкафы, на одном мерцало окошко с дисплеем. Крышки с аппаратов были сняты, оттуда торчали собранные в пучки силовые кабели.

Разглядев все это, я сделал несколько шагов и оказался возле вагона. Махнув напарнику, пошел вдоль стенки. Пистолет поднял стволом вверх. Костя показал вниз — мол, давай под вагоном проползем? — но я отрицательно качнул головой. Слишком узко, ведь колеса пробили верхнюю решетку пола, да и пар оттуда горячий валит…