Свиток 4. Перевернуть мир - Егор Дмитриевич Чекрыгин
— А как это, «расстреливать»? — Нашелся таки любитель задавать глупые вопросы.
— Ты разве плохо слышал меня, оикия? — Рявкнул я на него. — Ты слышал, как я говорил, что меня зовут «Великий Шаман Дебил»? И после этого ты осмеливаешься спрашивать меня о моем страшном-страшном колдовстве? Глупец, только одно лишь объяснение «что такое расстреливать», приведет к твоей смерти и смерти всей твоей родни. Ты правда хочешь его услышать?
Понты сработали и на этот раз, умник заткнулся, а я, видя нетерпеливый взгляд Вождя, скомандовал начать атаку…
Увидев наше приближение, аиотеекская пехота образовала некое подобие каре, а оставшиеся кавалеристы собрались в отдельный отряд.
…Забавно, но мы не имели ни малейшего представления, как действовать, когда оикия противостоит не толпе дикарей и не всадникам-оуоо, а точно таким же оикия. Для нас это было внове, так что придется учиться непосредственно на поле боя.
Мы начали наваливаться на вражеские ряды, отчаянно тыкая впереди себя копьями и стараясь удерживать строй. Если наш «навал» как-то и подействовал на врага, то этого было почти незаметно, они слегка колыхнулись, не столько отходя назад, сколько делая плотнее ряды, и уперлись ногами в землю.
Несколько минут продолжалось это противостояние, затем аиотеек — командующий оикия, сидящий позади строя на верблюде и хорошо видящий все поле боя, пропел приказ к атаке, и нам пришлось постараться выдержать ответный навал.
Устояли… почти все.
Ирокезы устояли. Улотцы устояли. Даже олидиканцы вполне себя устояли. …И только мои забритые попятились и смешали ряды. Их трудно за это винить. У большинства из моих подопечных были лишь деревянные копья, и почти не было доспехов. К тому же собранные с бору по сосенке несыгранные оикия не имели шансов против свежих еще не побывавших в бою войск противника.
Опять пришлось рвать глотку, пытаясь привести своих вояк в чувство и восстановить строй. А аиотееки все перли и перли, и ситуация становилась критичной.
Тут-то Лга’нхи, издав боевой вопль, прыгнул на вражеские ряды и закрутил Волшебным Мечом, сметая подвернувшихся под руку бедолаг. В образовавшуюся брешь двинулись ирокезы, и началась очередная дикая месиловка. Причем та легкость, с которой наши крушили вражеские ряды, явно навела меня на некую мысль.
Аиотееков-оуоо учили драться в строю, в строю, в строю и еще раз в строю. По себе помню, из множества тренировок, на которых меня гоняли пока я был в плену, все они проводились в строю. Да и не удивительно, хорошая выучка и сыгранность оикия добываются тяжким трудом и беспрестанными тренировками.
Так что индивидуальная подготовка бойца практически отсутствовала. Для разборок один на один существовали оуоо, а дело оикия — изображать из себя винтики и колесики военной машины аиотееков.
Так что, когда строй ломался, аиотееки-оикия резко теряли свою крутость. Вечная проблема узкой специализации.
Вот только взломать этот строй, как раз благодаря многочисленным тренировкам, было очень непросто, вот у нас лично не получалось — в то время как ирокезы теснили врага, а остальные войска Союза удерживали их напор, мы безнадежно пятились назад.
Да, признаться, и у ирокезов дело обстояло не так легко. Благодаря созданной каким-то доисторическим деятелем структуре, аиотееки быстро смогли восстановиться. Пока наши дотаптывали те две оикия, что попали под их удар, соседние просто слегка отодвинулись, развернув крайние ряды, и вновь ощетинившись копьями.
…А вот позади их строя…
Собственно говоря, я, и ввиду своего ранения, и ввиду сообразительности, в первые ряды своего войска не полез. Ну их нафиг, еще убьют, и кто будет командовать? Мне как-то больше нравится руководить из-за спин забритых, время от времени взбираясь на плечи Мнау’гхо и оглядывая окрестности с высоты.
…Вот потому-то я, наверное, первым и заметил, что отряд всадников-оуоо, до сей поры мирно стоящий позади строя своих оикия, явно готовится ударить по не в меру набушевавшимся дикарям, собиравшихся прорвать строй аиотееков.
…Блин, и как же мне предупредить Лга’нхи?
— Тог’оксу, — рявкнул я. — Беги как можно быстрее, скажи Лга’нхи или Гит’евеку, что верблюжатники готовят удар оуоо прямо по ним… Только по дороге в драку не ввязывайся.
Тог’окусу кивнул и помчался… Насколько это вообще было возможно в подобной ситуации. А верблюжья кавалерия уже начала разгон. Кажется, тот факт, что перед ними еще остались свои недобитые части, благородных рыцарей нисколечко не останавливало. …В принципе правильно, если ирокезы прорвут строй, погибнет куда больше народа, но вот я бы наверное так не смог, атаковать врагов сквозь собственные ряды…
Тог’оксу почти успел. Но почти не считается, разогнавшийся отряд оуоо вломился в наши ряды, и я с ужасом увидел, как после удара копьем падает Лга’нхи. Разумеется ирокезы бросились на выручку своему Вождю. Копья, дубинки, топоры и кинжалы на месте его падения замелькали с такой скоростью и такой интенсивностью, что со стороны это начало смотреться каким-то голливудским спецэффектом.
Я наконец очнулся от шока и, громогласно заорав, чисто рефлекторно шлепнув пятками по бокам Мнау’гхо, на шее которого сидел, придал ему направление на вражьи полчища и, пробившись во второй ряд нашей пехоты, стал разить копьем сверху вниз продолжающего напирать врага, бешено матерясь при этом и вереща сигнал «в атаку». Увы, но это сейчас было единственное, чем я мог помочь другу.
Оикияоо с противоположной стороны так же напевали тот же приказ, и встречные навалы фактически вдавили первые шеренги противоборствующих войск вплотную друг к другу. Мы давили строй на строй, пытаясь спихнуть врага с позиции или сбить с ног. Единственным, кто мог работать в этой обстановке копьем, был я, все еще сидящий на плечах своего верного коня. И это сразу почувствовали четверо-пятеро вражеских бойцов, которых я смог убить почти безнаказанно, пока в задних рядах аиотееков не заметили этой подляны, и там тоже не нашлись ребята, способные махнуть копьем.
Так что вскоре я и сам не столько разил, сколько отмахивался. Причем умница (впервые в жизни так его назвал) Мнау’гхо поднял свой щит как можно выше, закрывая от ударов свое лицо и мой живот, благодаря чему я, наверное, и выжил.
А вот
