Школа на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский
— Тсс, — я ткнул кучеряшку в бок. — Потише.
— Ладно-ладно. Колись давай.
— Предтечи, — сказал я. — Выбрались из своих гробов и устроили оргию. Насилу убрался — меня звали.
Ираклий насупился:
— Друг ещё называется…
— Да ничего там нет, — отмахнулся я. — Коридоры всякие, лестницы. Почти всё заблокировано. Целый лабиринт, а толку ноль.
— Лучше бы с нами пошёл, — на лицо Ираклия вернулось благодушное выражение.
— А что там было-то?
Солнце жарило вовсю — за время нашего отсутствия разбежались последние тучи. Я был почти уверен, что Атлер накроет ливнем, но этого не случилось. Погода на Кавказе переменчивая.
— Столько всяких штук! — глаза Ираклия заблестели. — Холодильники, которые не надо в розетку включать. Мышечные усилители…
— Это как?
— Надеваешь на запястья — и становишься сильнее. Хоть стену рукой прошибай. Или машину поднимай вместо домкрата.
— Да ладно.
— Я тебе говорю. Там ещё много всякого.
У ворот мы задержались. Шахин аннулировал пропуска, и охранник открыл двери караулки. Мы вооружились и вышли под палящее сентябрьское солнце.
Прикладываюсь к бутылке с водой.
Рядом незаметно нарисовывается Маро.
— Не забыл?
— Да помню я.
— Попросим высадить нас у канатки.
Кивнув, завинчиваю крышку.
Настроение смешанное. С одной стороны, я вроде как прибарахлился, сорвал вкусную плюшку. С другой… Чувство такое, что подписал контракт с дьяволом. Собственной кровью.
Бросаю взгляд на часы.
Тикают. Ведут себя как обычные часы. Не удивлюсь, если время точно по Москве выставлено. Или по Фазису, у нас же разные пояса…
Шахин отвёл нас к автобусу за воротами.
Кто-то спросил, зайдём ли мы в обычный музей. Последовал ответ, что это не настолько познавательно, но если у нас возникнет желание, можно будет приехать ещё раз. Через месяц-другой. На этом, как я понял, экскурсия завершилась.
Автобус тронулся в обратный путь.
* * *
Мы вышли на площади Семи Ветров.
Да, есть такая. Не знаю, как там с семью ветрами, но продувается это место нещадно. Видимо, из-за улицы Габриадзе, тянущейся со стороны гор к морю.
Здесь же располагалась станция канатки.
Что интересно, местные жители называли станции «остановками» и относились к «верхней дороге» как к какому-нибудь трамваю.
Я вспомнил, что капсулы одноместные.
— Куда едем?
— До Альпики, — ответила бессмертная. — Станции не объявляют, так что следи за названиями.
Городские станции были компактными, но вынесенными на приличную высоту. Чтобы сесть в капсулу, мне понадобилось купить билет в специальном киоске, причём название станций влияло на стоимость проезда. До Альпики, туда и обратно, я заплатил два рубля сорок копеек. Нехило по здешним меркам.
Билеты смахивали на железнодорожные. Плотная бумага, ярко-оранжевый цвет, орнамент по канту… И вертикальная полоска, разделяющая маршруты на две части.
Вместе с другими пассажирами, преимущественно туристами, поднимаемся наверх по винтовой лестнице. На высоте третьего этажа обнаруживается площадка, к которой раз в несколько минут подъезжают капсулы. Здесь надо показать билет кондуктору — пожилому дядьке с бакенбардами. Кондуктор одет в брюки со стрелками и голубую рубашку, на его голове — кепка с эмблемой КПФ. Канатные пути Фазиса, если что. Мой билет пробивают переносным компостером с одной стороны.
Маро садится в первую капсулу.
Там действительно одно кресло.
Я жду своей очереди. И вот он — час дивных открытий. Изогнутые дверцы повторяют скруглённые очертания капсулы. Их нужно сдвигать самому, а потом защёлкивать на специальный запор. Я залезаю внутрь, устраиваюсь поудобнее в кресле и закрываю секцию. Сегодня жарко — в потолке приоткрыт люк. Пахнет кожей, стеклом и нагретым металлом.
Капсула неспешно отчаливает.
Большая часть кабины — это оргстекло. Так что я наслаждаюсь открывающейся внизу панорамой. Кабина скользит по канату плавно и с достаточно высокой скоростью. Я бы сравнил с трамваем. Со всех сторон разворачиваются лабиринты Фазиса, заполненные машинами и ярко одетыми людьми. Впереди меня, на расстоянии в несколько десятков метров, движется другое каплевидное тело. Капсула Маро.
Странное это ощущение — ездить по городской канатке. Обычно как происходит? Ты садишься в кабину и едешь в горы. Всё выше и выше забираешься. Здесь другая система. Десятки остановок на площадях и перекрёстках, три пересекающихся ветки, киоски, кондукторы…
Задумавшись над различиями транспортных сетей, я не сразу заметил, что ущелье проспекта сузилось. Дома уменьшились в размере, стали более обшарпанными. А потом всё это переросло в частный сектор и бесконечные СТО с автомойками.
Меня потащило вверх.
Через несколько сот метров капсула взгромоздилась на одинокий уступ, склоны которого поросли буком и тисом. Здешняя станция имела вполне вменяемый вид: навес над площадкой, зал ожидания, широкие боковые лестницы. Над крышей висело название: «ФИРИЯ».
Капсула замерла у платформы.
Сквозь стекло я увидел компанию из трёх типов, сканирующих взглядами все проезжающие мимо капсулы. Типы мне не понравились. Уж больно смахивают на разбойников с большой дороги. Коренастые, жилистые, с совершенно неуместными чехлами за спиной. В таких чехлах рыбаки таскают удочки да спиннинги, но эти ребята не похожи на рыбаков.
Один их хмырей посмотрел на меня.
В упор.
И криво ухмыльнулся.
Капсула скользнула вверх, а тип всё ещё сверлил взглядом мою спину. Через четверть часа на горизонте замаячила станция «Альпика».
И я понял, почему Маро выбрала для наших занятий эту локацию.
Глава 31
Зимой Альпика превращалась в модный горнолыжный курорт с трассами разной степени сложности, летом же сюда съезжались любители трекинга.
Ладно, слово «трекинг» в этой реальности ещё не придумали. Зато успели придумать здоровенный спорткомплекс для фанатов боевых искусств. Эдакий аналог Шаолиня на Кавказе. Нет, монастрь здесь, конечно, не построили, но оборудовали вереницу террас, связанных друг с другом горными тропами и вырубленными прямо в скале лестницами. С высоты протянутого над склоном каната я видел деревянные столбы, площадки для тренировок, брусья, турники и даже мишени для стрельбы из лука на специально огороженном поле. А ещё — боксёрские груши, манекены из полупрозрачного материала, напоминающего желатин, воинов, сражающихся друг с другом на шестах, группы мечников, оттачивающих свои ката… И комплекс одноэтажных зданий, смахивающих на додзё. Кто-то избивал грушу или колол шпагой манекен…
Всё это выглядело, как закрытое учреждение.
Нет, не так.
Часть террас была доступна всем желающим, но отдельные площадки прятались за сетчатым забором. В глаза бросились ворота с будочкой, которая не могла быть ничем иным, кроме кассы.
Моя капсула замедлила ход и притормозила, достигнув платформы.
— Веди, — сказал я, задвигая на место дверь.
Маро повернулась ко мне спиной и зашагала к спуску.
На платформе отиралось несколько человек, большая часть из них была туристами. В основном, европейцы. Все — с
