Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич
Там встретились со вспомогательными крейсерами «Акеси-мару» и «Нико-мару». На них передали лоцмана, наспех ознакомили с планом предстоящей атаки и поставили задачу подавить батареи и отвлечь на себя пушки брандвахты для обеспечения прорыва торпедных кораблей в саму бухту. Также передали пакеты с основными ориентирами и расположением целей, уже известных Кобояси к тому времени.
Пока занимались всем этим, на востоке, правее уже ставшего привычным кроваво-красного пульсирующего зарева, появились три небольшие мерцающие точки, коротким пунктиром сбегавшие к воде. Костры! С японских кораблей их видели все. Наверняка видели и русские, так что мешкать не стали. Поспешили воспользоваться предоставленной возможностью.
* * *Все это время на северном направлении продолжалась очередная атака. Несмотря на преждевременную потерю внезапности, для японцев сначала все складывалось удачно. Преодолев, хоть и с потерями, огневой заслон и атаковав русские катера, в очередной раз пытавшиеся уничтожить световые маркеры проходов в боне, начали их преследование. В этот раз повезло. Удалось удержаться на минимальной дистанции, что затруднило противнику стрельбу с больших кораблей поддержки и береговых позиций. В результате этот огонь не смог остановить резко усиленные японские москитные силы. С ходу сумели проделать еще два довольно широких прохода, и бой уже разгорелся в непосредственной близости от брандвахтенных судов, одно из которых даже сумели подорвать метательной миной.
Но тут передовой отряд «Кокутай» угодил под кинжальный огонь шестидюймовок и более мелких, но тоже весьма опасных пушек с русского бронепалубного крейсера. Он медленно приближался с севера сразу за еще не пройденным заграждением и бил прямой наводкой. К нему вскоре присоединился еще один крупный артиллерийский корабль, тоже вооруженный многочисленной скорострельной артиллерией, но разглядеть его не удавалось. Он приближался и стрелял не менее точно. Воодушевленные оказанной поддержкой, многочисленные русские катера бросились в контратаку.
Капитан второго ранга Такеси, державший свой флаг на корабле управления седьмого «Кокутая», находился сразу за штурмующими колоннами. Так что поле боя видел прекрасно. Он сразу понял, что под таким огнем прорваться в бухту с этого направления вряд ли удастся. Оставалась только возможность скрытного проникновения малых судов по мелководью. Для реализации этой идеи он немедленно занялся переформированием еще не вступившего в бой седьмого отряда, собираясь лично возглавить предстоящую вылазку.
В этот момент ему доложили, что вернулся один из первых прорвавшихся в бухту катеров. Этому суденышку удалось незамеченным пробраться вдоль всего заграждения и обнаружить мощные двойные боновые ворота у его южного края. То есть со стороны мыса Фуджими, где всеми планами атаки предполагалось наличие лишь легкого раздвижного заграждения поперек прохода.
Понимая, что такое препятствие не под силу пятисоттонным мобилизованным каботажникам, которых привлекли для тарана ворот, тем более под перекрестным огнем с брандвахты и берега, он поспешил предупредить Кобояси. Без соответствующей подготовки своими ограниченными силами тот просто не сможет форсировать боны и будет расстрелян в упор. Такеси приказал отходить и дать ракетный сигнал общего отбоя атаки.
Широкая панорама активных действий подчиненных ему сил полностью перекрывала все южные румбы. Из-за чего он не мог видеть, что творится у противоположного берега бухты, и не знал, началась там атака или нет. Предположив, что его сигнал с истребителей могли и не увидеть, приказал его продублировать. А для большей надежности к мысу Фуджими отправил еще и «Цубаме» с миноносцем № 72 с последними известиями.
Остатки легких диверсионных сил Токийского залива тем временем начали выходить из боя и приводить себя в порядок под охраной оставшегося миноносца. Но не все. Значительная часть добровольцев просто не могла разглядеть поданного сигнала из эпицентра битвы и упорно продолжала свою войну. Так что пушки не молчали, и ракеты продолжали взлетать и медленно опускаться, разливая свой свет над побоищем.
Кобояси к этому времени благополучно уклонился от своевременно обнаруженного русского парного катерного дозора и по открывшемуся на короткое время впереди прожектору даже смог точно определить расположение русской брандвахты у прохода. Сигнала отбоя атаки он тоже не видел. Да и никто бы не смог вычленить несколько ракет цветного дыма в переливавшихся над устьем Обицу всполохах.
Увидев мерцание японского опознавательного слева от своего курса, он был немало раздосадован и озадачен. Такое легкомыслие могло стоить потери внезапности. А для повторного захода может уже не хватить времени. Створные костры еще горели, но это не могло продолжаться долго. Его размышления прервал доклад сигнальщиков о повторном сигнале, с довеском о срочной информации. Выбора не оставалось. Пришлось давать отбой и разворачиваться.
Отойдя от берега, вскоре встретились с «Цубаме» и «семьдесят вторым». Узнав причину их появления, Кобояси полностью одобрил принятое капитаном второго ранга Такеси решение. Чтобы обеспечить гарантированный прорыв боновых ворот, требовалось провести перестроение.
Были нужны более крупные пароходы в голове атакующих порядков. Вспомогательные крейсеры для этого вполне годились, но тогда они уже не смогут прикрыть дальнейший прорыв, лишившись подвижности. После этого их неизбежно быстро прикончат с брандвахты и берега. Поэтому «Цубаме» срочно отправили в бухту Урага, чтобы привести оттуда подходящие суда.
В течение следующего часа при помощи посыльных миноносцев продолжался интенсивный обмен сведениями и инструкциями между северной и южной группами японских сил. Они носились на всех парах вдоль заграждения, разгоняя русские катера и совершенно не заботясь о маскировке. Яркие факелы искр из их дымовых труб видели издалека, но сынов Ямато это не смущало. Время было дорого.
Бой второго ударного отряда к этому времени стих, но, к огромному удивлению гонцов-скороходов, никто их не атаковал. Вероятно, катера просто не имели серьезного прикрытия, а русские истребители держались дальше в заливе и не хотели выдавать своей засадной позиции обстрелом одинокого небольшого миноносца, к тому же не проявлявшего агрессивных намерений. Не исключено, что подозревали какой-то подвох.
Было уже начало третьего. Сосредоточение японских сил для решающего удара заканчивалось. После всех стычек, проявившихся после них «болячек», вынудивших отправить кое-кого на ремонт, контингент окончательно определился. На смену выбывшим подошли «Хатсусио» и «Камикадзе», хоть как-то починившиеся в Йокосуке. Чуть позже из Иокогамы подтянулся и «Кисараги».
Но все вновь прибывшие корабли имели повреждения разной степени тяжести после боев с большими русскими истребителями и смогли восстановить свою боеспособность лишь частично. Других пополнений, пригодных к использованию, ни в Йокосуке, ни в других портах Токийского залива больше не нашлось. Вспомогательные крейсера все еще искали русский войсковой конвой в заливе Сагами, и никто даже не знал – успешно или нет.
Наконец появился и «Цубаме». А с ним и три дозорных судна. Замызганные, явно ушатанные до предела частыми выходами в море, кое-как вооруженные пароходы точно не могли считаться усилением ударной группировки. Однако они оказались заметно крупнее тех, что уже были призваны ранее, а значит – свою задачу выполнить могли. Большего от них и не требовалось.
С появлением этих пополнений и «Цубаме» сосредоточение можно было считать законченным. У Кобояси теперь имелось все, что нужно. «Вспотевшего» на побегушках «Циклона» и опекавшего его «семьдесят второго» отправили назад к Такеси. Новым приказом предписывалось начинать атаку, обязательно «засветив» с самого начала приданные миноносцы. Это, по замыслу, должно было убедить русских, что полноценный удар нанесут снова с севера.
