Восхождение к власти: «италийский рассвет» - Соломон Корвейн
- Почему же они спали, совсем с ума сошли?
Юноша поднимает голову и видит только маску продвинутого противогаза, но Данте знает, что брат сейчас хмур, вспоминая об оплошности бедных солдат.
- Всё просто, нас нужно втянуть в бой, – Данте говорит и укладывает боезапас и карман становиться тяжелее, а парень продолжает. – Сначала мы разрезаем мягкую оборону, проникаем поглубже, а затем вязнем в наёмных частях Княжества, и атака за атакой наше наступление захлёбывается. Затем свежие силы опрокидывают нас в море.
- Это жестоко – пожертвовать своими.
Данте поднимается со ступеней и осматривается вокруг в поисках врага, который может приближаться. Но ничего, лишь трупы и около пяти бойцов средь руин готовятся принять бой, и ещё шестеро хоть и серьёзно ранены, готовы продолжить сражение. Ветер усиливается с каждой минутой, и артиллерийская канонада становиться всё сильнее.
Отсюда отлично видно, как первый ярус города захлёбывается в огне. Юноша смотрит туда и видит, как мирные люди расплачиваются за амбиции двух владык… успокаивает то, что эта расплава ограничивается тем, что их жильё стало прахом. Благо местная власть смогла вовремя организовать эвакуацию и оттянуть жителей на юг, а имперские войска не стали этому препятствовать. Посмотрев на далёкое море, дух заворожило. В порту земля разверзлась порезами, и пламя вьётся на многие метры ввысь. Вражеские корабли – огромные живые исполины, богато украшенные и являющие из себя не только военное совершенство, но и красоту отделки, гравировки и особого стиля, но теперь они идут на дно с сотнями живых людей, у которых есть семьи, дети и родственники. Остаётся надеяться, что те успеют выбраться в последний момент.
- Ты как брат? – рука Яго ложиться на плечо родственника. – В порядке?
- Вроде живой и готов воевать, – горестно выдаёт слово за словом, в которых льётся огорчение, говорит Данте. – Ведь от нас этого только и требуют.
- Это наш приказ. Мы должны были, пойми. Мы сражаемся за новый мир и должны были это сделать, во имя блага миллионов людей.
- Яго, в этой войне нас запомнят не по целям, а по свершениям, – смотря в сторону моря, не убирая визоров в стёклах которых отражается далёкое пламя, заявляет сиракузец. – Мы пришли как разорители, против которых некогда и сражались.
- А мы как жили? – с незначительным гневом выпаливает Яго. – Нас резали и убивали, как свиней. Нами помыкали, как собственностью. Нас заставляли биться против своих же братьев, жрать помои и пить гнилую воду. Почему я должен кого-то щадить, если ко мне пощады нет?
- Брат, если мы выросли и выживали в городском аду, то эти люди просто жили и радовались отсутствию таких страданий, как у нас. Расскажи всё о том, какой ужас был в Сиракузы-Сан-Флорен, и им бы нас стало жалко. Разве они те, на ком мы должны вымещать ненависть? Разве так себя ведут воины креста и меча? Где наше благородство?
- Это необходимые муки для мироздания, Данте. Он должен претерпеть боль и омыться кровью, чтобы переродиться в новом величии. Так будет выкован новый мир, построенный на стальных порядках.
- Да, возможно ты и прав, брат. Но что мы скажем потомкам, когда у нас спросят – как мы строили мир? Что мы ответим? Что мы его возвели на костях и плоти тех, кто не хотел войны? – неожиданно угрожающе и раздражительно спрашивает Данте. – Разве это благородство? Не думаю, что нас поймут, если мы ответим, как мы возводили новый мир таким образом.
- Кровь мучеников есть семя Империи. На этой крови мы возведём не просто новое государство, а убежище от гнилых поветрий. Помнишь Римский престол? Может Проклятое аббатство[2] и что там творилось? – голос брата стал более снисходительным. – Пойми, мы должны это сделать.
- Хм, - мрачно ухмыльнулся Данте, - скажи это детям, которые сегодня могли погибнуть. Может, скажешь это их родителям, которые сейчас рыдают. Не думаю, что им будет это важно.
- Ты поймёшь, брат, – хлопая по родственному плечу, твердит Яго. – Пройдёт время, и ты поймёшь.
Данте только собирался дать ответ, контраргумент, но истошный голос из рации напряг:
- Противник! – заверещало устройство, и италец схватился за оружие, тыча дулом в пустоту, разыскивая через прицел врага.
Из пустоты меж домов вновь шагнули наёмники, идущие в ногу с боевыми дронами и передвижными роботизированными турелями. Позиции «Теней» за секунду накрывает ураганный огонь. Ураган пуль заставил воинов прижиматься к земле.
Со стороны Данте наступает не менее роты. С западной части города подтянули не менее трёх взводов металлических солдат с улучшенными микросхемами и процессорами. Мощные человекообразные корпуса, эмитирующие по габаритам и очертаниям накачанные атлетические тела и небольшая плоская голова, со светящимся фонарём и большим диодным оком.
- Независимые механизмы! – в порыве праведной ярости кричит в рацию «Копьё». – Уничтожим это скверну!
«Копьё» встаёт во весь рост и поливает огнём наступающего врага. Пули его автомата рвут плоть и металл. Земля орошается кровью и маслом, а к десяткам трупов прибавляются ещё, но тут же его постигает рок в образе пулемётной очереди…
- «Копьё» ранен! – рвётся рация.
Данте аккуратен. У него в подсумках ещё два полных магазина и третий, начатый в автомате, отдаёт патроны. По две-три пули старается парень пускать в полёт, но этого недостаточно. Бронированное покрытие дронов держится, а люди двигаются в полуприсядь, отчего в них попасть ещё труднее. Неплотный и рассеянный огонь «Теней» неэффективен, а концентрированный огневой шторм наёмников прижал к земле солдат императора и дистанция постепенно сокращается.
- Как подойдут поближе, закидывайте их гранатами, – подсказывает Хоругвион.
Данте чуть показывается из-за лавки и видит, что противник медленно подбирается к бетонной изгороди и вот-вот окажется у колонн. «Тени», держащие позиции у статуй и колонн отступают. Повсюду вновь стрекочут залпы орудий и рвутся гранаты, а враг неумолимо наступает
- Всем стоять! Бьёмся до последней капли крови!
Все четыре гранаты – две оборонительных, две зажигательных, юноша срывает с пояса, и поочерёдно закидывает ими наступающие отряды, прикрывая голову от свистящих пуль, чтобы мозги не выбило. Круглые и чёрные боеприпасы пали средь
